Пару минут, и я на месте назначения. Через мгновение прибыл Хоук. Мы энергично поздоровались в свойственной нам манере: рукопожатие, щелчок пальцами, стук костяшками кулаков. Дикое ребячество. Затем я и мой товарищ направились в «Кроличью лапку». Ему нужно было купить подарок подруге.

– Ну, рассказывай давай. – начал Алекс. – Как дела? Как лето проходит?

– Да ничего, потихоньку. Дом-работа. Работа-дом. Хотя, сейчас я не работаю.

– А чего так? Насколько я помню, ты в охрану куда-то устраивался? – заботливо спросил Алекс. Он умеет был активным слушателем, когда в настроении. В такие моменты ты начинаешь считать его чуть ли не лучшим другом.

– Просто уволился. Не понравилось. – говорю. Вру и не краснею.

Мне там действительно не нравилось – тут я не лгу. А кому понравится целые сутки просидеть на стуле без дела. Ну совсем без дела. Читать нельзя, музыку слушать нельзя, отходить нельзя. И так три недели подряд. Я не хочу никого обидеть, понимаете? По любому, есть люди, которым такая работа по душе. Но это не моё и точка. А соврал я вот где: я не сам ушёл, а меня уволили. Тогда второй месяц работы подходил к концу, и из-за недостатка людей меня начали отправлять на разные участки. Так я из цветочного магазина перебрался сначала хранить покой и порядок богатого жилого двора. Моя задача была проста: сидеть в специальной будке, следить за камерами и пропускать определенные машины, открывая шлагбаум. Всяко веселее, чем было. Позднее меня отправили на самый простой участок охранять пустые заброшенные склады. Та неделя, когда я работал там, была лучшая. В моём распоряжении был целый заброшенный домик, двор и большая территория неподалеку от дома. В домике я нашёл старые книги, которые жадно проглатывал одну за одной. Я был обязан никого не пропускать на охраняемую территорию. В один день пришли двое парней пострелять из лука на свалке позади домика. Они и не подозревали, что здесь нельзя находиться. Я бы и сам не подумал. Пошёл я с ними поговорить, объяснить всю ситуацию. Но не успел я опомниться, как уже сам стрелял из спортивного лука по бутылкам. И как раз в этот момент прибыло начальство с проверкой. Дальше говорить смысла нету- мне выплатили деньги и сказали «прощай». И чем я только думал?

– И что теперь будешь делать? – спрашивает Алекс.

– Прохожу стажировку на молочном комбинате. – говорю.

– А на кого?

– Лаборант. Говорят, если отработаю до конца лета у них, то после университета возьмут к себе.

– Так это же отлично, вроде. – говорит.

– Не совсем. Зарплата мизерная… Да и не нравится мне совсем. Я ещё думаю, заканчивать стажировку или нет.

По правде говоря, я подумываю бросить учебу. Сидя на скучный лекциях, я прямо-таки слышу, как мучительно во мне что-то умирает.

– А кому работать нравится? Пора бы уже снять розовые очки. Скажи спасибо, что вообще работа есть.

Я ненавидел его в эту минуту. Толи от того, что он говорит прямо как мой папаша, толи от того, что он был прав – я понимал это, но не мог ничего изменить.

– Черт со мной. Ты-то как? Рассказывай. – быстро сменил я тему разговора.

– Все по-старому: экзамены в юридическом, такси. – отвечает.

Алекс работает в фирме своего дяди таксистом. Дядюшка взял его под тёплое крыло: дал рабочую машину и снабдил базой клиентов. Отчасти я завидовал ему, но будь у меня такой дядя, я не уверен, что работал бы у него.

– Ну что? Куда идём? Решил, что будешь покупать?

Хоук уткнулся носом в мобильник – видимо, строчит кому-то сообщение.

– А? – отвечает спустя несколько секунд.

– Что дарить будешь? – на громких тонах повторил я свой вопрос.

– Думаю, куплю я ей зимний костюм для катания на лыжах. А заодно и себе.

– Один комплект на двоих? – сострил я улыбаясь.

– Ну да. Куплю я себе, а ей поносить дам разочек. – подхватил Алекс. Люблю, когда человек умеет подыграть. Мы оба засмеялись.

«Просто подумал, летом цены на зимние товары в разы меньше. Почему бы и не приобрести по дешёвке». – с серьезным лицом продолжал Хоук.

– Разумно.

Мы поднимаемся по лифту на третий этаж и направляемся к нужному магазину.

– Ты уже выбрал тему дипломной работы? – вдруг спрашивает мой спутник. Мы учимся на одном курсе в университете, но на разных факультетах.

– Да. Точнее я толком и не выбирал, мне всучили и все.

– Интересная хоть?

– Пойдёт. Хотя вряд ли для меня найдётся интересная тема… Я вообще подумываю бросить университет. – говорю.

– Бросить учёбу? Зачем? – чуть ли не закричал Хоук.

– Не интересно.

– Странный ты. Проучиться столько лет и за год до выпуска бросить. Это, конечно, не моё дело, но решать тебе. Смотри, как бы тебе не оказаться на его месте. – произнёс Алекс, показывая рукой вперед.

Я повернул голову и увидел впереди себя уборщика. Он протирал полы влажной шваброй. Он был одет в старую рабочую одежду, на голове маленькая черная шапка, которая одета лишь до верхушки ушей. Почему-то, мне сразу же стало его жалко. Толи из-за его одежды, толи виной были его печальные глаза, толи просто от того, что он уборщик. Большая часть его лица была покрыта бородой, но меня задели его глаза. Такие печальные. Смотря в них, я понимал, что телом он здесь, а душой где-то там… Где угодно, но точно не тут.

Я и Алекс Хоук выбрали несколько зимних костюмов, и пока был в примерочной, я сидел на стуле, ждал и думал. «Смотри, как бы тебе не оказаться на его месте», – эти слова крепко застряли в моей голове. Я уже и так мог быть на месте этого мужчины. В школе я завалил выпускной экзамен по математике. Не то, чтобы я совсем уж глупый. Биологию я сдал чуть ли не лучше всех в Рэд Ривере, но математику осилить не смог. Эта вражда между мной и уравнениями началась давно, лет в тринадцать. Мне математика никогда легко не давалась, но в средней школе у меня ухудшилось зрение. Об этому я никому не говорил. Даже не знаю почему. Видимо, боялся, что мама начнёт говорить, что это все из-за компьютера или телевизора. И теперь мне приходилось смотреть не на доску, а в тетрадь своего соседа по парте. Это привело к тому, что я не понимал новые темы в полном объёме… Затем, я сдался. Даже репетитор не смогла мне помочь перед выпускным экзаменом. Помню крики матери после того, как она об этом узнала. Словами такое не передать. Я даже тогда прослезился. Не удивительно – если ты проваливаешь выпускной экзамен, то у тебя не будет аттестата. А без него тебя не примут ни в один Университет, ни на одну достойную работу. В общем, дали немного времени на подготовку, а затем последовала пересдача экзамена. Это был мой последний шанс. Я тогда закрылся в своей комнате и начал штудировать учебники и тесты днями напролёт. Вопрос за вопросом разбирал самостоятельно, без помощи учителей и репетиторов. Голова кипела. За несколько дней я понял больше о математике, чем за десять лет в школе – удивительно на что способен человек, когда нету пути назад. Позже я вполне сносно сдал экзамен и поступил в неплохой университет.

«И что он имел ввиду под словами «Смотри, а то окажешься на его месте»?», – размышлял я, ожидая друга на лавочке. Как будто это так уж страшно. Что плохого в том, что ты зарабатываешь на жизнь тем, что поддерживаешь чистоту, скажем, в магазине или школе. Кто-то должен это делать. Разве не приятно заходить в чистый убранный магазин; разве не приятно, когда ты пришёл на лекцию, а в классе убрано? Это все общество. В обществе так сложилось, что уборщиками работать не престижно. Почему? Только потому, что мало платят. Уверен, если уборщикам будут платить, скажем, как хорошему менеджеру, то большая часть людей, которые вчера морщили нос, сегодня побегут за моющим средством и тряпками.

Спустя час мы купили два зимних костюма и отправились попить кофе.

Мы безмолвно пили кофе, ковыряясь в своих телефонах. Говорят, довольно странное это время, время развития технологий, так как из-за появления телефонов и интернета дети отучаются общаться. Отчасти я согласен, отчасти и нет. Помню, видал картинку, разделённую на две части. На одной стороне фотография, как люди едут в метро, и все до одного пялятся в свои телефоны. А на второй стороне фотография двадцатого века, люди в метро – и все тоже самое, только вместо телефонов в руках газеты. Ничего не изменилось. Однако, я заметил, что с появлением интернета и компьютерных игр, детей, гуляющих на улице, стало значительно меньше. Как по мне, это плохо. Возможно, я говорю, как ворчливый дед. Предыдущее поколение всегда считает, что следующие будут только хуже.