А потом случилось то, что сама Арина про себя иначе как чудом и не называла.

Однажды, в самом начале осени, совсем уже сломленная и совершенно не понимающая, в чём черпать силы и как жить дальше, Арина пошла за грибами. Вернее, так она сказала в Братстве. А сама просто хотела побыть одна, без постоянных соглядатаев, наушников и фискалов, каких в вотчине Венцеслава было великое множество.

Она всё рассчитала совершенно верно. День был пасмурным, то и дело принимался моросить мелкий, но от этого не менее неприятный дождь, и желающих составить ей компанию не нашлось. На что, впрочем, она как раз очень надеялась. Ей очень хотелось побыть одной.

Никаких грибов Арина, разумеется, не искала. Собирала их, разве уж совсем под ноги лезли. И поэтому через пару часов на дне большого лёгкого лукошка сиротливо перекатывались несколько разномастных трофеев.

Почти налегке, погрузившись в какое-то забытье, Арина ушла далеко. Эти места ей, прожившей в тайге столько лет, были не знакомы. Она с интересом разглядывала еле видную тропку, убегавшую за начавшие уже желтеть лиственницы, большую поляну, высокие кедры… И вдруг услышала за деревьями близкий звон колокола.

Ни о какой православной церкви в окрестностях она не знала, поэтому очень удивилась и зачем-то пошла на звук.

Оказалось, она была уже почти на опушке леса. Чуть в отдалении Арина разглядела довольно большое, но – даже издалека видно – наполовину нежилое село. На его окраине, на невысоком холме стояла церковь.

Арина не понимала, для чего пошла на звук колокола. Очевидно, измученная душа её будто сама вела почти лишившееся сил тело туда, где надеялась найти исцеление. Ничем другим ни тогда, ни по прошествии времени Арина тот свой поступок объяснить не могла. Ведь она была не просто не верящим в христианского Бога человеком. В её голове царила полная каша, образовавшаяся в начале безумных девяностых в умах и душах многих людей.

Этим и воспользовался Даниил, основательно перемешав всё и заправив смесью невообразимых и часто несовместимых друг с другом обрывков знаний, слухов, домыслов и даже полных вымыслов. Члены Братства верили в дохристианских славянских богов и мифологических существ, носили странные имена, иногда не имеющие никакого отношения к славянским, поклонялись силам природы, самого Венцеслава называли Учителем и считали живым воплощением бога. Только вот какого из множества значительных и не очень, добрых и злых, известных и совсем не знакомых случайному человеку древних богов и божков – не смог объяснить бы никто из адептов. И Арина тоже не смогла бы. Хотя и прожила с Венцеславом столько лет.

Однако в тот день, когда сил для жизни уже не хватало и оставалось только медленно умирать, Арина инстинктивно потянулась к храму.

Двери церкви были не заперты, но внутри никого не оказалось. Арина села на скамеечку, стоявшую вдоль стены, вытянула ноги и… уснула. Проспала она, по-видимому, долго, потому что, очнувшись, обнаружила себя свернувшейся калачиком всё на той же лавке, а солнце, которое пробилось через тучи и выглянуло, когда она вышла к селу, лилось уже не в южные окна, а в распахнутые двери, выходившие на запад.

Смутившись, Арина резко села, спустив ноги на пол, и огляделась. В храме по-прежнему никого не было. Но рядом с ней на лавке стоял небольшой поднос с чашкой, в которой темнел, очевидно, квас, и куском хлеба. А на то место, где только что лежала её голова, был заботливо положен сложенный в несколько раз тулуп.

Чувствуя себя почему-то героиней сказки про аленький цветочек, о которой всемерно заботится невидимый хозяин, Арина встала, оправила волосы, длинное своё домотканое платье и косынку и негромко благодарно сказала, обращаясь к иконостасу:

– Спасибо.

Ей никто не ответил. Она села и аккуратно съела свежайший ароматный хлеб и выпила квас, который вообще-то не любила, но тут просто не могла оторваться – так вкусен тот был.

Едва она успела расправиться с немудрёным своим то ли обедом, то ли ужином, как раздались быстрые шаги и в храм вошёл священник. Тогда она ничего о нём не знала и так и подумала: священник. Испугавшись, она вскочила.

Невысокий пожилой батюшка ласково улыбнулся и констатировал:

– Проснулась, пташка.

– Здравствуйте, – еле слышно произнесла Арина и покраснела.

– Здравствуй, здравствуй, девочка. – Батюшка подошёл к ней, сел на скамейку и похлопал по дереву:

– Садись, деточка. Поговорим.

Она послушно села. И они поговорили.

С того дня жизнь Арины изменилась. Она теперь знала, для чего и как надо жить. И знала, что совсем рядом с ней служит Господу и людям иеромонах Серафим, человек, который спас её и который молится за неё.

Через пять дней Константин должен был лететь в рабочее турне по Сибири. Ещё полгода назад он ездил с инспекцией исключительно по дальним странам. Однако в последнее время и российские отельеры стали пользоваться его услугами. Поначалу Константин ожидал от родных просторов исключительно неприятных сюрпризов. Но был поражён сервисом высокого уровня и прекрасным, квалифицированным персоналом, которым могли похвастаться многие российские отели. И теперь он с удовольствием летал по работе на Урал, за него или на юг России.

Покормив Марту завтраком, которым послужили сырники, найденные им в холодильнике соседки и заботливо подогретые в её же микроволновке (своей он пока не обзавёлся), Константин сел за работу. Девочка смотрела мультфильм про непонятного сиреневого четырёхухого, но довольно симпатичного зверька, свалившегося с Луны, и ему не мешала.

Константин сверился с записями, позвонил в один из отелей Екатеринбурга и забронировал номер. Он всегда дублировал заказ, сделанный онлайн, ещё и таким образом, чтобы оценить, насколько быстро, аккуратно и вежливо примут заказ. Первое впечатление было неплохим. Сайт работал без нареканий, а милая девушка, с которой он общался по телефону, внимательно выслушала многочисленные пожелания, помогла определиться с выбором, подробно рассказав обо всех интересующих Константина услугах (а его, разумеется, интересовало всё, что мог предложить своим постояльцам отель). В конце довольно долгого разговора она пообещала, что, несмотря на позднее время (Константин собирался нагрянуть в отель ночью) его будет ждать подготовленный с учётом всех требований номер.

Профессионально придирчивый клиент удовлетворённо покивал и, довольный, заполнил первые пункты анкеты, которую он заводил на каждый отель. Он любил давать хорошие отзывы. И искренне переживал, если не мог этого сделать. С этим отелем всё пока складывалось неплохо, а потому Константин, предвкушая приятную поездку, убрал документы в портфель и вышел на улицу. К нему тут же присоединилась Марта.

– Ты же мультики смотрела, – удивился он.

– Это я, пока ты занят был. А теперь я лучше с тобой побуду. Можно? – Девочка просительно посмотрела на него. Круглая, уже почему-то чумазая её мордаха, окружённая лёгкими пшеничными волосами, выражала готовность принять любой ответ. И Константин вдруг понял, что Марте страшно хочется общения.

– Конечно можно, – улыбнулся он. – Давай-ка мы пока с тобой делами займёмся.

– А какими? – радостно отозвалась она, глядя на него почти с обожанием.

– Мужскими, – предложил Константин, уже успевший сообразить, что в доме его соседок мужчины не было если не всегда, то давно, и наверняка накопилась уйма мелочей, которые он мог исправить.

– Я же девочка, – сморщила носик Марта.

– Зато я мужчина. Поэтому я буду делать свои мужские дела, а ты мне помогать. Договорились?

– Договорились, – вновь кивнула она.

– Тогда я за инструментами. – И Константин быстро зашагал к машине, где в багажнике у него лежал большой специальный кофр со всем, что, по его мнению, могло пригодиться ему на даче для починки-постройки и что он предусмотрительно захватил с собой. Марта торопливо семенила рядом, на каждый его широкий шаг делая три-четыре своих и разве что не виляя изо всех сил хвостиком, как делал когда-то в его детстве щенок, которого маленький Константин нашёл на помойке и притащил домой. Тот тоже был готов на всё, лишь бы Костик не оставлял его дома и всегда и везде брал с собой. Вот и соседская девочка сейчас бежала рядом, благодарно заглядывая ему в лицо и ожидая распоряжений, которые она готова была с рвением броситься исполнять.