– И похоже, что давно, – он странно хмыкнул, – да, не ела. Это твой завтрак?

Надкусанный тост сиротливо лежал на блюдце. Мне даже стало неловко от того, как жалко это смотрелось.

– Мне хватает перекуса. Я не голодаю.

– Никто этого не утверждал.

И сказал это с интонацией «кто тебе поверит». Спорить и выставлять себя большей неудачницей не собиралась. Куда ж больше?

Очень давно за этим столом не сидели двое. Как-то непривычно стало и до странности уютно. Свет падал на тарелки, отражался от приборов. Из открытого окна доносилось птичье пение и далекий гул газонокосилки…

– А я и забыл, как тут тихо. – Брат щурился то ли от солнца, то ли от удовольствия.

– Ты ж сказал, что район у нас неблагополучный, – напомнила с усмешкой.

– В тихом омуте…– Подцепив вилкой ломтик поджаренного бекона, мужчина отправил его в рот и облизнулся.

Зачарованно наблюдала за тем, как его язык… Нет, мне и вправду надо к доктору.

– А как ты? – решила поддержать разговор.

– Нормально. – Он повел плечами. – Уволился из армии, открыл… контору. Неплохо, в общем-то, живу.

Я ждала продолжения, но Вери молчал, увлеченный разглядыванием кухни и видимой через арку гостиной. Пришлось оглянуться, дабы убедиться, что на диване не висит бюстгальтер или, того хуже, трусики. Иногда я раздевалась по пути в спальню. А что? Живу-то одна.

Глава 4

– Кресло все то же, – произнес брат задумчиво. – Ты часто засыпала на нем. Помнишь?

– Не так уж и часто.

– Еще куталась в тот дурацкий плед.

– Он хороший.

– Его еще не съела моль? – Вери хохотнул. – Сколько какао ты на него вылила? А когда таскала его на крышу, чтобы там курить?

– Ты знал? – изумленно выпалила.

– Да от тебя дымом несло за версту.

Невольно улыбнулась, вспомнив, что бабуля ни разу меня не упрекнула. Видимо понимала, что я и сама пойму, что не нужно заниматься этой дуростью. Интерес к табаку пропал очень скоро, стоило мне простудиться на крыше и получать горькую настойку от бабушки несколько недель.

– Я порекомендовал Софи поить тебя тем чаем с пижмой.

– Ты?

Хотелось разозлиться, но это показалось слишком смешным. Ведь то лекарство обладало слабительным эффектом.

– Коварный! – Я ткнула в него пальцем. – Ты хоть представляешь, как мне страшно было кашлянуть? Да я жила возле унитаза!

Смех совершенно преобразил мужчину, показав мелкие лучики крохотных морщинок в уголках его глаз и пару ямочек на щеках. Когда-то мне хотелось провести по ним пальцами и убедиться, что они настоящие. Удивительно, но мне и сейчас было любопытно проверить.

– Зато от тебя отстал тот придурок из старших классов. Том, кажется.

– Тим, – поправила я. – И он не был придурком.

– Еще каким. Одна из твоих одноклассниц забеременела от него.

– Оу. – Я зажала рот ладонью. – Та тихоня, которая перевелась перед окончанием учебного года? Не может быть!

– И вместо того, чтобы шастать с ним по парковкам, ты сидела в туалете.

– Это жестоко! – Я хохотала в голос.

– Не мог я позволить своей сестре ни курить, ни путаться с озабоченным дебилом.

Подзажившая губа лопнула, и я зашипела, прижав пальцы к ранке.

– Больно? – Низкий голос вызвал странную вибрацию внизу моего живота.

Чтобы ухудшить симптомы сумасшествия окончательно, Вери подошел ко мне, сел на край стола и взял пальцами мой подбородок.

– Стоило сломать обе руки тому ублюдку на парковке, – пробормотал он едва слышно.

– Все могло закончиться хуже. – Я начала дышать чаще.

– Не хочу об этом думать. Как представлю, что этот потный гад тронул тебя… – Его лицо потемнело.

– Ты подоспел вовремя.

– И часто ты ходишь с Лией по таким злачным местечкам? Там нечего делать приличным…

– Напомнить тебе, что в одной из кабинок был ты?

– Мне можно, – огорошил меня Вери очередным шовинистским заявлением.

– И почему же?

– Тами, ты все понимаешь. – Палец очертил нижнюю губу, и мужчина нахмурился, почти коснувшись ранки. – Ты ведь совсем не такая.

– И какая же я, по-твоему?

Мне показалось, что я окончательно сошла с ума. Потому что увидела, как брат сглотнул, спустив взгляд на мою обтянутую футболкой грудь, и снова сглотнул. Конечно, я не надевала бюстгальтер, и затвердевшие соски выступили через мягкую ткань. В этом можно было не сомневаться, потому что кожа стала очень чувствительной. Глаза Вери стали почти черными.

– Ты всегда это знала, верно?

– О чем ты? – В горле пересохло.

– Что можешь…

Телефонная трель встряхнула меня получше шокера. Брат выругался. Витиевато и грязно. В другой раз я бы обязательно сделала ему замечание в стиле Софи, но сейчас ситуация была не та. Да уж, мягкое описание того ада, дверь в который мы со сводным братом приоткрыли на пару мгновений.

Он отошел подальше и явно выбирал, как поступить: уйти или остаться, чтобы… Для чего? Извиниться? Не в правилах Вери делать такие подарки. Обвинить? В это я верила охотно. Но мне сейчас не хватало только его нотаций и издевательств. Хватит с меня мудаков. Лимит исчерпан на пару ближайших столетий.

– Да, – ответила я, не глядя на номер звонящего. Мне сейчас даже налоговый инспектор показался бы ангелом. – Говорите.

Бодрый голос предложил мне принять участие в социальном опросе. Интересен ли мне? А то ж! Обсудить марки популярных жевательных резинок? Конечно!

Вери смотрел на меня исподлобья. На его виске билась вена. Часто. Почти как мое сердце.

– Я сейчас занята, – сообщила ему, прикрыв динамик. – Созвонимся позже?

Брат оскалился, и выглядело это действительно пугающе. Не думаю, что хотела бы видеть его по-настоящему злым. Или встретить таким на темной парковке. Затем он резко кивнул и направился на выход. Я снова уставилась на его задницу. И смотрела на нее до тех пор, пока у двери сводный брат не обернулся. Мне удалось послать ему дежурную улыбку, которую он оценил ироничной ухмылкой. Кто бы сомневался? Последнее слово всегда было за ним.

Глава 5

Оставшееся время выходного дня я постоянно думала о том, что могло произойти, если бы телефон не зазвонил. В фантазиях, которые я никогда бы не признала своими, Вери сгребал меня в охапку и проделывал все то, что не делают с приличными девушками. Уверена, он сумел бы заставить меня забыть о страхах… Кому я вру? Последний год я только представляю секс со своим участием. Без особых пикантных подробностей, но лишь в мыслях допускаю к себе мужчину, подозрительно напоминающего моего сводного брата. Хотя чего удивительного? Тип мужчин, на которых я реагирую, имеет черты Вери. Его телосложение, рост, цвет волос и, кажется, глаз.

Правда в том, что больше я не хожу на свидания. Как говорил психолог, которого я больше не могла себе позволить: «Однажды вам придется выйти из зоны комфорта и начать знакомиться с людьми». Может и к лучшему, что мне стало нечем платить этому пройдохе. Ведь он так и не понял: у меня нет зоны комфорта. Больше нет.

А скоро не станет и жилья. Странно, но я всегда воспринимала этот дом своим. С ним были связаны многие воспоминания – от самых счастливых до горьких. Как я возвращаюсь из школы, а бабуля встречает меня пирогом с вишней… Я стера пыль с серебряной рамки, которую подарила ей со своей первой зарплаты. На снимке мы были рядом, и Софи крепко обнимала меня за плечо. Кто же знал, что она теряла чувствительность руки? Возможно, я могла бы выяснить, если бы уделяла ей больше времени.

На другой фотографии в строгой черной рамке был Вери в темно-зеленой военной форме. Он смотрел в объектив, слегка кривя губы в неизменной ироничной улыбке. Знал бы он, что из дома я впервые уехала из-за него. Наверняка был бы в шоке.

Это почти банально. Он сидел в машине с девицей, о которой ходили самые мерзкие сплетни. Они целовались. Мне удалось уловить даже запах его лосьона для бритья, проходя мимо отрытого окна. С шага я не сбилась лишь оттого, что не хотела привлекать внимания. Сжала сумку с книгами так, что побелели пальцы, и пошла дальше. В спину мне несся смех двоих, которым было хорошо. Именно в тот день осознала, что к Вери испытываю вовсе не родственные чувства. Потому и прощала ему все шутки, спускала издевки, слушала, открыв рот, и ждала одобрения. Открывшаяся правда вывернула сознание наизнанку. И плевать, что мы друг другу по крови никто. Ведь он воспринимал меня младшей сестрой. Дергал за задний карман джинсов, смеялся над прической, подначивал и смазывал разбитые коленки мазью. Никогда прежде я не ощущала себя такой грязной. Говорить об этом даже Софи не решилась. Боялась увидеть осуждение в карих глазах. Знала, что это может меня сломать. Потому и подала документы в университет в другом городе. Молча собрала вещи и, только спустившись на первый этаж с рюкзаком и парой скопленных сотен в брезентовом кошельке, поставила свою крохотную семью известность, что теперь я буду жить по своим правилам.