Кристина, оглушенная ударом, почти сразу же потеряла сознание. Бережно осматривая свою девочку, он с трудом сдерживал жалобный вой, чувствуя, как до боли чешется горло и дрожат губы.

Затылком малышка приложилась хорошо, на его широкой ладони осталась теплая кровь.

Стараясь сохранять спокойствие и мыслить трезво, а не поддаваться встревоженному зверю, он аккуратно поднял девушку с земли и поспешил к машине. Люди слабее чем они и такой быстрой регенерацией как оборотни не обладают, поэтому нужно срочно отвести ее к доктору, ведь все может быть еще хуже, чем он себе представляет.

* * *

Дима вскоре пришел в себя и первое, что он услышал, так это рев мотора, из-за которого голова начала раскалываться от боли. Убрав с лица влажную газету, он аккуратно привстал, пытаясь вспомнить что произошло. И хоть воспоминания возвращались к нему крайне неохотно, предчувствие, что у него забрали что-то дорогое, нагрянуло сразу же, стоило ему достать телефон и увидеть пропущенный вызов.

Кристина

Еще никогда пробуждение не было столь болезненным. Вроде бы уже и проснулась, но сознание все еще витает где-то далеко. А еще я впервые поняла выражение, которое так любит моя бабушка, постоянно твердившая – «голова как чугунная». Вот и у меня тоже самое, такое ощущение, что пока я спала, мою голову поменяли на пушечное ядро. И теперь я не могу ни встать, ни пошевелиться. А еще у меня как будто пылесосом все силы высосали и вообще не понятно, спала я или нет. Не понимаю… и не помню. Я что вчера пила?

Но все еще было сносно, ровно до момента, когда я услышала тихие голоса. Ключевое слово «тихие», но почему-то каждое слово отзывалось в моей голове душераздирающим звоном. Изо всех сил стараясь оставаться хоть и в неподвижном, но зато в сознательном состоянии, я попыталась сосредоточиться на голосах. Поначалу я была уверена, что один из них точно принадлежит Диме, но потом испугалась, поняв, что ни один из двух голосов мне не знаком. Похоже я не дома. Больница?

– … сотрясение и небольшое повреждение кожного покрова. Но, как я уже говорил, все обойдется.

– Она до сих пор не пришла в себя.

– Она человек и упала, как ты сам сказал, не на перину, а на асфальт.

– И долго она еще будет без сознания?

Какие разные голоса, один добрый, нежный и мелодичный, а вот второй властный, чуть урчащий… и, по-моему, я уже его слышала.

– Слышишь?

– Сердцебиение участилось.

– Возможно уже очнулась, но ей нужно время прийти в себя. Желательно… поспать.

– А что насчет… есть ведь способ, чтобы дети…

Голоса становились все слабее, словно их что-то заглушало, а смысл того, что мне удавалось услышать понять никак не получалось. Мне бы сейчас начать паниковать, задаваться кучей вопросов: Где я? Что случилось?       Кто эти люди? Вот только мне так плохо, что даже думать ни о чем не хочется. Я просто хочу заснуть и чтобы боль ушла, и не чувствовать подступавшую к горлу тошноту… Просто хочу спать.

Слабость накатила на меня новой волной, и я провалилась в долгожданный сон.

* * *

Сколько раз я приходила в себя и снова проваливалась в спасительную темноту, я и сосчитать не могу. Но если честно, то я даже и не уверена, что все это мне не приснилось и я действительно ненадолго возвращалась в реальный мир. Все так странно. Я до сих пор не могу понять, что произошло, ведь стоит начать прокручивать шестеренки памяти, как голова тут же взрывалась острой болью.

Помимо этого, в минуты, когда я вроде бы приходила в себя, я ощущала чье-то присутствие и даже иногда слышала тихие шаги. А один раз мне даже показалось, что кто-то касается моих губ. Но это прикосновение было мимолетным, почти призрачным и насчет него я также не была уверена.

Не знаю, как долго я пролежала в таком странном состоянии, но вот я вновь вынырнула из глубокого сна и…

Открыв глаза, я резко села, пошатнулась от слабости в теле и легкого головокружения. Чувствую себя какой-то вялой сосиской.

Массажируя пальцами виски, я нахмурилась, не понимая где нахожусь. Не больница, это уж точно. Но я и не у себя дома, эта комната мне совершенно незнакома. Здесь все такое… скажем так, современное. Вот только эта черно-белая расцветка, крутая мебель и странные картины не создают здесь, как по мне, и грамма уюта. И куда меня только занесло? Такое ощущение, что это гостиничный номер.

Так Кристина думай, вспоминай, что произошло. Я точно была на работе, ко мне то и дело бегала поболтать Вика, особенно после лицезрения… В памяти вспыхнули хищные зеленые глаза и я чуть не взвыла от быстро промелькавших воспоминаний.

– Нет-нет-нет-нет, – затарахтела как трактор, стоило только подключиться моей фантазии. Но вспомнив, что обладатель рыжей шевелюры и зверского лица еще возможно сделал что-то с моим Димой, я чуть не взвыла от страха, с силой вцепившись в черную простыню.

Вот только в полной мере разыграться моей фантазии на тему «что сделали с моим парнем» не получилось. Дверь в комнату открылась и я замерла от ужаса, увидев кто ко мне вошел.

Антон

Пребывая последние сутки в постоянном напряжение, он почти не отходил от своей малышки. Хоть зная, что её жизни ничего не угрожает, он испытывал тревогу и даже страх, когда приходилось оставлять её одну, пусть даже всего на несколько минут.

Девушка казалась такой беззащитной, что хотелось защитить её от всего… Но пока, как оказалось, угрозу ей несет только он. И самое «смешное», что они знакомы-то всего два дня… Хотя нет, эти сутки, что девушка находилась без сознания учитывать глупо… Да и до этого происшествия они даже толком знакомы не были… Вообще не знакомы. Девочка наверное думает, что он маньяк преследующий её по пятам. От этого ему еще хуже и боль в груди, которая не покидает его после вчерашнего происшествия, не дает ему спокойно вздохнуть.

Еще ни разу в жизни он не чувствовал себя таким идиотом… Да он так о себе никогда и не думал. А сейчас он тот, кто подверг собственную пару опасности, что значит, что он попросту – идиот.

А ведь можно было сделать все по-другому, если бы он просто подумал или выждал подходящий момент. Но тот факт, что Кристина человек совершенно его озадачил. И теперь он не знает, как выпутаться из сложившейся ситуации, как подобрать нужные слова, чтобы все объяснить ей, чтобы малышка не боялась его.

И он уже много раз, наблюдая за Кристиной, представлял их разговор, её реакцию и ответы, но каждый раз он ставил сам себя в тупик и собственные, тщательно подобранные слова казались ему невероятно глупыми.

На второй день после произошедшего, готовя за утро уже третью чашку кофе, Антон услышал шорох простыней, тихие вздохи, а после немного хрипловатый, слабый голос. Малышка пришла в себя!

В спешке убрав чайник с огня и подхватив ненароком сбитую кружку, он побежал в спальню и раскрыв дверь, с трудом сдерживая волнение, встретился взглядом с блестящими карими глазами.

А теперь надо действовать быстро, не дать малышке испугаться.

– Доброе… – Не успел. Девушка прижала дрожащие руки к груди и немного пошатываясь от слабости, грозя вот-вот упасть обратно на подушку, взмолила трогательным, жалобным голосом:

– Что вам от меня надо? Денег? Так я могу вам заплатить, только не трогайте меня. И… и не трогайте Диму. Что вы с ним сделали?

Его задел её надломленный, уставший от напряжения последних дней, голос. Речь, которую он так долго и тщательно подбирал, комком застряла в горле и все, что ему хотелось в этот момент, так это подойти, сесть на край кровати и обнять дрожащую девушку. Где-то в глубине затрепетала злость из-за её переживаний о человеческой неженке и обида из-за этого формального обращения на «вы».