– Но не торопитесь вписывать его имя в свадебные открытки! – продолжал Левинсон. – Внимание! В связи с невероятным интересом к проекту было бы фантастически обидно и фантастически глупо вот так сразу закончить шоу «Великая княжна точка лайв». И я продлеваю его еще на месяц!

– Как продлеваете? – ошарашенно переспросила Екатерина. – Но остался один только Алексей!

– А вот и не один, – торжествующе парировал Левинсон. – Я сделаю подарок всем нашим активным телезрителям, всем тем, кто не ленился и присылал эсэмэски в поддержку своих фаворитов. Я возвращаю в конкурс жениха, набравшего за минувшие месяцы наибольшее количество голосов! Объявляю второй шанс!

«И все-таки я ошиблась, эти эсэмэски были нужны не только для пополнения бюджета «Всемогущего, – ужаснулась Екатерина. – Надо было внимательнее читать проклятущий контракт! Надеюсь, мне вернут не Мануэля и, самое главное, не противного Вяземского. Хоть бы это был Столыпин!»

– Встречайте лидера народного рейтинга… – Левинсон сделал знак рукой охранникам и те расступились, освобождая проход. – Граф Вяземский, дамы и господа!

О нет, о нет, о нет!

Публика зааплодировала.

На ристалище вкатился Вяземский на гироскутере. В черном развевающемся плаще, загорелый, немного усталый. Он выглядел… преображенным. Сменил прическу, поняла Екатерина. Больше никакого геля. Зато много осветленных прядей.

Великая княжна тихо фыркнула. Дайте этому самовлюбленному павлину хоть миллион шансов, никогда ему не завоевать руку и сердце принцессы.

Левинсон поднял руку, восстанавливая тишину.

– Дамы и господа! Знаю, вы все сейчас думаете: если великая княжна отшила графа один раз, что помешает ей сделать это снова?

«Именно», – мысленно согласилась Екатерина.

– Почему великая княжна должна изменить свое мнение о графе? – вопрошал Левинсон.

«И не изменю», – про себя ответила Екатерина.

– Разве может граф Вяземский вдруг стать более привлекательным – особенно на фоне финалиста Алексея? – Голос Левинсона гремел над ристалищем.

«Не может», – подтвердила Екатерина.

– Все очень просто, дамы и господа. – Теперь интонации креативного директора стали вкрадчивыми, кошачьими. Зрители вытянули головы. – Я возвращаю бывшего участника не просто так. Прибавим интереса! Если через месяц великая княжна выберет графа Вяземского, а не Алексея – «Всемогущий» подарит счастливой паре… Один. Миллион. Рублей!

Николай Константинович всегда и всюду ездил за рулем сам. Вялая роль куклы-пассажира была ему ненавистна. Ему нравилось следить за дорогой, нравилось маневрировать в потоке, нравилось мягкое перламутровое свечение приборной панели.

Никакие уговоры («А если придется уходить от погони? Подумайте о своей безопасности, ваше величество!»), увещевания («А дорожные аварии? Вы же не хотите оставить свою дочь круглой сиротой!») и даже угрозы («У нас уже есть один Спас на Крови, свободных пятен под застройку в центре давно не осталось!») главы Третьего отделения канцелярии не могли пересадить государя на заднее сиденье императорского «русско-балта».

Утро 7 сентября Николай Константинович встретил в семибалльной пробке на Васильевском острове. Семь по нынешним временам было и то много – население городов в последние годы заметно уменьшилось, все перебрались в деревню. Стечение автомобилей объяснялось просто: народ стремился попасть на торжественную церемонию с участием монарха, запланированную на Восемнадцатой линии.

Участникам пробки, раздраженно давившим на клаксоны, было и невдомек, что высочайший гвоздь программы сидит в соседней тонированной машине и вместе со всеми остальными, по миллиметру, ползет по Николаевской набережной, поименованной в честь его тезки-прапрапрапрадедушки Николая Первого. Государь запрещал полицейской страже расчищать для него дорогу и перекрывать движение. «Мы не в какой-нибудь Америке живем, а я вам не президент», – повторял он начальнику Третьего отделения канцелярии. «Буду просто выезжать пораньше, чтобы везде успеть».

Единственная уступка, на которую пошел Николай Константинович после отчаянного шантажа главы Третьего отделения («Уйду в отставку! Клянусь памятью Бенкендорфа, ваше величество, подам прошение!»), – это присутствие телохранителя в машине. Но только на заднем сиденье, чтобы не мешал государю! Вот и получилось, что бравого казака возил туда-сюда самый высокопоставленный водитель в мире.

Вдоволь налюбовавшись живописными кранами и эллингами Адмиралтейского судостроительного завода, которые были ему милее любых красот осенней петербургской природы, император обратил свой взор на небольшой телеэкранчик в салоне автомобиля. Улиточное движение позволяло посмотреть повтор аналитической программы Соломона Жмыхова «Тем не менее», которую Николай Константинович пропустил, завозившись с «Фодиатором».

Бородатый и чрезвычайно важный, похожий на старорусского купца ведущий взялся в этом выпуске за тему телевизионной этики.

– Мы с вами, глубокоуважаемые судари и сударыни, только что посмотрели шокирующий репортаж о том, что раньше оставалось за кадром проекта «Великая княжна точка лайв». Нам показали съемки скрытой камерой. Принцесса Екатерина не подозревала, что ее личные разговоры с нашим бывшим сотрудником Генри Спенсером записываются. Операторы не просто так задерживались в Янтарном кабинете после окончания интервью. Камеры не выключались и продолжали снимать эти, с позволения сказать, интимные посиделки.

– Проклятые телевизионщики, и ведь ничего с ними не сделаешь, – негромко сказал Николай Константинович и от злости слишком сильно надавил на педаль газа. Тонированный «русско-балт» дернулся и едва не въехал бампером в ползущую впереди машину. Казак позади ойкнул.

Тем временем в экранчике Соломон Жмыхов шумно вздохнул, почесал в грязноватой бороде и продолжил:

– С точки зрения морали и нравственности – насколько допустимы тайные съемки личной жизни наследницы престола? Обсудим этот вопрос с нашим сегодняшним гостем. Это необыкновенный человек. Он редко появляется на телевидении. Но именно он определяет его развитие.

Соломон весь напыжился, чтобы подчеркнуть значимость своих следующих слов:

– В студии программы «Тем не менее» – легенда современного ТВ: Гавриил Левинсон, креативный директор телеканала «Всемогущий»!

Николай Константинович включил поворотник, вежливо просясь в правый ряд, и с ненавистью взглянул на «необыкновенного человека», сломавшего жизнь его дочери. Как бы он хотел ей помочь тогда, на ристалище! Горько и обидно было видеть Кати, обычно бесстрастную, в таком состоянии. Но даже монарх во всей власти своей не может запретить солнцу светить, а телеканалу-гиганту – показывать рейтинговое шоу в прямом эфире. Император просто не имел права вмешиваться в ход проекта.

Теперь он уже почти не верил, что Кати выйдет замуж до своего дня рождения.

Проклятье, ну почему им с дочерью так не везет в любви? Похоже, это наследственное.

Левинсон был в своей обычной косоворотке и со своей обычной полуусмешкой на лице. Он лениво поприветствовал господина Жмыхова, назвав его при этом «мосье», и отхлебнул кофе из картонного стаканчика.

– Господин Левинсон. – Ведущий излучал подобострастие всем своим объемным телом. – Господин Левинсон, прежде всего позвольте поблагодарить вас за то, что пришли к нам в студию.

– Ничего, мосье Жмыхов, мне не сложно, – ответствовал креативный директор, – мой кабинет находится прямо над вашей студией.

– Господин Левинсон, давайте начнем со скрытых съемок в Янтарном кабинете…

– Давайте. Начинайте.

Соломон слегка замялся.

– Назвали бы вы эти съемки этичными? Все же принцесса не знала, что ее снимают. И, насколько я понимаю, Генри тоже.

– Вот именно потому, что они оба этого не знали, съемки и получились настолько занятными! Сами-то небось не отрываясь смотрели сейчас этот «Цикл бесед за чашечкой березового сока», Соломон Соломоныч? То-то же. «Всемогущий» он на то и «Всемогущий», чтобы все знать и все предугадать. – Левинсон, как бы тостуя, поднял вверх стаканчик с кофе. – Признаюсь, что первую беседу засняли действительно случайно. Но когда мы с продюсерами проекта увидели материал, сразу поняли: перед нами золотая жила. Молодой парень и молодая девушка разговаривают по душам. Мы тихонечко следили за развитием их отношений. О какой неэтичности может идти речь?! Предусмотрительность с нашей стороны – да. Неэтичность – нет.