- И надо подписаться собственной кровью? - Верниковский не чувствовал хмеля, но голова сделалась легкой, язык развязался, хотелось шутить и дурачиться.

   - Да, кровь необходимое условие, - согласился бармен. - Но не ваша, - в его руках вдруг появился тяжелый старомодный пистоль с черненными накладками. - Подтвердите серьезность намерений выстрелом вон в того типа, - костлявый палец указал на лысого громилу, привалившегося к стене у входной двери.

   - Без проблем, - расхохотался Стас. - Только не люблю покупать кота в мешке. Сначала покажите товар.

   Должно быть, выпивка все же оказывала действие. Все вокруг слегка расплывалось. Устремленные на посетителя глаза бармена полыхнули алым. И таким же инфернальным взором уставилась на Стаса золотистая скульптурка неопознанного нелюдя. Пламя свечей огненными змеями взвилось до потолка и погасло. В плотной темноте, окутавшей бар, экран телевизора выглядел окном в иную красочную реальность. По нему стекали брызги, сверкавшие ярче бриллиантов. По ту сторону старенькой стекляшки бились волны в барашках пены, кипели аквамарин и лазурь.

   У Верниковского перехватило дыхание. Он был птицей, парившей над вздымавшемся в море островом. Белый камень стен, серебряные шпили башен, звездчатые арки, ажурное плетение ветвей с бархатистыми листьями, спиралью скрученная лестница, ведущая к древнему алтарю. А возле него на коленях ОНА. Лицо, в котором ничего не изменить, не исправить. Волосы, стекающие по плечам водопадом расплавленного золота. Глаза, туманные и загадочные, будто озера фейери.

   Видение сменил рекламный ролик. Свечи снова загорелись, заполняя помещение чадом и разочарованием. Топорная рожа лысого показалась издевательством над только что явившимся чудом. Пальцы сами сжались на рукояти пистоля. От выстрела ожил металлический монстр. Безобразное тело встрепенулось в танце, одновременно отвратительном и притягательном.

   - Золотой Свидетель подтвердил ваш выбор, - торжественность слов перечеркивала паскудная ухмылочка бармена.

   Адреналин схлынул, развороченный череп лысого вызвал тошнотворный позыв. Верниковский зажмурился. Внезапно чадный смрад сменил освежающий порыв морского бриза. Стас открыл глаза. Его пальцы все так же стискивали тяжелый пистоль, но куда девалась занюханная пивнушка? Он сидел на скрученных корабельных канатах. Палубу заполнила разномастная шваль флибустьерского вида. И все эти рожи взирали на него, как на бога. Сверху раздалось пронзительное: "Земля!". На горизонте из лазури и аквамарина проступили очертания того самого волшебного Острова.

   Юная девушка обняла тонкий ствол деревца на самом краю утеса. На этот раз приближающийся корабль вовсе не выглядел призраком. Косой луч солнца, выглянувший из-за низких облаков, позолотил паруса, высветил фигуру мужчины. На носу судна стоял Прекрасный Принц, именно такой, каким она его воображала: стройный, на голову выше сгрудившейся за ним матросни, облаченный в сверкающий позументами камзол. Ей следовало бежать к Храму и наконец попытаться преодолеть Спираль, но ноги сами понесли к городской стене. Лине хотелось еще немного понаблюдать за своим героем со стороны до того, как она осмелится воззвать к Золотому Свидетелю, до того, как станет достойна...

   "За тщетностью грез отмени ожиданья..."* - Стас не помнил, где и когда встретились ему эти строки, но именно они всплывали в памяти в минуты самых больших "обломов". Впрочем, такого, как нынешний, ему переживать еще не доводилось. Крепостную стену вблизи пятнали грязные потеки. Под стрельчатыми башнями нахохлились траченные молью времени здания. Зубчатые арки покрывали трещины. Деревья с бархатистыми листьями благоухали отнюдь не розами, а чем-то вроде хлорки. От едкого запаха слезились глаза, свербело в носу. Ко всему прочему, уши закладывало от пронзительных криков и визга. Матросня развлекалась с женщинами.

   Жители острова своей беззащитностью и растерянным видом походили на стадо баранов. Их неумение оказать сопротивление раздражало Стаса до безумия. В нем пылала жажда хорошей драки, крови, выбитых зубов, сломанных ребер. Но "бараны" и "овечки" лишь рыдали и блеяли, еще более распаляя, поднимая со дна души скверное и низменное. Самым страшным разочарованием оказалась, так называемая, прекрасная половина жителей. Разумеется, встречались хорошенькие мордашки. Но ни одной хоть отдаленно, напоминавшей поразительное лицо из видения.

   Шлюпки с пиратами, опьяневшими не столько от вина, сколько от буйного выплеска своих убогих страстишек, плыли к стоявшему на рейде фрегату. Его силуэт на фоне багрового светила у краешка горизонта казался безжизненным черным остовом былого парусника из легенды. Позади в зареве пожара обгорелыми головешками рассыпалось то, что еще недавно было полно жизни. Пламя охватило Остров с нереальной быстротой и чудовищной силой. Рушились башни и арки, корчились стволы деревьев, пеплом осыпались трупы, устилавшие брусчатку улиц.

   Верниковский прикрыл глаза. Вонь горящей плоти сменилась свечным чадом. Он снова сидел за барной стойкой. Тощий даже не шевельнулся в сторону бочонка с пивом. К наглости прибавилось высокомерие:

   - Ну, что ж, охота оказалась удачной. Мечту увидели и поимели, как принято выражаться в вашем мире.

   - Какую, сучий выродок, мечту!!! - руку Стаса, рванувшуюся к челюсти негодяя, перехватили железные пальцы, сжали до хруста костей.

   - Ты, мальчишка, увидел, что пожелал, - четко и раздельно, как умственно неполноценному, объяснил бармен. - Никто не заставлял тебя высаживаться на Острове. Вблизи все иначе, пора бы и знать, как-никак тридцатилетие отметил.

   - Но девушки там не оказалось, - хрипло и потерянно пробормотал Верниковский.

   - Обернись, - скучающе протянул тощий засранец.

   Стас обернулся и утонул в омутах глаз. ОНА стояла рядом с трупом лысого, прекрасная, притягательная, таинственная, единственная на свете.

   Лина дрожала от ужаса, предвкушения и восторга. Схлынула волна отчаянья от вида истерзанного и оскверненного Острова. Где-то на окраине памяти остался невыносимо трудный подъем по Спирали. Она сумела преодолеть его. Смогла поднять глаза на жуткого монстра. Не взирая на сжимающий горло страх, вытолкнула из себя мольбу. Не ту, которую прежде лелеяла в своих мечтах. Теперь ее целью стала месть. Существо, сотканное из уродства и золота, надежд и обмана, откликнулось пугающим танцем и одарило больше, чем Лина осмелилась попросить. В обсидиановых зеркала, окружающих Алтарь, она увидела себя, вонзающей стилет в грудь мерзавца, который прикинулся Прекрасным Принцем. Голова закружилась...