Мне нравится быть смелой.

— А насколько смелой тебе хотелось бы быть? — спрашиваю я.

Уголок ее губ приподнимается в улыбке.

— Настолько смелой, насколько смогу быть. Почему ты спрашиваешь?

— Из-за нашей сделки на сегодняшний вечер. Сделать все возможное. За одну ночь. — Я киваю в сторону пары, и, клянусь, у меня никогда не было лучшей идеи во всей истории идей, чем сейчас. Это чертовски гениально. — Ты думаешь о том же, о чем и я?

Натали раскрывает рот, затем кивает, ее глаза горят от возбуждения.

— Я почти уверена в том, что так и есть. Не скажешь, о чем именно ты думаешь?

Я приподнимаю бровь.

— Думаю, есть кое-что еще, что сделает опыт пребывания в Вегасе полным.

Натали прижимает ко рту ладонь, а затем опускает руку.

— О, мой Бог. Мы действительно сделаем то же, что и они?

— Не думаю, что у нас есть выбор, учитывая сделку, которую мы заключили в баре отеля «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Все или ничего.

Мгновение ничего не происходит, лишь тишина. Мне приходится долго ждать ответа.

— Все, Уайат, — говорит Натали тихим голосом, но ее намерение совершенно ясное. Очевидно, она тоже думает, что у меня блестящая идея. Разве могло быть по-другому?

Опустившись на одно колено, я хватаю ее за руку.

— Шаловливые ручки, хочешь отправиться в часовню, работающую двадцать четыре часа, и связать нас узами брака?

Натали икает, потом смеется и притягивает меня к себе для быстрого поцелуя, который на вкус напоминает текилу и фруктовый коктейль.

— Когда ты в Вегасе…

Один бакенбард отходит от лица мужчины.

Это слегка отвлекает. Но не так сильно, как золотой спортивный костюм священника. У этого костюма-комбинезона есть воротник, который складывается как крылья, а еще костюм является прямым определением словосочетания «сидит в обтяжку». Он облегает каждый миллиметр его тела, и, да, я имею в виду именно каждый.

Не думайте, я не специально туда смотрю. Он одет в чертов комбинезон. Трудно не заметить этого.

— Он одет в костюм Ларри или Элвиса? — шепчу я Натали.

Если место проведения церемонии называется «Ларри, Лана и полный спектр услуг быстрых свадеб», то он может быть кем угодно.

Кивком она указывает на парня, чьи волосы завиты в мелкие кудряшки, вознесшего тем самым понятие «эксцентричные кудри» на новые высоты, и шепчет мне:

— Или у Ричарда Симмонса теперь новая работа.

Только это не настоящий шепот. А пьяный шепот. Поэтому она произносит слова совсем не тихо, но сомневаюсь, что двойника фанатика торжеств это волнует, так как я уверен, что он под кайфом. У него именно такой вид, когда он шарит вокруг в поисках обручальных колец, пока мы стоим перед крошечной часовней. Два золотых кольца за пятьдесят семь баксов — это часть полного спектра услуг. Просто грабеж.

От него разит марихуаной, и, судя по песне Боба Марли, которая в данный момент играет в качестве музыкального сопровождения для нашей свадьбы, предполагаю, что он обкурился до того как нас здесь высадил лимузин. Буквально несколько минут назад (до того как специализированные офисы закрылись в полночь), мы успели получить лицензию на брак. Шикарный черный лимузин ждет нас на парковке. Я раскошелился на лучшее в свою брачную ночь. Вот какой я замечательный парень.

Порывшись в нагрудном кармане своего костюма, чувак достает кольца и поднимает их.

— Нашел. — Одно выскальзывает из его пальцев. — Опаньки.

Натали взрывается смехом и хватает меня за руки, чтобы удержаться на месте. Я тоже усмехаюсь, потому что сегодня вечером все смешно. И все просто потрясающе, словно моя жизнь — это качание на плоту в бесконечном бассейне под теплым солнцем, без каких-либо забот попивая «Пина коладу».

Натали проводит руками вверх и вниз по моим рукам, и я поигрываю бровями. Мы не можем перестать флиртовать, трогать друг друга, хихикать.

Чувак наклоняется, чтобы поднять кольцо, и я слышу верный знак того, что рвутся нитки. Даже не знаю, какая часть спортивного костюма с треском разорвалась, но решаю не сводить глаз с будущей жены, на тот случай, если священник Ларри-Элвис — парень в стиле коммандос.

— Вот настоящие «опаньки», — говорит Натали, и теперь именно я взрываюсь от смеха, схватившись руками за ее тонкую талию.

— Все готово, — говорит парень, а затем прикладывает ладонь ко рту и кричит: — Эй, Лана! Мы можем получить музыку для грандиозного финала?

Внезапно появляется женщина в белом костюме Элвиса, у которой грудь вываливается из практически полностью расстегнутой молнии, и поднимает вверх большие пальцы.

— О, посмотри на счастливую пару, — воркующим голосом говорит она, затем указывает наверх. Вероятно, на аудиосистему часовни, которая теперь играет начальные ноты песни, которую я узнаю, как только слышу первую строчку.

И снова что-то странное случается внутри моей груди, когда я поворачиваюсь к Натали в моих объятиях. Похожее на то, что мое сердце сжимается. Я моргаю, пытаясь сосредоточиться, но это трудно, когда она смотрит на меня, пока Ларри Спортивный костюм прочищает горло, и Король напевает эту самую романтичную песню о дураках, которые торопят события. Мне кажется, что я плыву. Должно быть, все дело в алкоголе, который течет в моей крови. Он заставляет меня широко улыбаться, когда Натали смотрит на меня своими большими глазами.

Священник вручает мне ее кольцо, и мы с Натали немного отстраняемся, когда он пробегается по знакомым обетам. Мы обмениваемся кольцами, и когда я смотрю на свой только что украшенный палец, внутри меня происходит что-то, чему я не нахожу названия. Я снова приближаюсь к Натали, сжимаю ее руки своими ладонями, и в спешке с моих губ срываются слова. Я говорю ей о том, какая она великолепная, и как сильно я люблю с ней работать, и насколько возмутительно веселая эта ночь. А затем я говорю обо всех тех вещах, что сулит нам будущее, и о том, чего не будет, и мне едва удается следить за всем тем, о чем я говорю. Я просто говорю все, что кажется правильным: прошлое, настоящее и будущее. Натали все время энергично кивает, и мне это нравится в ней — то, что она понимает меня, черт возьми. Затем это чувство во мне, которому я не могу дать название, меняется, и теперь оно усиливается, превращается в беспокойство. Не успев опомниться, я говорю ей самое важное, что когда-либо говорил. И ловлю себя на том, что заставляю ее дать мне обещание.

— Просто пообещай мне, Нат. Обещай мне, обещай мне, обещай мне, — говорю я, с трудом сглатывая, и затем жду.

Но недолго.

— Я обещаю, Уайат. Обещаю. Обещаю. И я все понимаю. Правда. Я действительно понимаю.

Кратковременное напряжение внутри меня мгновенно исчезает, и моим миром снова становится туманное сексуальное опьяняюще великодушие.

Я обхватываю ладонями ее лицо, а затем впервые целую свою жену — обжигающим, глубоким, страстным поцелуем, напоминающим о том, какой чертовски чрезвычайно поразительной была эта ночь. Когда я целую, Натали немного качается, я тоже шатаюсь, а затем нахожу опору, и мы, наконец, отстраняемся, улыбаясь, словно дураки, которые торопят события.

Священник прочищает горло.

— В отеле «Разбитых сердец» больше нет номеров для Натали и Уайата, теперь эти двое влюблены друг в друга. Властью, данной мне великим штатом Невада, и самим Королем, я объявляю Натали и Уайата мужем и женой. Но помните, что уже ничего нельзя вернуть обратно. Итак, пришло время всем вам встряхнуться. Вы женаты! — Он подкидывает верх свои покрытые золотым атласом руки и кричит: — Я бы сказал тебе поцеловать невесту, сынок, но ты уже это сделал, и держу пари, что ты сделал намного больше, черт подери. Так что не сходи с этого пути и делай еще больше этого!

Несколько минут спустя мы садимся в лимузин. Я открываю шампанское и произношу тост за свою молодую жену, пока мы проезжаем по ночному городу, снова принимая горизонтальное положение. Вскоре мы останавливаемся у отеля «Фламинго», чтобы поиграть в рулетку. Когда мы выигрываем раунд, подвыпивший чувак за нашим столом, который, как он говорит, работает на рэпера, приглашает нас на вечеринку в пентхаусе.