И в тот же самый момент вот здесь, на этом клочке пространства и времени прямо перед ним распахивала свои манящие объятия Тайна.
Ещё два года назад у него имелся настоящий друг, с которым они обшарили, наверное, все потаённые закоулки в их районе (все, кроме этого). И тогда они точно бы не прошли мимо. Но те времена остались в прошлом, и друг с семьёй переехал в другой город. А новых - нет и не предвидится. Равно, как и подруг, что, если подумать, представлялось даже более досадным. Так что...
Зачем себя обманывать? Ему хотелось войти. Да почему бы и не?
Оглядевшись и не заметив никого постороннего, но всё же втянув голову в плечи, он посеменил за угол. Взялся за скобу двери и замер. Если снаружи ещё смеркалось, то внутри качегарки царила тьма. Через приоткрытый проём двери он разглядел только смутную тень чего-то массивного. Тень таинственного смертоносного механизма, оставшегося со времён Древних Праотцёв, сокрытого ото всех после их ухода на долгие века.
Всё-таки, стоит ли...
- Трусишь, Крыс?
- Я? Тебе показалось, Громила.
- Тогда вперёд, мешок требухи! Не дрейфь, я с тобой.
Просевшая створка поддалась не сразу, но он раскрыл её пошире, чтобы протиснуться, не замарав куртки.
Он сделал это! И встал у порога, вцепившись в скобу двери уже с другой стороны. Нужно было подождать, чтобы глаза хотя бы немного привыкли к полумраку. Сердце против воли ускоряло свой бег. Глупость, конечно. Но без волнения хорошей истории быть и не может. В волнении изюминка вкуса.
Вскоре он смог различить стол у окна, потемневший от времени и сажи. Лавка возле него. Тут же на стене крючки для одежды. На одном до сих пор висит мятый халат. За этим столом на этой лавке прежде сидел кочегар - может чем-то перекусывал или курил, или даже читал, скрашивая нудные часы дежурства. Ещё какие-то вёдра и ящики, сдвинутые по углам. Спичечный коробок на подоконнике и россыпь окурков. Вон валяется гигантского размера валенок - несчастный, всеми забытый и одинокий, невесть сколько лет назад разлучённый со своей возлюбленной парой, брошенный жестокими недоброжелателями в этот тёмный каземат, в то время, как она, его бедняжка... где она ныне?.. Крошащийся бетонный пол с дырами, ведущими в глубины подполья. Царство бессчётного мышиного народа, чьи писклявые голоса, возносящие хвалу их многоглавому королю, можно расслышать, если хорошенько прислушаться. Туда же, вниз и ещё через стену наружу ныряло с полдюжины труб, отходящих как вены и артерии от махины железного сердца - Сути и Основы этого места.
Нагревательный котёл он оставил напоследок. Но, так как разглядывать здесь больше оказалось нечего, можно было перейти к главному.
Посчитав, что обвыкся в достаточной мере, Виктор отступил от двери. Его ботинки оставляли на полу дорожки стёртой пыли.
Да, Котёл внушал уважение.
Глядя на него в жидком, едва просачивающемся сквозь окна свете, первым делом возникала мысль о паровозах, что показывают в фильмах, действие которых происходит в начале XX века. Эти пузатые бока, когда-то начищенные до блеска, но быстро закоптившиеся до черноты. Трубы и трубки, вентили и клапаны, торчащие на них, как грибы поганки на гнилом пне. Прежде испускавшие струи густого пара, шипящие, рычащие, свистящие. Раскалённые до красна. А ныне замолкшие. И в их центре - топка. Пещерный зев. Вход в утробу ненасытного железного монстра, огненного демона, вечно голодного, вечно жаждущего "чёрного мяса", что прислужники в длинных фартуках, забрасывали в него совковыми лопатами посреди багряных отсветов, плещущих на стенах и на их голых блестящих от грязного пота плечах. И тогда он утробно, и сыто урчал. Тогда в нём бурлила кипящая кровь-вода, которую он гнал по трубам-венам. И новые клубы окутывали его мрачное логово. Безликие тени прислужников посреди них были подобны неприкаянным душам грешников, обречённым на вечный труд в этом жарком душном аду.
Тут же у топки на полу поддон и на нём ещё лежат куски угля. А вот там - точно! - у широкой двери в дальней стене, сама Она - Священная Лопата. И ещё Кормящая Тачка с высоки бортами, на которой подвозили топливо, скармливаемое в вечном ритуале жертвоприношения.
Когда-то здесь было пламя и пекло. Когда-то... Железный демон мёртв уже не первый год. И адское логово его обратилось в скорбный склеп, по углам которого висят клочья пыльной паутины, а воздух пропитан гнилью. Хотя... Виктор возложил ладони на холодный бок гиганта. Да. Монстр не умер, а уснул. Глубоким сном, едва отличимым от смерти. Огонь остыл и обратился пеплом. Осталась лишь память о жаре и ярости, что бушевали в нём прежде. И тихий посвист в опустевшем нутре... Не стало верных прислужников, некому закинуть в голодно раскрытую пасть последнюю пригоршню столь вкусного "чёрного мяса".
- Сколько ты пожрал на своём веку, сколько коптил небеса сажными выбросами. Но безжалостное время пожрало и тебя самого. Се-ля-ви.
- Но я жив... - Натужный скрежущий глас из глубины. Рыжая решётка топики медленно с душераздирающим скрипом поворачивается на заржавелых петлях. Лёгкая струйка пепла вылетает из неё, словно прах, словно дыхание мертвеца. И откуда-то доносится лязг остро наточенных металлических когтей и сиплое посмеивание. - Я ещё могу воспрянуть. Если найду нового прислужника. Молодого и жаждущего быть приближенным к...
- Конечно-конечно, - усмехнулся Громила. - Ты отжил своё. Тем царством, которым ранее правил ты, теперь правит Газ.
- Кто он? - попытка яростного вопля, а на деле лишь стон, сочащийся из отверстий изогнутых труб. - Я покончу с ним!
- Нет. Он могуч. А ты одряхлел и рассыпаешься на части. Ты давно списан, старина.
- Презренный слуга! - выдохнула топка очередную горсть пепла. - Я уничтожу тебя, и твоего Хозяина!
- Ха-ха-ха! - громовой смех разнёсся по склепу.
- Громила, может не надо? - робкий голосок. Уж больно пугающе прозвучал этот смех в месте, не предназначенным для него.
- Молчи, склизкий Крыс! и не указывая, как мне вести себя с подобным ничтожеством.
