Заведующая реабилитационным центром была откровенно не рада ее визиту.

– Алла Михайловна, – обратилась к ней девушка, игнорируя гримасу недовольства на ее лице, – за месяц 210 экипажей прошло через реабилитацию. Но людей, побывавших в центре больше.

Заведующая кисло спросила.

– Злата, чего тебе надо?

Она вообще не любила, когда к ней приходила Злата и считала ее занозой. Нельзя сказать, что девушка была тоже счастлива, но выхода не было – Ксения Сергеевна, непосредственная начальница, назначила ее отвечать за координацию работы с реабилитационным центром. Не раз Злата вспоминала слова Андрея Михайловича: «не работа с бумагами и не нудные отчеты». Ну-ну.

– Алла Михайловна, у нас стандартные экипажи 3-4 человека. Всего экипажей было 210. Но количество людей, вышедших из реабилитационного центра больше и намного.

– А ты обратила внимание, что люди по несколько раз у нас проходят реабилитацию? Так как туда-сюда летают.

Алла Михайловна как-то сказала, что ей становится плохо, когда она видит Злату. Наверное, это можно было считать похвалой. Реабилитационный центр всегда считал себя отдельным и независимым от станции. А отдел координации, в котором работала Злата, должен был координировать работу всех подразделений станции. И вот девушка смогла внушить стойкую неприязнь, но вместе с тем заведующая уважала ее за упорство.

– Алла Михайловна, согласно отчетам всего 738 человек должно было пройти реабилитацию и это количество подразумевает всех людей, прошедших реабилитацию. Каждый раз человека считают как нового для удобства статистики.

– И? – скучающе спросила заведующая.

Злата выложила ей на стол отчет с пульта управления с обведенной строкой.

– Но из центра за этот месяц вышло 853 человека. И они не все члены экипажей.

Заведующая сделала вид что удивилась и подалась вперед.

– И что это за 115 человек?

Девушка потеряла на мгновение дар речи от откровенной наглости заведующей.

– Об этом я и хочу вас спросить.

Она посмотрела на Злату непроницаемым взглядом.

– Злата Максимовна, вы же координируете работу станции с центром вот и разбирайтесь.

Сбрасывая на девушку проблему, сказала она.

– Алла Михайловна, но это же ваш реабилитационный центр! У вас 115 человек ежемесячно туда-сюда ходят и неизвестно что это за люди.

– А может быть это один человек ходит туда-сюда? Может такое быть? Может. И раз вы отвечаете за координацию, то идите и координируйте. Наш центр работает, как полагается. Все остальное не наша компетенция.

Как там в сказке говорится: пойди туда, не знаю куда и принеси то, не знаю что? Вот так и здесь. Девушке ничего не оставалось, как отправиться в реабилитационный центр. Возвращаться с пустыми руками дело гиблое. Опять отправят к Алле Михайловне и еще отчитают за непрофессионализм.

Сказать по правде, реабилитационный центр Злата недолюбливала. Огромное помещение, поделенное на секции, в которых стоят капсулы реабилитации. После каждого задания космонавты обязаны проходит санитарный контроль и в том числе реабилитационный глубокий сон или попросту реабилитация. В капсулах царит абсолютная тишина, но космонавты, привыкшие к шуму двигателей, не всегда могут выносить эту тишину и поэтому многие, в обход инструкции и системы безопасности, оставляли капсулы прикрытыми.

Злата пару раз погружалась в глубокий сон в капсуле и сказать, что это ей понравилось… Всем известно, что человек после глубокого сна чувствует себя отдохнувшим и обновленным. То, что космонавтам и нужно. Но только сами космонавты знают, что, если человека случайно разбудить (а такое постоянно происходит в помещении, где работают машины и ходит персонал) во время реабилитационного сна, у него срабатывает неприятный рефлекс: раздражение и недовольство умноженные стократ. В жизни человек может быть само спокойствие и вежливость, но потревожь его во время глубокого сна и вместо него просыпается огнедышащий дракон. На все жалобы пострадавших специалисты разводили руками: мол не надо оставлять открытыми капсулы. Единственным утешением было то, что человек после глубоко сна ничего этого не помнил, а персонал – персонал привык и просто не обращал внимание.

Девушка шла затаив дыхание между ровными рядами капсул. Кроме нее в коридорах никого не было. Время осмотра капсул еще не подошло и она не хотела нарваться на вспышку гнева от потревоженного космонавта за то, что громко ходит или дышит. Одна из капсул была полностью открыта. В ней лежал молодой человек и, заложив руки за голову, наблюдал за Златой. Она остановилась. Может быть проснувшийся и приходит в себя? Но на панели горел синий огонек, а значит включен глубокий сон. Из-за открытой крышки давление не понизилось и подача обогащенного кислородом и какими-то травами воздуха не началась. Другое дело как он сумел это сделать? Ведь автоматика была серьезной и, если крышку не закрыть, процесс погружения в сон не начинался. На потревоженного он тоже не походил. Иначе давно устроил ей разнос. Вместо этого молодой человек продолжал изучать ее.

– Закройте крышку, – сказала она.

– Не надо, – ровно ответил он.

Чудак! Она пожала плечами и подошла к пульту вызова персонала. Молодой человек в два тигриных прыжка догнал ее и схватил за руку.

– Я же сказал не надо, – с нажимом произнес он.

Злата поняла, как чувствует себя кролик перед удавом. Чего греха таить – она испугалась, как девчонка! Стряхнув с себя оцепенение, она попыталась вызволить свою руку. Она же боевой офицер… наверное.

– Что вы здесь делаете? – прищурив глаз, спросил он. – Вы не из персонала.

– Руку отпустите. Служебное расследование. Вам спать надо.

Но мужчина еще более подозрительно прищурил глаз.

– Что за служебное расследование?

Выглядел он угрожающе, но Злата выпрямилась и сверкнула глазами. Она боевой офицер космофлота. Да, наверняка она проиграет ему в бою на 2-й секунде, но голова то при ней. Извернувшись, она нажала кнопку вызова свободной рукой и одновременно выдернув свою правую руку из его хватки. Кажется молодой человек был обескуражен.

– Вам это знать не надо. – Она заставила себя ослепительно улыбнуться. – На то оно и служебное.

На подкашивающихся ногах Злата пошла к выходу. Сердце бешено колотилось. В любой момент она ждала его окрика или даже нападения, но ничего подобного не происходило. На полпути она скосила глаза назад – никого! Неужели повезло? Среди капсул мелькнула синяя форма служащего персонала. Девушка открыла рот, чтобы позвать его, но чья-то рука вдруг закрыла ей рот.

– Тихо! Смотри, он пошел не в мой отсек, хотя вызов идет оттуда. – она услышала у себя под ухом ровный голос давешнего знакомого.

Мамочки. Она повстречала сумасшедшего! Что же делать?

Молодой человек показал глазами в сторону служащего и приложил к своим губам указательный палец. Девушка кивнула. С ненормальными главное не спорить. Он убрал руку от ее рта.

– Зачем вы за мной следили? – сразу спросила она.

Но вместо ответа он дернул ее в сторону. Они оказались с другой стороны капсулы. Он снова приложил палец к своим губам и показал на свои уши – слушай! Вид у него был решительный и девушка не решилась спорить. Раздались голоса. Она напрягла слух. Разговаривавших было двое.

– Когда следующая партия?

– Как только большой ковш повернется к лесу задом.

Да тут сборище ненормальных! Какой ковш? Какой лес?

Первый заговорил снова:

– Слишком долго.

Капсула, за которой они прятались издала шипение и начала процесс очистки воздуха. Остатки разговора потонули в этом шипении. Говорившие ушли, а Злата с молодым человеком все еще прятались. Что-то тревожило девушку. Что-то было не так.

Молодой человек оценивающе посмотрел на нее.

– Ты кто? Что за отдел? Почему заинтересовалась реабилитационным центром?

Он подал ей руку, чтобы помочь встать.

– Что за дурацкая привычка забрасывать вопросами? Нет, чтобы представится и ответить на мой. Я была первой.