Он терпеть не может думать об этом. Становится противно. Айрис берет свою кружку и пытается запить кислый вкус тошноты на языке. Сейчас Айрис даже уйти не может: слишком далеко ехать.
– Оставайтесь на ночь, – предлагает Итами, заметив выражение его лица. – Завтра суббота. Учебы нет. Сегодня слишком жарко. Вам еще ехать.
– Ты думаешь, Ниса оценит такой жест доброй воли? – осторожно спрашивает Айрис.
– Не оценит. Ему плевать на все, что не представляет угрозы, – отвечает за Итами Эден.
– Я должна оскорбиться за него? – Итами абсолютно серьезна. – В любом случае, это правда.
– Вот видишь! – победно восклицает Эден. – Айрис, хватит ломаться. У нас воняет сыростью и плесенью.
– Ты же выбирал квартиру, – он пожимает плечами.
– Я хотел снимать дешевле!
– И в итоге я делю с тобой мерзкий клоповник.
– Так ты согласен?
– Куда я денусь?
Эден широко улыбается и толкает лбом его плечо. Айрис терпеть не может этот постоянный тактильный контакт. Эдену ничего не скажешь, потому что надо было говорить в детстве, а в детстве это казалось нормальным. Теперь приходится мириться. А еще Эден постоянно закидывает на Айриса ноги. Иногда Айрису хочется на него накричать.
К сожалению, Эден его перекричит. А еще Айрис ни на что не променяет… все это. Его это бесит. И ему нравится. Пора признать проблему. Айрис думает об этом уже достаточно долго и каждый раз откладывает в долгий ящик. Тогда придется что-то менять. Ему нравится стабильность.
– Когда Ниса вернется? – спрашивает Айрис, пряча лицо в своей кружке.
– Часа через три, – подумав, отвечает Итами. – Нет, через пять. Ему еще надо успеть где-то напиться.
– Это тоже обязательно? – хмурится Эден, – он мог бы просто…
– Он перестал общаться с друзьями, только они звонят иногда, – устало объясняет Итами. – Не поссорился. Просто не оставляет в себе место для других людей.
– Для тебя… – начинает Эден.
– Вот об этом не надо, я понятия не имею, что у него в голове на мой счет, – Итами тоже хмурится. – Не хочу о нем говорить. Мне становится грустно.
Вот так. Эмоции показывает редко, но легко говорит о них. Айрис никогда не понимал этого в Итами. Она просто констатирует все факты, и это, наверное, похвальная честность. Айрис отводит взгляд от лица Итами. На Эдена смотреть еще хуже, поэтому Айрис смотрит только на свои руки.
Они остаются в гостиной до самого вечера: Итами лежит на своей половине дивана, Айрис, сжавшись, иногда проверяет сообщения в телефоне. Эден все-таки засыпает. Никто не хочет будить его: он не спал всю ночь, чтобы подготовиться к опросу профессора Смита. Когда возвращается Ниса, Эден не просыпается.
Рубашка у Нисы мятая, но застегнутая на все пуговицы и чистая. Он, шатаясь, поднимается к себе в мастерскую. Откуда-то сверху доносится грохот. Айрис старается не вслушиваться: это чужие демоны, в конце концов. Ему и своих хватает. Итами уходит на несколько минут, потом снова возвращается.
День проносится мимо. Айрис ложится в бывшей спальне родителей Итами и Нисы, Эден так и остается на диване. Все мысли Айрис оставляет при себе, даже когда выключает свет. Он ложится на бок и смотрит в стену.
Дверь в комнату приоткрывается, входит Эден: растрепанный, без футболки. Завтра снова будет искать ее везде. Айрис знает его слишком хорошо. Эден стоит в дверях. Айрису приходится сесть, чтобы показать, что он все-таки не спит.
– Так ты еще не спишь. – в голосе Эдена звучит улыбка. – Я не могу уснуть.
– Садись, – предлагает Айрис. Эден садится. Конечно, он садится рядом. Айрис знает его слишком хорошо. Совсем-совсем слишком.
– Расскажи мне что-нибудь, – просит Эден.
Айрис не знает, о чем говорить, но Эдену так важно слушать. Айрис думает немного и начинает свою историю. Это было летом, слишком давно. Он тогда уехал к дедушке. Там было поле тюльпанов, с которого можно было спуститься к реке. Ничего слишком романтичного, все до ужаса простое, хоть и красивое. Но Айрис знает, что Эден слушает. Айрис выдумывает детей, чуть младше него самого, которых водил смотреть на быструю реку. На самом деле Айрис всегда ходил туда один. Но, в конце концов, он сам начинает верить в то, что говорит. История от этого становится только лучше.
– Одна девочка сплела мне венок, – заканчивает Айрис, – и я ходил по целому полю тюльпанов с венком на голове.
– Я бы хотел это увидеть, – подает голос Эден.
У Айриса сжимается сердце. Он сам бы хотел быть там: в окружении детей бегать по полю, стараясь не помять цветы, и чувствовать себя счастливым.
Ночь продолжается. Они говорят до самого рассвета. За стенкой Ниса слушает музыку. Айрис внезапно понимает: Ниса тоже себя обманывает. От этого становится тоскливо. И говорить хочется только больше.
Глава 2. Алмазный день
Ниса давно уяснил: если не спать, то похмелье не придет. Его не тошнит, голова почти не болит, только руки трясутся сильнее, чем обычно. Когда наступает утро, Ниса оценивает ущерб от вчерашнего: разбитые костяшки на обеих руках, след крови на стене, и два мазка краски на листе дорогой бумаги. Нисе хочется ударить себя.
В себя он приходит резко, почти мгновенно. Ночь помнится отрывками. Ниса услышал разговоры из комнаты родителей и по-детски испугался призраков. А потом узнал голоса Эдена и Айриса. Ниса чувствует себя идиотом. Он и есть идиот.
Ниса знает, что талантлив. Невероятно талантлив. Только он не учел одну деталь: хороший художник не должен знать свою цену. Ниса хотел доказать себе, что это не так. А теперь он живет с мыслью, что деньги на содержание дома вот-вот закончатся. Ему нужно заставить себя работать больше.
Ниса открывает дверь, чтобы впустить свежий воздух, и слушает разговоры с первого этажа. Эден и Айрис дурачатся, Итами не слышно. Ниса беспокоится за нее. Он всегда хотел, чтобы она была лучше него. У нее есть то, чего не было у него – чужие ошибки, на которых можно учиться. Итами не будет ненавидеть Нису, как он ненавидел всех, кто пытался учить его. Если его опыт хоть чуть-чуть поможет Итами, то все его неудачи оправданы.
Ниса одергивает себя. Если единственное, что он может – это обеспечить достойную жизнь другого человека, то зачем вообще жить?
Он с грустью смотрит на свои блокноты и альбомы, сваленные в угол комнаты. Нисе очень хочется порисовать, но теперь даже ему очевидно, что пора остановиться.
Когда-то в этой комнате было зеркало. Ниса помнит, как смотрел в него и показывал своему отражению язык. Потом он разбил его. Это было очень давно. Тогда спальня еще не была мастерской.
Нисе никто не давал гарантий на счастливую жизнь. Его никто не ограничивал. Разбитое зеркало, разбитые руки, помятый вид – в этом доме никому не было дела. Ниса был так тщеславен и безнадежен, что решил полагаться только на себя.
Ниса наступает на карандаш, лежащий на полу. Тот ломается с хрустом, и это становится последней каплей. Не оборачиваясь, Ниса сбегает из мастерской, захлопывает за собой дверь и спускается. Ему нужно выпить крепкого чая. От кофе Нису тошнит. От запаха, от вкуса, от вида. Родители любили варить кофе по утрам. Ниса ненавидел спускаться, идти на учебу и чувствовать на себе этот запах. Он въедался под кожу, и от него всегда хотелось отмыться.
В этом доме больше не варят кофе. Может быть, Итами тоже не нравится его пить. Ниса не знает. Они почти не говорят о том, что им двоим нравится и не нравится. Если подумать, это очень грустно. В жизни Нисы так много разочарований. Придется пережить еще и это.
Ниса идет на кухню и валится на стул. Перед ним появляются кружка чая и тарелка с тостом. От вида еды становится только хуже. Тарелка исчезает из поля зрения. Ниса поднимает глаза на Итами и едва ей кивает. Айрис и Эден стараются не смотреть на него. Это их с Нисой молчаливая игра: он не замечает их, они не замечают его. Разговаривать им троим не о чем.
Ниса пьет чай, оценивая обстановку. Эден поутих, Айрис снова натягивает рукава рубашки пониже. Ниса вспоминает, что так и не сменил вчерашнюю одежду. Вот допьет чай и сходит в душ. Становится противно от себя. Волосы растрепанные, одежда мятая, вчерашняя. Ниса терпеть не может чувствовать себя грязным.
