========== Часть 1 ==========

Ночь. На окраине Лихолесья было темно и тихо. Луна не показывалась на небе, и лишь звезды лили свой холодный свет. Король чувствовал себя беспокойно, ему казалось, что некие злые силы уже не стягивают кольцо вокруг леса, а находятся внутри, еще глубже — под корнями деревьев. Поэтому он собрал небольшой отряд и затемно выехал из дворца. Трандуил прислушивался к каждому шороху, но было тихо, как на погосте. Разве что мелькающие в темноте пауки добавляли некой нервозности. Но чутье говорило, что это не все. Что есть что-то еще, но эльфийский король упорно не мог понять что.

Ксанис стояла в тени корней корявого сухого дерева, знаками давая команды своему отряду: не шуметь и ждать. Пауки уже доложили, что по тропе едет король белых альвов и спугнуть его нельзя.

Трандуил обхватил рукоять меча — он был совсем рядом, на поясе. Стояла звенящая предрассветная тишина, ни крика птицы, ни шороха листьев. Отряд добрался до лесной поляны — раньше там было гнездилище пауков, но в полутьме тварей не было видно. Трандуил знаком приказал остановиться и начал выискивать их, но вместо паучьих атак внезапно в отряд прицельно полетели стрелы.

“Повалите лошадей. Пусть не смогут стоять. Но не убивайте. Паукам нужна своя плата”, — ловкие пальцы командира илитиири четко отдавали приказы. И в ту же секунду, как она опустила руки, в коней, на которых ехали белые альвы, полетели стрелы. Численность отряда Ксанис была небольшой. Всего десять дроу. Но этого было вполне достаточно, чтобы в течение нескольких секунд оставить альвов пешими посреди леса. В полной неразберихе альвы озирались и толпились, ничего не видя в темноте — в отличие от их противника.

Трандуил выхватил меч и прыгнул на низкий ствол старого высохшего дерева. Ему казалось, что по стволу дерева тянется паутина, и он собрался обрубить ее, но черная тень выбила оружие из рук, а затем он ощутил, что проваливается вниз, вглубь, к корням этого проклятого дерева, но корней не было, одна труха, и какая-то непонятная сила утягивала его все глубже. Скоро он упал и понял, что связан по рукам. Его куда-то тащили, подгоняя. Нападавшие переговаривались тихим цокающим языком, но скоро стали смелее. Стояла кромешная темнота и их не было видно, но Трандуил чувствовал, что это не гномы и не люди, хотя те и были похожи на эйдан.

Нескольких альвов удалось схватить, чему Ксанис была крайне довольна. Один из пленных приглянулся ей и она хотела забрать его себе. А для жертвы Ллос хватит и без него. В конечном итоге, не только же матери пауков причитается своя доля?

Глаза Трандуила наконец адаптировались к тьме, и он смог разглядеть величественные и пугающие очертания огромного подземного города. Стояла тьма, слабо разгоняемая зеленоватыми тусклыми огнями, уходящими ввысь. Лица схвативших его были чернее ночи, а глаза горели, словно рубины, и он впервые понял, что сказки о темных альвах оказались правдой.

Очень скоро небольшой отряд вышел к большой пещере в конце которой располагались огромные ворота. Что-то подобное возводили гномы, но Трандуил никогда не видел такого лично. Один из дроу, что пленили его и еще четверых его воинов, подошел к воротам и что-то опустил в узкую нишу. Король Лихолесья сначала не понял, для чего это было сделано, но вскоре с диким скрипом ворота стали расходиться, открывая дорогу в город.

Ксанис вела пленных через город, привлекая внимание толпы. Это была единственная возможность добраться до Дома, так что ей оставалось лишь зло скрипеть зубами от такого любопытства. Какая-то взлохмаченная девочка даже попыталась дёрнуть одного из эльфов за рукав, будто проверяя, настоящий ли он. И ведь даже не отпихнешь чертовку! Ладно, если это дочка какой-то ремесленницы, а если из аристократии, то ведь проблем не оберешься. Поэтому приходилось лишь молча терпеть и быстрее идти вперёд. Крыши клана пятого дома возвышались совсем близко. А там можно будет потребовать белокурого эльфа себе в качестве награды.

Трандуил пытался вырваться, но его обезоружили сразу, а связанным оставалось только терпеть побои и чужие касания. Он испуганно шарахался в сторону: темных альвов были сотни, если не тысячи, и они казались созданиями из его ночных кошмаров. Все, что он мог разглядеть в полутьме, пугало: от странных очертаний высоких домов до злых лиц с раскосыми глазами. Удивительнее всего, что среди них было много девушек. Как женщины могли быть такими жестокими? Кажется, над ним смеялись. Скоро его ввели в высокое строение. Внутри оказался зал, освещенный сотнями тех же бледных огней, и его вывели на помост рядом с остальными. Место на троне занимала полуголая дева. Жестокая ее усмешка не предвещала ничего хорошего. Пленившие его воины склонились перед ней и произнесли короткое приветствие, очевидно, приглашая посмотреть на пленников.

— Как вы и приказали, моя матрона, мы поймали эльфов на поверхности. Нам будет чем поблагодарить Ллос за благоденствие нашего дома на празднике последнего дня лета, — произнесла Ксанис, склонившись в поклоне.

— Встань. Не моей дочери гнуть спину в присутствии неверных, — отозвалась женщина, с грацией хищной кошки поднимаясь с трона и подходя к пленникам. Ее шаги были лёгкими, а движения быстрыми, несмотря на то, что ее живот отчётливо выделялся, выдавая ее положение и скорые роды. — Ты привела пятерых. А для Ллос требуется лишь четверо. Зачем? — спросила женщина, подходя к дочери.

— Я бы хотела одного из них себе. В качестве платы за преданность и службу.

— Из них? Для чего он тебе? Мужчины поверхности слишком своевольны и самоуверенны. Слишком большого мнения о своей роли в обществе и продолжении рода.

— Тем интереснее будет его покорять.

— Хочешь играть со строптивым котом? Стоит ли игра свеч? Или проще прирезать лишнего сейчас, а ты выберешь себе юношу на празднике? Он даже мог бы стать твоим супругом.

— Я не хочу сейчас обзаводиться семьёй. Мне нет и пятидесяти, я успею.

— Хорошо. Будет по-твоему, дочь моя. Забирай своего альва и делай с ним, что хочешь.

С горечью и страхом, но стойко наблюдал Трандуил за гибелью четырех своих верных воинов. Кинжал вонзался им в горло, кровь заливала алтарь, пока несколько черных альвов удерживали жертву, чтобы жрица распорола ей живот окончательно. Он ждал неминуемого конца, но одна из дев-воинов выбрала его для себя: он понял это, когда она сняла с него общие путы, и, приставив кинжал к горлу, накинула свои. Продолжая подталкивать острием копья, она увела его за собой. Он и до этого видел ее горящий жадный взгляд и довольную улыбку, что сильно его смущала. Разве девушке пристало ходить полуголой и так улыбаться? А бросать на него такие плотоядные взгляды? Он метнул пару молний ответным взором, но несколько ударов плетью образумили его, а жест воина, пригнувший его голову ниже, заставил его смотреть строго вниз. Как же развратны были нравы темных, раз их госпожа могла разгуливать перед ними полуголой!

Очередной тычок в спину отвлек его от этих мыслей. Он понял, что находится внутри уединенных покоев, что состояли из череды комнат: дева, что выбрала его, заперла его в клетке, не развязав даже рук. Чуть позже, когда он понял, что выломать решетку не удастся, и успел совершенно пасть духом, какой-то страж-мужчина принес ему воды, презрительно сунув ему под ноги миску, точно собаке. Сразу несколько темных альвов собралось посмотреть на него: судя по всему, это были слуги. Иногда они ради забавы тыкали его кончиком копья, и он забился в дальний угол, как только выпил всю воду.