Связь оборвалась.

  Королёв сел на стул. Савелий практично доел кусок бутерброда в руке хозяина.

  Иван что-то кому-то кричал, чувствовал, что плачет, думал, что вот вокруг продолжается день, всё буднично, люди, шум шин по асфальту, запикал светофор, а человека больше нет. А день вдруг будто угас. Дорога под ногами стала прозрачной, сквозь машины виднелся парк. Люди, останавливающиеся и пытающиеся дозвониться до скорой, водитель маршрутки, посеревший и осунувшийся в раз - все они были будто стеклянные. Звуки гулкие и далёкие доносились едва. Кто-то сказал:

  - Умер мужик.

  Ванька кинулся опять щупать пульс, опять стал кричать людям, смотревшим на них. Но пульса не было, как его не было и в первый раз. А люди не слышали. Вскоре толпа стала расходиться. Поехали машины, прожужжал троллейбус.

  Город становился тусклее. Будто кто-то где-то за старой скатертью выкручивал лампу, театр теней угасал. Иван оторопело смотрел, как к перекрёстку шёл старик, босой, в чалме и ветхой рубахе и таких же штанах, с веткой в руке. С ветки капало на дорогу, в лужи. За маршруткой плыл корабль, у борта стоял царь, его корона слепила на солнце, вдруг выглянувшем из-за тучи. В толпе прохожих брели витязи. Всадник растерянно кружил по парку.

  Иван сказал:

  - Скорая не придёт. Давай перевернём его на спину. Вдруг...

  Парень посмотрел отсутствующим взглядом, но раскачиваться перестал. Кивнул. Зачем переворачивать, что ещё можно было сделать? Иван не знал, но и ничего не делать было невозможно, хотя бы просто перевернуть лицом вверх. Перевернули. Парень пробормотал:

  - Шею сломал... или спину... хотя если бы спину, то, наверное, ещё жив был бы...

  Иван молчал и смотрел на Сильвио. Лицо его было прозрачным. Сквозь него виднелся асфальт, смятые тополиные серёжки, красным крошевом усыпавшие тротуар. Ваня сказал:

  - Нас нет.

  Парень встрепенулся, поёжился, кивнул:

  - Точно, морок какой-то, эльфы эти в шлемах... О! Надо его держать... тех, кто на краю, надо держать, говорить с ними... мужик, ты нас спас, слышь ты! Мы сидим тут живые, сами не знаем где... но живые...

  И вдруг принялся хлестать Сильвио по щекам, быстро, наотмашь. Ванька вскочил и схватил его за руки. Парень оттолкнул.

  - Не лезь... так надо...

  Тяжёлая оплеуха повалила "лекаря" на спину. И Сильвио сказал:

  - Живы... Ну хоть на что-то сгодился. Кошелёк отдай...

  Ванька появился к вечеру второго дня. Он принялся размахивать руками и рассказывать, как они погнались за наркоманом, как Сильвио погиб, про эльфов в городе, как город пропал, как наркоман принялся хлестать Сильвио по щекам.

  - Но Сильвио, оказывается, не умер!

  Никита Сергеевич стоял, замерев посреди комнаты, и теперь шумно выдохнул.

  - Ну, Иван, зато я чуть не умер! Ты уж самое главное объявляй самым первым пунктом...

  Сильвио возник вечером в кресле, возле торшера под абажуром с кистями, и был очень серьёзен и даже торжественен.

  - Вот, воскрес. Первый раз со мной такое, - тихо улыбнулся он. - Ощущение престранное. Хотя... если бы не Александр Сергеевич, думаю, вы бы про меня и не вспомнили.

  - Ну-у, это вы зря, - протянул с улыбкой Королёв, вспомнив, как он над томиком Пушкина камлал. И рассмеялся: - Я бы предложил вам чаю, но вы ведь не ко мне пришли. Вы бы про меня и не вспомнили.

  Сильвио скандально нахмурился. Но, строго взвесив меру между намёком и дружеской шуткой, отчаянно улыбнулся:

  - Один - один в вашу пользу, как говорит Иван. Не к вам.

  - До встречи, - улыбнулся Королёв.

  Сильвио ушёл через дверь. Вскоре раздался радостный вопль пса Бакли.