— Благодарю, господин Астий. — Дела, ради которых не было смысла приходить лично, были оговорены, но Лейтенант Март не спешил уходить.

— Помнишь, что ты сказал тогда? (Уточнять не требовалось — оба, и старик, и молодой мужчина прекрасно помнили утро казни). «Боги нам этого не простят», — так кажется, откуда ты знал? — В этот раз старик думал гораздо дольше что ответить.

— Этот мир, не смотря на все свои странности, гораздо более… — Гидрик Морц, опытный солдат проживший на этом свете больше полсотни лет подбирал слова.

— Справедливый?

— Нет, что вы. Только дураки верят в неё. — Интендант зло оскалился в улыбке. — Этот мир, нам чужой. Бессмертие, которое многие здесь обрели, это не подарок, нет, это жалование. Мы исполняем ИХ волю, поэтому они воскрешают нас…иногда. Как балаганные кукловоды снова и снова достают своих марионеток из сундука, чтобы потешить публику…Я так думаю, простите дураку его слова. — Старик замолчал, обдумывая следующую мысль, а лейтенант Март пытался понять, что его больше интересует: сами слова или то, где простолюдин, научившийся читать несколько лет назад, мог их услышать. В то, что интендант сам додумался до этого, Астий отказывался поверить. Жрецы бы за такую ересь его убили, остаётся только выскочка Саэль.

— Вы же знаете, что бродяги приходят сюда не из нашего мира, даже миров, и что бы мы не думали, но это они любимые игрушки богов. Именно им даровано настоящее бессмертие, их души по желанию могут переноситься в свой мир, и каждому второму уготована судьба героя. — Лейтенант смотрел на старика и всё сильнее хмурился. — Но три недели назад их заперли тут, и бродяг как подменили. Вы видели страх в их глазах? — злая ухмылка снова появилась на лице бывшего солдата, — в один миг герои превратились в испуганных овец. Страх и отчаяние, только страх и отчаяние.

— Я не понимаю к чему ты клонишь, Гидрик.

— Мы слишком нагло воспользовались этим, и богам не понравилось, что кто-то ломает любимые игрушки. Десятки лет существовавший уклад так или иначе устраивал всех: нас, бродяг, великие сущности. А мы, не понимая, что там произошло, — интендант пальцем указал вверх, — стали его менять. И теперь расплачиваемся — все. — Бывший десятник из философа снова превратился в старого ветерана в отставке.

Попрощавшись, лейтенант молча пошёл в свой кабинет. Мысли мелькали и путались как стая ворон. С одной стороны, Старик не сказал ничего нового, он лишь в слух произнёс то, на что намекал глава магов, а с другой смерть двадцати пяти бродяг действительно не была злым умыслом. Просто он ничего не сделал, чтобы это изменить. А ещё он не мог вспомнить (или не хотел), что чувствовал, когда посылал на убой подавленных, трясущихся от страха людей, которым когда-то завидовал.

[1] Магистр имеет ввиду автоматически открываемые навыки при прокачке умений, не подозревая, что у гоблина аномальное количество самостоятельно открытых навыков

Приём пищи прошёл быстро и молча — как и полагается в таких коллективах, если это не торжественное мероприятие.

И уже буквально через пару часов отряд из тридцать одного человека и двух нелюдей вышел из восточных ворот форта. Единственной повозкой управлял старик, обозначенный для Карха как «Старик. Гарнизон Мевина». Внутри же на куче мешков сидел уже знакомый маг и, как всегда, что-то писал.

Лейтенант Март (Карх уже знал фамилии мага, офицера и всех трёх десятников), на своём коне ехал чуть впереди строя, остальные же шли пешком. Орк и гоблин позади всех.

Приказа соблюдать тишину не было, и рядовые защитники Мевина между собой время от времени переговаривались. Скор с тех пор как они пришли в форт сильно сдал и сейчас он молча шел за всеми опустив голову. Карх сначала хотел разговорить его парой вопросов, но получив односложные ответы типа да, нет, не знаю, оставил эту затею и стал прислушиваться, о чем же говорят вояки.

Через пару часов пути их окликнули из строя, они зачем-то понадобились интенданту форта.

Старик с интересом рассматривал двух нелюдей так похожих и непохожих, что на людей, что друг на друга. Небольшая скорость их отряда позволяла ему изредка бросать взгляд на дорогу, а править одной рукой.

— Язык, где твоё оружие? — орк молчал, ещё больше опустив голову. — Я почему-то так и думал. Но, честно говоря, ты меня приятно удивил. Я-то думал, ты уже на следующий день прибежишь, визжа как поросёнок, весь в слезах, перемазанный навозом. — Старик лишь улыбнулся, а вот строй, который внимательно прислушивался к разговору сдерживаться не стал.

— Если часто пользуешься своим оружием (Карх не стал добавлять, а не прячешься за каменными стенами, но сделал паузу чуть дольше чем нужно) оно ломается без навыка ремонта. — Повисло напряжение, несколько гневных взглядов скрестились на маленьком наглом гоблине.

— А-ха-ха, — старик искренне и заразительно загоготал, откинувшись назад, — Язык мог, если только уболтать их насмерть. А-ха-ха, «часто пользуешься», это да, — он часто им пользуется. — Прекратив смеяться интендант внимательно посмотрел на спокойного бродягу идущего рядом и спросил — А слухи не врут, у этой жабы действительно есть зубы, парень, ты сам то видел тварей, чтобы такое говорить?

— Да. — Карх решил перенять манеру речи десятника Бита.

— А как давно это было, и где ты видел отродье? — магистр Аннети, до этого молча ехавший в повозке, очень живо вступил в разговор. Последние слова заинтересовали его.

— Около болот.

— Где конкретно, и, кстати, что ты там делал, расскажи подробно. — Солдаты, неодобрительно зашумевшие после слов гоблина, замолчали. Во-первых, когда говорит благородный (титул магистра давал личное дворянство) лучше держать рот на замке, во-вторых, разыгралось банальное любопытство.

Глубоко вздохнув, Карх решил выдать правдоподобную историю, над которой немного подумал по совету орка.

— Я искал лагерь старого отшельника на болотах, у вас его прозвали Менялой; когда я его (лагерь) нашёл, там хозяйничали твари похожие на пауков со змеиными головами и хвостом.

— Что за Меняла, — этот вопрос магистр задал не гоблину, а отставному десятнику, управлявшему повозкой.

— Если от тракта идти строго на север вдоль болот, то можно наткнуться на этого отшельника. — Старик почесал бороду и продолжил, радуясь возможности развлечься беседой. — Сам я с ним не сталкивался, но, говорят, он тут с самого основания Мевина. Совсем безобидный, если первым не нападать. Меняет неплохие шкуры на всякий бесполезный мусор, чем бессовестно и пользуются бродяги. — Гидрик кивнул в сторону идущего рядом с телегой гоблина.

— Продолжай, — это уже было Карху.

— В общем, сначала там было одно это змееголовое отродье. На следующий день ещё два. На третий — утром заявилась парочка, а за ней змееголовый привёл стенолома, вроде так вы их называете. — И солдаты, и ветеран, и магистр внимательно слушали не перебивая. — Отшельник так и не появился, и я решил уходить. Вечером встретил Скора (Карх специально не стал использовать прозвище, которое орку явно не нравилось), вашего разведчика. Всю ночь шли, а утром уже были у форта.

— Значит ты убил пять отродий, мы тоже их называем змееголовы, за три дня…а ты не брешешь, Зубастый. Или ты не «часто пользовался» своими зубочистками, а прятался от них по норам? А-ха-ха. — Увидев, что магистр Аннети снова ушёл в свои записи, интендант решил вернуть разговор в свои руки и, заодно, разрядить обстановку.

— Шесть, — люди, смеявшиеся удачной шутке своего завхоза, не сразу поняли, что имел ввиду гоблин. Однако постепенно смысл сказанного стал доходить до всех. Смех стих, а на Карха смотрели серьёзные внимательные глаза.

— Расскажи, как ты убил стенолома, — маг даже отложил перо и бумагу.

Карх понял, что ляпнул лишнего не только по реакции неписей, но и по лицу Скора (глаза орка увеличились раза в два), но отступать было уже поздно.