Иллюстратор Надежда Анатольевна Сидорова

© Карина Чепурная, 2018

© Надежда Анатольевна Сидорова, иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4493-1081-1 (т. 1)

ISBN 978-5-4493-4834-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Это Зайчик, – указательный палец ткнулся в пушистое облако, лениво плывущее по небу. – И он несёт… несёт полную корзинку вишен, чтобы угостить своего друга Ёжика.

Задумавшись, я привычно положила большой палец в рот. Вредная привычка, от которой меня, по словам Натальи Филипповны, давным-давно следовало отучить. Мама и отучивала как могла: мазала ногти противным на вкус лаком, который легко смывался водой, била по рукам, иногда – таскала за волосы. А ещё – кричала, что я её позорю.

«Тебе тринадцать лет, Ада!», захлёбываясь криком, повторяла она. «Тринадцать, а не пять, семь или десять! Почему?! Ну почему ты меня позоришь, ответь! Может, я наконец-то пойму!»

Я честно пыталась говорить, правда. Пыталась рассказать об облаках-зверях, о маленьких, но сильных цветочках, растущих рядом с домом и ведущих в даль белых полосках на асфальте. И каждый раз она отправляла меня к Наталье Филипповне, нашему школьному психологу.

Её я не любила. Она всегда вела себя так, словно и в самом деле тебя понимает, но стоит тебе отвернуться и…

«Проблемный ребёнок, сложная семейная ситуация, рождение младших брата и сестры, синдром дефицита внимания».

Одно и то же – каждый раз!..

Одноклассники тоже не понимали, но хотя бы не врали в лицо. Не притворялись, будто бы им есть дело до меня и моих небесных заек. Они просто подходили вплотную и орали «Шизичка», «Долбанутая», «Психованная», дёргали за волосы и с хохотом убегали. Но это мальчики.

Девочки просто сбивались в пёстрые стайки и шёпотом меня обсуждали. Я никогда не прислушивалась к тому, что они говорили. Ничего нового всё равно бы не узнала. Только старое, надоевшее: проблемный ребёнок, сложная ситуация. Погрубее – это да, но они ведь не психологи. Им незачем умничать.

– Ёжик был очень рад встрече с старым другом, – решительно продолжила нашёптывать себе сказку я. – Он давным-давно накрыл стол, замесил тесто… ему не хватало только вишен. Тех самых, что нёс в корзинке Заяц.

«Ты слишком много думаешь», презрительно говорила мне мама, однажды подслушавшая мою историю. «Причём всё не о том… Сказки ей подавай, видите ли! Тебе уже тринадцать лет, Ада. Вырасти! Стань как все и начни помогать матери! И вынь, наконец, изо рта палец! Смотреть тошно!»

Но что поделать, если маме становилось тошно не только от пальца во рту? Ей не нравилось то, как я смотрю, говорю, думаю… существую.

Да, существую – красивое слово, подходящее. Лучше, чем живу, во всяком случае.

Раньше… ну, когда у нас в семье был папа, мама смеялась, когда я говорила заумно. Теперь – беспокоится.

«Читать книги не зазорно, Аделаида, но употреблять книжные выражения – это чересчур», говорила мне наша библиотекарь, Елизавета Владимировна. «Ты же хочешь найти друзей, дорогая? Хочешь, я знаю. Просто постарайся быть как все и увидишь, одноклассники к тебе потянутся».

Бедная, бедная Елизавета Владимировна!..

Она старалась, честно старалась, как и я, когда рассказывала маме про облака. Только ничего не получилось и не могло получиться, потому что одноклассникам тоже не были интересны пробивавшиеся сквозь асфальт цветочки и стеснительные лучи солнышка, выглядывавшие из-за облаков.

Это не значит, что я не пыталась объяснить им что думаю и чувствую. Они не понимали или не хотели понимать, как мама, Наталья Филипповна… как и вы.

Я не могла всю перемену говорить о моде, айфонах и новой шляпке Ленки из параллельного. И я была недостаточно красива, чтобы покорять – ух, красиво звучит, да? – мальчишечьи сердца.

Мне… Как бы это сказать?.. Претило. Да, точно, претило.

Претило обычное, тянуло к таинственному и необычайному.

Не моя вина, что всё таинственное и необычайное происходило лишь в книгах.

«Девочку нужно спустить с небес на землю, она слишком много читает и думает», нашёптывала маме на ухо Наталья Филипповна. «Видите, как она отдалилась от одноклассников? Отберите, наконец, у неё книги, они дурно на неё влияют! В прошлую среду она избила Егора только за то, что тот взял её книгу в руки!»

Всё было… не так.

Однако взрослым, этим вечно занятым существам, – Елизавета Владимировна бы не обрадовалась, что я опять говорю по-заумному, по-книжному – никогда нет настоящего дела до нас, детей.

Вот и сейчас им проще сказать «Ада избила», чем «Ада дала сдачи». Кому вообще нужны подробности? В конце концов, это у меня прозвище «шизичка», а не у Егора.

Дело было так: я сидела во дворе, на своём любимом месте, под Шепчущим Сказки Тополём. Наверняка он был просто Тополем, но мне хотелось верить в то, что он – Шепчущий и именно Сказки.

Вместе с ним мы готовились отправиться в Средние Века, про которые говорилось в учебнике истории. Нас ждали невинные девушки, осуждённые на сожжение как ведьмы, отважные крестоносцы в до блеска начищенных доспехах, прекрасные дамы и сэры, в шуршащих шёлком одеждах.

А вот кого мы точно не звали с собой, так это Егора, внезапно появившегося рядом с нами и выхватившего учебник по истории из моих рук.

– Стрём какой, – сказал он и внезапно ударил меня им по голове. – Дура ты, дура-а! Шизанутая… На уроке почитаешь!

Я пожала плечами, не желая встревать в эту… как её там… нежелательную конфронтацию. Егор считался «крутым мальчиком со связями» и лучше ему было не перечить. Я и не перечила. Никогда не разговаривала с ним, не подходила, но…

– Сидишь тут, одна, – продолжил он, перелистывая учебник. – Друзей – нет, рожи – нет, мозгов, похоже, тоже нет.

Егор выжидающе уставился на меня, но я отвернулась в сторону, демонстративно рассматривая школьный забор. Выкрашенный ядовито-зелёной краской и с шишечками наверху, он был самым настоящим вызовом, моему «не в меру развитому», по словам Натальи Филипповны, воображению.

И я каждый раз отважно с ним справлялась. Сейчас, например, этот забор был и не забором вовсе, а испытанием для будущих ниндзя. Каждый уважающий себя ниндзя перед окончанием «Школы Ниндзя» должен был преодолеть зловещие Тростниковые Заросли. Гладкие и склизкие стебли сложно ухватить, удержаться на них – ещё сложнее, если бы…

Если бы не шишечки.

– Эй, шизичка, ты меня вообще слушаешь? – Егор помахал учебником перед моим лицом. – Эй, я с тобой разговариваю!

Нет, я тебя не слышу, тебя здесь нет, нет, нет, есть только я – Наставница маленьких ниндзя и мои ниндзя-подопечные, ловко перескакивающие с шишечки на шишечку.

– Дебилка, – с выдохом сказал он, повторно опуская учебник на мою голову. – Самая настоящая.

Я не отреагировала.

Что мне, Великой Наставнице маленьких ниндзя, до какого-то учебника по истории?

Мой мир маленьких ниндзя сейчас был гораздо реальнее нашего пыльного школьного дворика, задиры Егоры и всей школы. Там были приключения, опасности, а чуть позже появятся и верные друзья, о заведении которых настаивала Наталья Филипповна.

– Дура-а! – очередной удар я снесла также терпеливо, как и предыдущие.

В конце концов, какая из меня Наставница, если я не в силах терпеть боль?..

И всё же даже у самой Великой из Наставниц имелись свои маленькие слабости. Для меня такой слабостью стал звук рвущейся бумаги. Моя милая «Школа Ниндзя» подёрнулась дымкой, и я вновь оказалась на нашем школьном дворе, под деревом. А рядом стоял Егор и яростно выдирал страницы из учебника по истории.