Теперь он смотрит иначе. Невозможно не заметить эту перемену. Сейчас в его глазах ни намёка на произошедшее. Будто всей этой ситуации и не было. Но только мне от этого ничуть не легче.

Боже, я ведь нравлюсь ему! Действительно, это так. Я знаю наверняка. Вижу. Как и то, что Стас больше не собирается скрывать это. И отпускать меня не собирается… Не сейчас.

Я перестаю дышать. Кожа предательски горит. Я уверена, что если вдруг не краснею, то уж точно выдаю волнение в лице. Но и отвести взгляд не могу. Словно чёртов гипноз. Какое-то непобедимое наваждение. И в голове — наш поцелуй.

Ощущения от этого воспоминания настолько сильны, что я теряю связь с реальностью. Не понимаю, в какой момент Стас на самом деле поцеловал меня.

У меня нет ни времени, ни возможности сориентироваться и осознать, что происходит. Разобраться, как реагировать. Разум практически сразу теряется за ощущениями, в которые меня окунают резко и без предупреждения. В голове туман, мысли путаются. Я всегда считала, что поцелуи — слишком личное. Но до этого момента, наверное, толком не сознавала истинный смысл своего утверждения.

Внутри что-то переворачивается, и это слишком мощное и захватывающее чувство. Взаимодействие тел, губ, языков порождает какую-то иную, куда более близкую и интимную связь. Прочно окутывающую, покровительствующую настолько, что даже при желании невозможно отделаться. А ведь я совершенно не готова к такому.

Но это и не имеет значения. Я слишком теряюсь в происходящем, чтобы решиться на какие-то действия. Развязный поцелуй, горячий язык, который то проникает, то ускользает… Я одновременно хочу и лишить Стаса этой странной власти надо мной, и продолжать, не останавливаясь. Но в итоге, чувствуя всё более согревающее расслабление, я лишь стою, цепляясь за Стаса. Не сопротивляюсь, но не отвечаю.

Его руки скользят по моему телу, а поцелуи тем временем переключаются на шею. Это сразу отдаёт в моей голове сигналом опасности. Одна из моих самых чувствительных зон. Что если я окончательно потеряю контроль?

Только не с ним. И, чёрт возьми, не здесь!

— Мы на работе, — нервно проговариваю я, когда понимание действительности становится пугающим.

Стас не отвечает, но и не отпускает. Слегка отстраняется, но продолжает держать меня в руках. А моё сердце бьётся так учащённо, что он наверняка это чувствует. Несколько пуговиц на моей рубашке уже расстёгнуты — я осознаю это, когда проследила за его горящим взглядом.

— Работа, — тише, но настойчивее напоминаю я.

И Стас тут же накрывает мои губы своими в новом, ещё более требовательном и даже собственническом поцелуе.

— Мне всё равно, — чуть позже раздаётся горячим шёпотом по моей шее его уверенный голос.

В подтверждение этим словам, Стас притягивает меня к себе максимально близко, сжимая талию. А его губы скользят по особенно чувствительной сейчас коже, вызывая мурашки.

Я уже мало что понимаю. Где-то в подсознании продолжаю бороться, чтобы ухватиться за реальность, но тело обессилено сдаётся. Видимо, Стас улавливает это. Его руки перемещаются мне на бёдра, прижимая к себе насколько возможно. И я нервно выдыхаю что-то ему в губы. Сама даже не понимаю, что. Получился бессвязный набор звуков.

Стас не отвлекается от меня ни на секунду. Вот он уже расстёгивает последние пуговицы на моей рубашке, и, чуть опустив лифчик, обхватывает грудь. Всё более смелые и уверенные прикосновения обжигают, сбивая дыхание. В сочетании с поцелуями шеи они заставляют обессиленно дрожать.

— Мы… должны… — чуть отстранившись и мало что понимая, всхлипываю я.

И ловлю себя на мысли, что наслаждаюсь ещё и взглядом, которым Стас смотрит сейчас. И его несдержанностью. Своеобразной одержимостью мной. Она подпитывает.

Он не обращает внимания на возражения, продолжая словно играючи подчинять своей воле и без того стремящееся к нему тело. Борьба, которую отчаянно веду в какой-то степени ещё рациональная я с ним и с собой, заведомо безнадёжна. Стас не позволит мне победить.

Быстро и практически незаметно для меня он задирает мне юбку, и его рука проскальзывает под нижнее бельё. Я даже не успеваю выразить какой-либо протест. Слишком уж уверенно Стас начинает ласкать меня так, будто точно знает, что и где нужно делать.

Я только и смогла всхлипнуть что-то, когда он усадил меня, практически безвольную, на стол. Бессознательно опираюсь одной рукой за твёрдую поверхность, а второй пытаюсь, наверное, остановить Стаса. Хотя сама не знаю, что делаю.

— Могут зайти, — беспомощно выдыхаю я, прежде чем окончательно потерять голову.

Словно назло этим словам, губы Стаса тут же накрывают мои грубым поцелуем. Сминая всё сопротивление, гася напором. Язык тут же вторгается в в раскрывшийся рот, и меня подхватывает страсть, бушующая в Стасе. Я окончательно сдаюсь.

Мои руки только и цепляются за Стаса, сжимая сильной хваткой его рубашку, держась за него, как за опору. Кровь бурлит, ощущения обостряются до нереальных, вдвойне усиленные из-за ситуации, в которой мы оказываемся.

Стас умело всё более изощрёнными ласками доводит меня до исступления. Всё, что я только могу — двигаться навстречу и умоляюще стонать. Я совершенно не контролирую себя. Напряжение из-за страха быть застуканной и попасть в неприятности отступает на задний план, лишь добавив особой пикантности ощущениям. Такого я ещё не испытывала.

Когда всё заканчивается, не сразу прихожу в себя. Меня ещё долгое время накрывает волнами удовольствия.

Но, стоит только вернуться в реальность, как я осознаю, во что вляпалась.

Действительность безжалостна.

Двери всё это время были не заперты. Более того — открыты настежь. И произошедшее в кабинете не было тайной. Ни для кого из столпившихся возле работников.

Но хуже всего не это. И даже не то, что впереди стоит хмурый босс, взирая на отрешённо, но поспешно поправляющуюся меня.

И даже не его жёсткие и бескомпромиссные, подчёркнуто чужие и холодные слова:

— Вы уволены.

И не презрительный взгляд начальника и осуждающие, недоумённые или смеющиеся — коллег. Не то, что мне не дают оправдаться: босс уходит сразу, как вынес приговор.

Самое ужасное происходит, когда я бросаю беззащитный взгляд на Стаса, наивно надеясь, что могу рассчитывать на поддержку или чудодейственное спасение. И вместо этого вижу совсем другое.

Я вдруг чётко осознаю, что Стас прекрасно знал про открытые двери. Он намеренно проделывал это со мной… И подумать только, как умело отключил мои мозги. Сначала этот ошеломляющий и обезоруживающий практически влюблённый взгляд… Потом такие же неожиданные и убедительные своей чувственностью действия. И я поверила.

Вряд ли кто-то слышал мои протесты: наверняка зрители появились именно после характерных и несдержанных стонов. Иначе бы нас остановили. А я просто забыла, где и с кем была, полностью окунувшись в мир невероятных ощущений.

Дура.

Стас преуспел, добиваясь моего публичного унижения и, можно сказать, открытого признания собственной беспомощности против него. И сейчас только цинично усмехается, подтверждая и без того очевидное.

За что он так со мной? Только за безобидный флирт с коллегой? Ну и опоздание, да. Но это в любом случае слишком жестоко. И совсем не равноценно.

Его поступку нет оправдания. Даже если бы я действительно очень провинилась перед ним. Он не имел права так обойтись со мной!

Не обращая ни на кого внимания, я нервно смеюсь. Да Стас же с самого начала портил мне жизнь. А сейчас просто нашёл лучший способ — втёрся в доверие, а потом растоптал.

Он всегда оставался собой. А я — безнадёжная идиотка, что позволила себе забыть об этом. Сама допустила такое.

Наше противостояние никогда не заканчивалось. Но теперь оно становится намного изощрённее.

Я не помню, как пошла в кабинет босса, как написала заявление об увольнении. Он даже не дал мне обязательные две недели — не хотел больше видеть. Не отчитывал, не подводил итоги сотрудничества. Ничего. Только отрывистые и отчуждённые фразы. Случившемуся дал лишь один комментарий. Я чётко запомнила его слова, что такого позора босс ещё никогда не испытывал.