Но встает вопрос: обоснованно ли полное исключение психических аспектов в определении вины, сторонниками чего является, к примеру, В. В. Витрянский? Допустим, что лицо не исполняет, либо ненадлежащим образом исполняет обязательство. Само собой разумеется, что это неисполнение имеет конкретную временную характеристику (дни, недели, месяцы), то есть, обозначено не моментальным действием, а имеет свойство продолжаться в течение определенного количества времени. Тогда получается, если полностью отвергать психическую составляющую этого процесса, что субъект (имеется ввиду физическое лицо) в этот временной промежуток «отключен» от собственной психики, то есть он не испытывает никакого субъективного отношения к своему неправомерному поведению (эмоций, стыда, чувства вины и т.п.). Но такое, конечно же, невозможно, как невозможно и то, что человек выступает неактивным волевым субъектом действия (бездействия).

Так что об исключении психической составляющей в процессе формулировки вины речи не идет по определению, важно обозначить объем ее присутствия. Выше указывалось, что в трактовках вины советских цивилистов, психическому аспекту уделялось максимальное внимание, которое сродни трактовке вины в уголовном праве. Но в уголовном праве такое внимание к психической составляющей вины продиктовано самой личностью преступника, как общественно-опасного индивида, представляющего, возможно, угрозу остальным членам общества, а в гражданском праве в отличие от уголовного на первый план выходит не личность правонарушителя (и его психическое отношение к действиям), а результат самого действия, его негативные последствия. Это подмечает и М. И. Витрянский: « <…> Г. К. Матвеев принимает понятие уголовной вины, предложенное А. А. Пионтковским, который утверждал, что – это ''умысел или неосторожность лица, выраженные в деянии, опасном для основ советского строя или социалистического правопорядка, и осуждаемые, поэтому социалистическим законом и коммунистической нравственность''. Хотя уже из этого определения понятия уголовной вины очевидна его принципиальная неприемлемость для гражданского права: ведь главным в уголовной вине являются моменты, опасные для общества, а потому осуждаемые государством. И именно для определения степени опасности преступника для общества (и только для этого!) необходимо уяснение, каково же его психическое отношение к совершенному преступлению и его последствиям. И как раз в этом смысле уголовная вина не имеет ничего общего с понятием вины в гражданском праве»  29. С данной позицией цивилиста мы полностью солидарны.

Между тем, нужно указать, что не все советские цивилисты придерживались психической концепции вины, заимствованной из советской уголовно-правовой науки. В частности, одним из них выступал М. М. Агарков – ученик Г. Ф. Шершеневича. Он определял вину через «умысел или неосторожность лица, обусловившие совершенное им противоправное действие» 30. М. М. Агарков продолжает: «Когда мы говорим о вине причинителя, мы имеем ввиду соединение двух элементов: 1) правонарушения и 2) умысла или неосторожности. Без правонарушения нет вины, так как налицо правомерное действие. Без умысла или неосторожности также нет вины, а есть лишь голое причинение (случайно причиненный вред). В статье 403 (ГК РСФСР от 1922 г.) оба элемента понятия вины выражены достаточно отчетливо, хотя и в отрицательной форме. Статья 403 указывает, что причинитель освобождает себя от обязательства возместить причиненный вред, доказав, что он был управомочен на причинение вреда (отсутствие правонарушения), либо что он не мог предотвратить вред (отсутствие умысла или неосторожности). Такое содержание понятия вины причинителя установлено в виду определенной цели. Эта цель – ответственность перед потерпевшим. При наличии указанных двух элементов, то есть при наличии вины, закон устанавливает по общему правилу ответственность причинителя перед потерпевшим. При отсутствии хотя бы одного из этих элементов ответственность наступает не по общему правилу, а лишь в специально указанных в законе случаях» 31.

Как можем видеть М. М. Агарков говорит о наличии вины по общему правилу при совокупности противоправности с умыслом или неосторожностью. Представляется, с практической точки зрения, такой подход весьма оправдан и эффективен, то есть непосредственно облегчает задачу судов в процессе установления вины и привлечения субъекта к юридической ответственности.

Генезис вины и ответственности предусматривает выявление закономерностей, свойств и функций развития в контексте ее историчности как социального явления. Выше рассматривались положения о вине, которые существовали в римском праве, дореволюционном праве России и в праве советского периода. Между тем вине и ответственности свойственно рассмотрение и исследование не только с позиций юридической науки. Они являются предметом изучения, прежде всего, психологической науки, а также философии и социологии. Анализ вины и ответственности как психосоциоэтических категорий приводится в следующей части настоящей работы.

Вина и ответственность как полинаучные категории предполагают их изучение с позиций разных наук, таких как: юриспруденция, психология, философия, социология. Ведь в конечном счете человек, как «носитель» вины является существом психическим, в плане его сущностной психической деятельности и существом социальным, в плане необходимости межличностного взаимодействия между людьми в социуме. Не принимать во внимание при правовом анализе исследуемой категории такие моменты не представляется возможным.

Вина – не есть ответственность и ответственность – это не только вина, хотя это и взаимосвязанные научные категории, но они не тождественны.

Категория юридической ответственности опосредована категорий правонарушения. В свою очередь, учитывая сложный характер понятия правонарушения, оно формулируется некоторыми учеными как сложносоставное явление, включающее в себя ряд факторов: экономический, психологический, юридический, информационный, социальный и биологический 32.

Научное обоснование вины, как необходимого условия ответственности, определяется учением о детерминации человеческого поведения и свободе воли. Под детерминацией понимается предопределенность человеческого поведения, его действий объективными закономерностями развития общества, а также совокупностью конкретных социальных условий и субъективных факторов.

Вместе с тем, объективная и субъективная обусловленность человеческого поведения не исключает возможности выбора в конкретной ситуации различных вариантов поведения. Не вызывает сомнения тот факт, что «человек производит выбор линии поведения под влиянием как внутренних (психологических), так и внешних (социальных, физических и др.) факторов. Меры социального контроля, нормы права и морали также входят в число тех обстоятельств, которые подлежат учету и анализу при принятии решения. Если человек в состоянии сделать выбор, он ответственен за него» 33. Вина проявляется в таких ситуациях, когда у человека была возможность выбирать из нескольких вариантов поведения, но был выбран именно противоправный вариант, который, естественно, предполагает ответственность правонарушителя. То есть, сначала необходимо создать субъекту свободные условия выбора линии поведения, самостоятельность, а потом, в случае отклоняющегося поведения привлекать его к ответственности. Другими словами, человек должен нести ответственность, если из имеющихся вариантов поведения, он прибег к противоправным методам поведения, вследствие чего нарушил права и причинил ущерб, хотя мог и избежать таких последствий, в случае выбора правовых вариантов поведения (см. рис. 2).