— Почему ты не дождалась нас? Меня, наших родителей… — в голосе Раэна зазвенела какая-то отчаянная ярость. — Почему не захотела остаться и рассказать нам правду?

— Потому что я даже не думала об этом… — ответила тихо. — Мне хотелось бежать, как можно дальше от этой боли.

— Мы бы помогли тебе. Помогли стравиться…

— Не помогли бы… Потому что я не смогла спасти Ритана…

Горло сдавило спазмом. Картины тех дней встали перед глазами, будто это происходило вчера. Мои мольбы всем возможным богам и духам, отчаянные попытки найти лекарство в немногочисленных гарнизонных книгах, неподдельное сочувствие в глазах коменданта. И слабая улыбка на бледном, как снег, лице любимого человека.

Рядом раздался шумный вздох. Раэн что-то прошептал сквозь зубы, а потом подсел ближе ко мне.

— Никто бы не смог его спасти, — он осторожно сжал мои пальцы.

— Я убила шамана, а потом утащила Ритана в крепость. Он умирал у меня на руках… И когда стало ясно, что ничего сделать нельзя, он попросил… попросил убить его. Сказал, что я та, кому он доверил жизнь, а значит, может доверить и смерть…. Ритан хотел уйти, осознавая, кто он… не теряя память обо мне, о тебе, о… обо всем.

Слезы градом лились по щекам, говорить было сложно, но мне нужно закончить.

— И я… сделала то, что он просил. Потом сожгла тело, и прах увезла с собой, в Эрнефъялл… И развеяла его над морем… Ритан любил море…

Захлебнувшись очередным спазмом, провела ладонью по щеке. Но слез не становилось меньше.

— С тех пор ненавижу песок и жару…

Поэтому и осталась в Эрнефъялле, на крайнем севере, в надежде спастись от болезненных воспоминаний. Вот только не вышло. Кошмары еще несколько лет продолжали преследовать и здесь, каждую ночь возвращая меня в тот ад. А от чувства вины я не избавилась до сих пор.

— Ирия… — Раэн затащил меня к себе на колени и прижал к груди. — Девочка моя, не надо. Мы очень любили Ритана. Его смерть стала горем для всей семьи. Но мы пережили это, пережили и отпустили. А ты — нет.

Он принялся сцеловывать влагу с моего лица, осторожно, нежно. А мне стало еще горше.

— Я так по нему скучаю… — выдавила, даже не стараясь сдерживать слезы.

— Знаю. Но Ритан не хотел бы, чтобы ты жила болью и чувством вины. Он хотел бы, чтобы ты была счастлива.

— Да, он… он просил меня, тогда… Но это единственное обещание, которое так и не получилось выполнить.

— Ты ведь живая, — мужчина качал меня на коленях, как ребенка. — Да, он погиб, но ты все еще жива. Нужно помнить это, хотя бы ради него.

Наверное, я все десять лет подсознательно боялась того, что родные Ритана меня ненавидят. Боялась, но знала — это ненависть мной заслужена. Вот только старший из братьев д’Эстар отказался ненавидеть. Не упрекнул ни словом, ни взглядом, даже когда узнал всю правду. И сейчас утешает. Помогает мне самой справиться с тем, с чем я жила все это время.

— Раэн…

— Прости себя. И отпусти. Ему не нужно твое горе.

И я послушалась. Позволила обнять себя еще сильнее. Уткнулась в мужскую грудь и разрыдалась, горько, отчаянно. Выплакивая все то, что держала глубоко в себе. А Раэн рассказывал о том, каким помнит младшего брата. О том, что связывало их когда-то. И мне становилось легче. Уходила боль, уходила черная, как ночь, тоска, оставляя после себя только легкую светлую грусть.

Да, я любила Ритана. Он стал моим другом и защитником, моей первой любовью. Яркий, как пламя, отчаянно храбрый и удивительно благородный мужчина, Ритан делал меня по-настоящему счастливой. И он заслуживает того, чтобы о нем вспоминали не со слезами, а с теплом и бесконечной благодарностью. Я никогда его не забуду. Но кажется, мне и правда пора идти дальше. Ритан был бы этому рад.

Не знаю, сколько мы так просидели. Сначала разговаривали, а потом просто наслаждались молчаливыми объятиями. Но неожиданно я ощутила, что могу вдохнуть полной грудью. Могу думать о Ритане с легким сердцем и искренней улыбкой.

— Все хорошо? — тихо спросил Раэн.

— Теперь да, — ответила я.

Слезы будто вымыли из меня не только всю боль, но и все силы. Ужасно захотелось спать. Мужчина уловил мое состояние, приподнялся, укладывая на кровать, и погасил свет. Потом устроился рядом и крепко обнял.

— Спи, Ирия. И больше нечего не бойся.

— Спасибо, — прошептала, едва ворочая языком от усталости. — За все спасибо.

И уже сквозь сон ощутила легкий поцелуй на губах.

Проснулась, чувствуя себя полностью отдохнувшей. Раэн лежал рядом, осторожно перебирая мои волосы. За окнами было даже немного светло, а значит сейчас примерно полдень.

— Привет, — пробормотала я хриплым ото сна голосом.

Стало немного неловко. Вчерашний разговор будто сорвал с меня всю броню, оставляя без защиты. И сейчас я чувствовала себя хрупкой, открытой и болезненно уязвимой. А мужчина все еще был рядом. Не ушел, не оставил, а смотрел на меня с теплой и очень ласковой улыбкой.

— Как ты? — спросил он тихо.

— Вроде нормально, — неопределенно дернула плечом. — Ты уничтожил то, что влияло на мой мозг?

— Да. Окончательно и бесповоротно.

— Спасибо.

— Пожалуйста, — прошептал он.

Потом протянул руку и обвел мое лицо пальцами, нежно, чувственно, ненадолго задержавшись на губах. Погладил по шее, по плечу, с которого слетела бретелька сорочки. Слишком откровенно, слишком однозначно.

Я отстранилась, поднялась и подошла к окну, шлепая по полу босыми ногами. За ночь мороз раскрасил стекло причудливыми узорами, за которым почти не было видно город. Только фонари просвечивали яркими неровными пятнами.

Раэн неслышно приблизился ко мне со спины и положил руки на плечи. Потом осторожно поцеловал в шею, прижимая к своей груди.

Это было похоже на чувство, будто стоишь на краю бездны. И страшно, и любопытно, и не знаешь, то ли рухнешь камнем вниз, то ли взлетишь, как на крыльях. Слишком долго я была одна, слишком долго не пускала никого в свою жизнь. Но ведь я имею право на счастье…

— Только не разбивай мне сердце, — попросила, закрывая глаза и отдаваясь в руки мужчины. — От него и так почти ничего не осталось.

— Даю слово, — серьезно ответил тот и развернул меня лицом к себе.

Раэн был осторожен. Он понимал, что у меня очень давно не было мужчины, поэтому не спешил, лаская медленно и очень чувственно. Снимал одежду, покрывая поцелуями каждый сантиметр обнаженной кожи. Приникал к губам, даря долгие сладкие поцелуи. И уничтожал остатки моего здравомыслия, заставал забыть обо всем, что тревожило.

Постепенно страсть разгорелась, как костер в сухую погоду, и уже я сама подставляла шею и грудь под поцелуи. Цеплялась за сильные плечи, наверняка оставляя на них свои царапины-метки. Исступленно шептала его имя, умоляя о наслаждении. И раскрывалась навстречу, доверяя ему всю себя, без страхов и сомнений.

И я совершенно не чувствовала себя предательницей по отношению к Ритану. Как будто и правда отпустила, освободилась, поняв, что нельзя настолько далекому прошлому отравлять себе жизнь. Да, нужно помнить, но жизнь продолжается и нет ничего плохого в том, чтобы впустить в нее того, кто этого по-настоящему достоен.

А Ритан бы понял…. Понял и одобрил, я уверена.

Потом мы просто валялись в кровати. Во всем теле царила ленивая слабость, не хотелось ни о чем думать, и даже совесть почти не напоминала о том, что я бессовестно проигнорировала работу. Я лежала на мужской груди, слушая, как бьется сердце, но все же была какая-то мысль, которая не давала окончательно расслабиться. Как будто забылось что-то очень-очень важное.

Неожиданно вспомнила и резко села на кровати, прижимая одеяло к груди.

— Что такое? — нахмурился Раэн.

— Кота… — выдохнула я.

— Покормил, — продолжил мою мысль мужчина и усмехнулся. — Не переживай, все с ним в порядке.

— Ты меня успокоил.

— Иди ко мне, — мурлыкнул он не хуже того самого кота и погладил по голой спине.