Будем помнить Звезда рубинами пылает Над Спасской башнею Кремля, Куранты бьют, и в мире знают, Что это Родина моя. Ее бескрайние просторы, Мечтой овеянный полет, Ее леса, поля и горы Красой чарующей влечет, Зовет в неведанные дали Дерзать и слышать: «Молодцы!». За это молча отдавали Жизнь наши славные отцы. И никогда мы не забудем Их подвигов бессмертный дар. Клянемся! Вечно помнить будем И Бухенвальд, и Бабий Яр! Мы дети Родины единой, Вскормила нас земля одна, Идем дорогой мы целинной, И ненавистна нам война. Живем мечтою мы о счастье. Хотим любимыми мы быть, Но если вдруг придет ненастье, Врагов, как вы, мы будем бить. Мы будем помнить, не забудем Ваш молчаливый нам наказ. Достойны вас, клянемся, будем, Ведь ваш огонь горит и в нас. Ветеранам 40-летию прорыва блокады Ленинграда посвящается Сегодня, накануне юбилея, Я вспоминаю этот день. Весенние цветущие аллеи И монументов славы тень. Расцветье на груди у ветеранов Колодок доблести и ран. Со всех широт, со всех меридианов, Из многих благодарных стран. Здесь собрались на встречу люди, И я был этой встрече рад. В моих воспоминаньях вечно будут Тот день и город Ленинград. Сегодня я опять хочу быть с вами В очередной ваш юбилей! Девятьюстами памятными днями Ваш подвиг ощутить сильней. Бросает тень огонь у обелиска – Напоминанье боли старых ран. Сурово замер на посту мальчишка, Сурово смотрит ветеран. Он будто эстафету поколений Потомкам хочет передать. Не бойся, ветеран, своих сомнений, Они, как вы, готовы встать На те же рубежи, где вы стояли, И не отступят ни на шаг. Они от вас все лучшее приняли, Они – ваш гимн, они – ваш флаг! У обелиска Светлой памяти воина-красноярца, капитана Бабенко, его боевым товарищам, живым и мертвым, сражавшимся на Курской дуге, ПОСВЯЩАЕТСЯ В задумчивом торжественном молчании Все замерло, и лишь гранит-боец Ведет свое безмолвное сказание Про битву у села Березовец. Я, ощущая прошлого дыханье, Хочу представить и тот летний день, Тот батальон, застывший в ожидании, И наплывающую танковую тень. Как в беспощадном яростном сраженье У станции под Курском, Поныри, Дрались и умирали без сомненья Бабенко и его Богатыри! Сегодня средь июньского расцветья Собрались здесь со всех концов страны Бойцы минувшего сорокалетья И нынешние Родины сыны. Объединенные одним стремленьем, Воспитанные все в стране одной, Сердечно обнялись два поколенья У обелиска Славы боевой! Вдруг взгляд мой обратился к пионеру, Что галстук свой навесил на гранит. И понял я, что, от волненья серый, Он клятву молчаливую творит! Быть верным памяти дедов клянется, Наверное, взволнованный малец. И верю я, что, если вдруг придется, В бой вступит пламенный боец! В задумчивом торжественном молчанье Все замерло, и лишь гранит-боец Ведет свое безмолвное сказанье Про битву у села Березовец… Альберт Кайков Альберт Кайков родился в 1932 г. в г. Аше Челябинской области, в семье служащих. Перед войной семья проживала в Анапе. Началась война, отец ушел на фронт, мать с троими детьми и бабушкой оказались на оккупированной территории. Во время войны семье жилось очень трудно. Охотой и рыбалкой приходилось добывать средства к существованию. Впоследствии они остались увлечением на всю жизнь… После школы поступил в Высшее военно-морское училище им. С. О. Макарова, служил на кораблях Камчатской флотилии. После сокращения в 1958 г. и увольнения в запас получил второе высшее образование в Новосибирском инженерно-строительном институте. Работал на стройках Новосибирска и Игарки. После Заполярья двадцать шесть лет проработал в администрации Новосибирской области начальником инспекции государственного архитектурно-строительного надзора. Литературным творчеством занялся, выйдя на пенсию. Издал шесть стихотворных сборников. Первая книга прозы «Потерянное детство» издана в 2010 г. Затем одна за другой вышли в свет: «На заполярной широте», «Встреча через полвека», «Флотские будни», «В Туруханской тайге», «По жизни с друзьями», «Под северным небом», «Черная пурга». Начало Впервые черный крест под вражеским крылом Увидел в ясном небе я над головой. В тот теплый летний день я шел с пустым ведром По улице родной к колодцу за водой. Моторов шум и бомбы вой привлек мой взор. Казалось, «фоккевульф» застыл на фоне голубом. В испуге прыгнул я в крапиву под забор, Задев колючки животом и потным лбом. Я долго головы и глаз поднять не смел. Земля тряслась, дрожала и порой качала. Казалось, что меня бомбить он прилетел. Так встретил я войны суровое начало. С тех пор минуло семь десятков с лишним лет. Событий много мне пришлось преодолеть, Но на крыле креста фашистов черный цвет Из памяти своей ничем не смог стереть. |
