— Почему, когда человек так нужен, становится плевать на его поступки, на боль, которую он причинил? Все обиды забываются, и остается только нездоровое желание в его присутствие в своей жизни. Бабуль, что за ерунда такая? Как от этого излечиться? — тихо спрашивала, прижавшись к морщинистой щеке.

— Глупышка, зачем избавляться от этого? Просто чувствуй, как ты умеешь любить.

— Не хочу я так любить, это больно.

— Давай, ты мне расскажешь все, а то так сложно судить, и давать советы, которые так отчаянно просят твои глаза. Но для начала, я приготовлю тесто, а ты займись фаршем и включи нам веселую музыку, хочется подвигать дряхлой попкой, — улыбнулась бабуля.

— Ба, а как же сериал? — вспомнила.

— Я телевизор больше года не смотрю, там такую депрессивную ерунду показывают, что хоть вешайся. А для сериалов у меня есть бук и модем, — бабушкины глаза хитро заблестели.

— Тогда зачем ты дядю Лёшу с футболом обломала?

— Из-за вредности, иногда хочется покапризничать.

— Покапризничать она хотела, — шептала, направляясь в комнату за ноутбуком.

У дяди Лёши сегодня какой-то важный матч должен быть, он все уши Пашке прожужжал и

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍мне заодно. Правда, я ничего не понимала и их восторг не разделяла, ну не понимаю я, что прикольного в парнях в шортиках, бегающих по полю с мячом. Хорошо, что вслух не сказала, а то бы сгрызли заживо, обидчивые мужчины.

Пока выбирала музыку, пришло сообщение от Ирэн.

“Зай, можно я сегодня у тебя переночую?”

Кхм…

“Ты что, с братом поругалась?”

“Хуже.”

Ира прислала фотографию, где на диване сидели: Паша, дядя Лёша и МС Палыч. На заднем фоне, виднелись моя и её мама, которые явно о чём-то спорили. Потом отдельно прислала фотографию отца, где он стоит сбоку от мужчин и пытается нарисовать их возле телевизора.

“Это что за внеплановое семейное сборище?”

“Футбол (печальный смайл)”

“И у твоих телевизор сперли?”

“Не поняла про телевизор. Мои ко мне приехали, соскучились и твои приехали, и никто первым уезжать не хотел в самом начале, потом мужчины рванули к телеку, и как-то все решили дружно остаться. Я их сейчас всех поубиваю. Можно я приеду?”

“Приезжай, мы как раз с ба пельмешки решили состряпать.”

“Круть, пельмешки я люблю”

С растущим аппетитом Долбенко, было бы удивительно, если она чего-то не хотела. Ест круглые сутки, как жевать не устает — загадка.

— Бабуль, ты сегодня с Ирой будешь ночевать, — сказала, зайдя на кухню.

— Наверное, мне стоит переодеться, — напряглась бабушка.

— Прекрати, я попрошу её не говорить никому, если ты не хочешь.

— У меня в планах сделать для всех сюрприз на свадьбе.

— Что ж, сюрприз получится грандиозным.

Как и вся свадьба с такими персонажами. Как бы мне аккуратно слиться?

— Может быть, ты начнешь рассказывать, пока мы одни?

— Да, только сейчас включу музыку, есть предпочтения?

— Никакого рэпа, на дух не переношу!

— Ок, — улыбнулась.

Чувствую, МС Палыча попал.

Включив музыку, хохотала до слёз над телодвижениями бабушки. В ответ она измазала меня мукой, и заставила танцевать вместе с ней.

Дали же мы жару, я давно не танцевала с таким удовольствием.

— Всё, а то удар хватит, — хохотнула ба, она и правда слегка побледнела.

— Прости, забылась, — поцеловала и крепко обняла.

— Раздавишь.

— Воды?

— Достань из холодильника колу и лёд, налей в стакан.

— У меня нет ни колы, ни льда.

— Я колу поставила, когда ты в душ ходила, и формочку поставила в морозилку.

— Ба, кола вредная, — сказала, открывая холодильник.

— Не ворчи, кто из нас здесь вообще старуха?

— Точно не ты, — улыбнулась. — Трубочку поставить в стакан, у меня где-то валялась?

— Давай.

После того, как мы расселись за столом, начали не спеша лепить пельмешки и пить колу, я начала рассказывать про нас с Максом.

— Молодой, глупый ещё, — цокнула языком ба.

— Ему двадцать шесть, — возмутилась.

— Милая, если дело касается мужчин, раздели надвое его возраст и получи достоверные данные, в данном случае тринадцать лет. У меня дед сдох восемнадцатилетним придурком.

— Ба!

— Хорошо, убег от меня на тот свет, сволочина, бросил одну, чтобы я по нему скучать начала.

— Бабуль, все равно я про возраст не верю.

— Ты тоже ещё молодая, импульсивная.

— А это здесь причём?

— При том, что нужно поговорить по-взрослому, обо всем, прямо, без намеков. Оголить свои чувства.

— Да я ему нафиг не сдалась.

— Ты сама-то в это веришь? Скажи, ты чувствуешь, что он безразличен к тебе? Интерес мужчины, женщина чувствует нутром.

— Не знаю я, когда он рядом, я анализировать ничего не могу, только с ума сходить.

— Раньше такое было с другими парнями?

— Не было, — не понимала, к чему клонит ба.

— Так зачем отдавать парня в руки блондинистой грымзе, если тебя так от него штормит? Совершенно не узнаю свою внучку, которая за любимое ведёрко в три года, соседнему мальчишке, чуть палец не откусила.

— Он хотел у меня его забрать, — непонятно почему я это помнила, всё же три года было.

— Так и сейчас у тебя хотят забрать парня, причем даже без напряга. И здесь неважно, что он слегка контуженный, подлечим. Можно и не лечить, с контуженными не бывает скучно, это я по деду сужу, чтоб он там перевернулся у себя.

— Ба, твой сленг

изумляет, — улыбнулась, про деда решила умолчать.

— Я стараюсь разговаривать с тобой на одном языке. А если по-простому, дурью не майся, нашла себе причину пострадать. Любишь, сделай так, чтобы он вернулся. Поговори с ним, выясни, что у него переклинило так? А если гордость превышает чувства, то плюнь, не настоящие это. Найдешь себе ещё не одного Ваньку.

— Максима, — поправила.

— Один фиг, — махнула рукой бабуля.

За разговором не заметили, как слепили пельмешки, и когда Иришка приехала, мы уже накрывали на стол.

— Очуметь, — выдала подруга, увидев бабушку, она-то наслышана про совершенно несовременную.

Но нужно отдать ей должное, приняла все очень быстро, а все невероятный запах пельменей.

— Ешь — ешь, — умилялась бабуля, подкладывая в тарелку Ире все больше пельмешек.

— Почему Паша не забрал вас к нам? — возмущалась Ира.

Прошептала Ире на ухо, приведённый Пашей аргумент.

— Вот… — Ира с трудом сдержалась от продолжения.

— Ладно, вы тут не скучайте, а мне нужно на работу, — зевнула.

— Ты вообще спишь? — нахмурилась ба.

— Сплю, не переживай, — чмокнула бабушку, незаметно ущипнув открывшую рот Иру, чтобы не вздумала болтать лишнего.

Кира

— До завтра бабуль, — сказала, хватая Ирэн за руку и в прихожую.

— А можно поаккуратней, — возмутилась подруга, вырывая руку.

— Не говори бабушке про голодовку и сон, волноваться будет.

— Синицына, мне говорить ничего не нужно, стоит на тебя посмотреть, и всё понятно.

— Так плохо?

— Пугающая бледность, круги возле глаз, как у панды. Ах, да и ты похожа на дистрофика, черты лица заострились, и это нифига не красиво, пугает. Ещё в глазах вселенская усталость и грусть. Ты себя изматываешь, берешь дополнительные смены, на утро прёшь на пары, где зубришь всё маниакально, ешь от случая к случаю, списывая на нехватку время. Всё из перечисленного жутко мне не нравится, и когда тебе говоришь об этом, ты меняешь тему разговора, но, зайка, я переживаю.

— Не переживай, всё будет хорошо, — обнимаю подругу.

— Дура ты, Синицына, так убиваться, лучше бы не влюблялась. Устинову хочется мозги прочистить, но Пашка запретил с ним общаться.

— Вот и хорошо, что запретил, нечего лезть, куда не нужно. Всё, я побежала и не слова, — хмуро посмотрела на Иру.

— Молчу — молчу, иди уже.