Застегнув толстовку под самое горло, Мира садится по-турецки перед костром.

– Чего сидим? – спрашивает Стас и подает ей плоский камень, волоски со скорлупы кокоса и палочку. – Трем, Колючка, не жалея пальчиков, давай!

– А ты что будешь делать?

– Готовить нам брачное ложе, – усмехается он и скрывается в чаще.

Мира сглатывает – она никогда не позволит ему прикоснуться к себе, больше никогда!

Смотрит на первобытный набор орудий у себя в руках, вздыхает и пытается вспомнить, как это вообще делается. Складывает волокна кучкой, придавливает тупым концом палочки и, зажав последнюю между ладонями, начинает вращать. Полочка падает из рук, наматывает волоски по всей длине или вовсе соскальзывает с камня.

Мира пробует снова и снова, чувствуя, как болят от перенапряжения руки и злится, то на себя за бестолковость, то на Стаса за то, что не может сам развести костер, но толку нет – от ее стараний не появляется и дымочка.

– Ну, как успехи, Колючка? Что-о-о? Ты еще не запалила костер? – Стас бросает у костра большую охапку сухих веток и садится рядом, заглядывая через плечо: – Тю, дай покажу, как надо.

С каменным лицом Мира передает ему камень и все остальное. Стас вертит палочку в руках и выбрасывает через плечо вместе с булыжником, оставив в руках только кокосовые волокна.

Достает из кармана зажигалку и чиркает два раза. Сухая кора занимается быстро и уже через минуту перед Мирой полыхает костер.

–

Вот и все, погреемся и ай-да в кроватку, – говорит он, довольно улыбаясь, и хватает Миру в охапку, обеими руками притягивая к себе.

ГЛАВА 10

Мира знает, что от Стаса можно ожидать чего угодно.

Поэтому когда загребущие ладошки тянут ее на себя, выгибается, пинает его в колено и, когда Стас, грязно выругавшись, отпускает ее, кубарем катится по песку.

– Ну, какая же ты дура!

Мира переползает за пальму и встает, отряхиваясь.

– Еще раз тронешь меня… – цедит сквозь зубы.

– И что ты мне сделаешь? – Стас трет ушибленное колено, качает головой. – От горшка два вершка…

– А ты проверь… – Мира говорит серьезно, но внутри понимает, что Стас прав – он гораздо сильнее и, если они здесь надолго, рано или поздно ей придется от него отселиться.

Может быть, даже на соседний остров. По вполне понятным причинам.

– Иди к костру, замерзнешь!

– Мы за экватором, а не на северном полюсе!

– В лесу могут быть дикие звери…

Мира сглатывает и смотрит на густую поросль в десятке метров от себя. Пострадать от лап неведомого хищника и умереть от гангрены страшнее, чем пересидеть ночь в компании ее первого мужчины.

Она сцепляет руки под грудью и подходит к костру. Сквозь прореху в рубашке царапины на спине Стаса выглядят ужасно, но она решает не поднимать эту тему – будет больно, сам попросит, и садится с противоположенной от него стороны.

– Глупая ты, Колючка. Я согреть тебя хотел…

– Все, закрыли тему.

Мира подтягивает ноги к груди и упирается в колени подбородком, обхватив лодыжки руками. Смотрит на невысокое пламя костра. В костюме тепло, но неуютно. От соли он стал жестче и ей по-женски жалко испорченной одежды. Но Мира гонит от себя жлобские мысли – на острове не имеет значения, бренд на тебе или тряпка из массмаркета. Ценность вещи здесь определяется ее пользой.

Мира понимает, что серебристое платье, если бы она тогда выбрала его, значительно усложнило жизнь на острове. И быть ей сейчас не в кроссовках, а босиком, потому что каблуки она бы точно потеряла в море.

Стас подкидывает сухих веток и пламя поднимается выше. Щелкает, разбрасывая искры.

– Согрелась? – вместо ответа Мира просто кивает.

Вокруг темно, хоть глаз коли и только желтое пятно света от костра разбавляет густоту ночи. Мира смотрит Стасу за спину и выше – на небо.

Никогда она не видела такого плотного скопления звезд, яркой россыпью желтых и белых точек мигающего в непроглядной, чистой от облаков дали. Поискала глазами знакомые созвездия и улыбнулась, распознав большую и малую медведицу.

Хоть что-то знакомое в забытом Богом краю. Стас следит за ее взглядом и качает головой.

– Женщина, вместо того чтобы думать, что приготовить нам на завтрак, ты любуешься звездами?

– Вместо того чтобы думать, как добыть еду на завтрак, ты распускаешь руки, – когда-то давно, очень давно, эти перепалки составляли большую часть их общения и Мира поразилась, как легко опять переняла пренебрежительный тон.

– Туше, – Стас поднимает руки ладонями вверх, признавая свое поражение. – Эту часть я беру на себя, – и, помолчав немного, добавляет. – Нужно, чтобы костер горел всю ночь, пока не поймем, насколько здесь безопасно. Я подежурю пока, а ты спи. Потом поменяемся.

Стас встает и уходит куда-то в темноту джунглей, а спустя минуту возвращается, волоча по песку охапку пальмовых листьев. Встряхивает и кладет на песок рядом с Мирой.

– Твоя постель на сегодня. Только спрячь колючки, не хочу после тебя на дырявом спать.

Мира смотрит исподлобья, но с песка на листья все же перебирается, сворачивается калачиком лицом к костру и закрывает глаза. Лежать жестко и неудобно, хотя она и привыкла спать без подушки, но запах сырости и травы раздражает.

Мира вспоминает постель в их с Марком каюте и, как по волшебству, перед глазами встает последний секс, закончившийся ее истерикой. И в новых обстоятельствах случившееся теряет смысл.

Тогда она еще думала, что у нее с Марком будет много ночей и, брошенные в отчаянии и злости слова, можно исправить. Что есть еще время помириться, а теперь Мира понимает, что даже не знает, жив ли он.

И, вполне возможно, они больше никогда не увидятся…

Она смыкает веки плотнее, но слезы все равно находят дорогу. Мира приоткрывает губы, чтобы не дай Бог не хлюпнуть носом и не выдать Стасу своей слабости.

Боже, дай ей сил пережить этот кошмар и вернуться домой целой и невредимой. И сохрани жизнь мужу, потому что, несмотря на все проблемы и недопонимание, она все-таки его любит.

Мира не помнит, как уснула, но, когда открывает глаза, солнце стоит высоко. Стаса нет и головешки в костре давно остыли. Мира встает, беря себя в руки раньше, чем паническая атака накрывает с головой, и чуть дальше у берега замечает в воде его обнаженную по пояс фигуру.

Успокоившись, она умывается теплой соленой водой, полоскает рот и подходит к Стасу. Сложив ладони лодочкой, он изучает горизонт. По воде трудно определить расстояние, но соседний остров хорошо видно и невооруженным глазом.

– Что ты делаешь?

– Рисую в голове карту мира, Колючка, – он поворачивается, поигрывая грудными мышцами, и спрашивает. – Выспалась?

– Почему ты меня не разбудил?

– Ты так храпела во сне, что я решил твое утробное соло лучше всякого костра отпугнет названных гостей, – Мира закатывает глаза, а Стас в ответ задорно смеется.

И так с ним всегда. Мира с тоской думает, что не стоит снова очаровываться внешним блеском и напоминает себе, какой Стас внутри.

– Что у нас на завтрак, Пятница? – отвечает в свойственной ему манере и скрещивает руки на груди.

Но Стас не теряется:

– Сегодня – кокосы, мэм!

На этот раз он не выделывается и, сбив метким броском, два кокоса, разделывает оба по всем правилам, после чего вручает один Мире. Кажется, она выпивает все кокосовое молоко на одном дыхании, так сильно мучает жажда, но съесть много мякоти не может – желудок сжимается, протестуя, и она смотрит на Стаса.

– Нужно искать еще еду. И воду. Без воды…

– Это понятно, – он встает, разминая плечи.

– Как твоя спина? – спрашивает Мира и он смотрит на нее долго и внимательно, прежде чем ответить.

– До свадьбы заживет. Сиди здесь, я на разведку.

– И не подумаю! Я здесь одна не останусь!

– Как хочешь, – Стас кивает и идет вдоль берега в противоположенную сторону от той, откуда пришла Мира.