Однако большинством восточно-христианских толкователей образ жены, облеченной в солнце, воспринимается как символизирующий Церковь[56]. Это понимание восходит к святому Ипполиту Римскому: «Под образом жены, облеченной в солнце, весьма ясно показывает Иоанн Церковь, облеченную в Слово Отчее, сияющее паче солнца; говоря же о “луне внизу ног ее”, [показывает], что Церковь, подобно луне, украшена небесной славой. А выражение “на главе ее венец из двенадцати звезд” указывает на двенадцать апостолов, через которых основана Церковь»[57].

По предположению ряда ученых, Апокалипсис – книга, отражающая раннехристианскую литургическую практику[58]. В частности, к числу литургических гимнов относят следующие слова из Апокалипсиса: «Свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель, Который был, есть и грядет» (Откр. 4:8); «Аминь! благословение и слава, и премудрость и благодарение, и честь и сила и крепость Богу нашему во веки веков! Аминь» (Откр. 7:12); «Царство мира соделалось царством Господа нашего и Христа Его, и будет царствовать во веки веков» (Откр. 11:15); «Благодарим Тебя, Господи Боже Вседержитель, Который еси и был и грядешь, что Ты приял силу Твою великую и воцарился» (Откр. 11:17); «Аминь! аллилуия!.. Хвалите Бога нашего, все рабы Его и боящиеся Его, малые и великие… Аллилуия! ибо воцарился Господь Бог Вседержитель. Возрадуемся и возвеселимся и воздадим Ему славу; ибо наступил брак Агнца, и жена Его приготовила себя» (Откр. 19:4–7)[59].

Означает ли упоминание о жене, облеченной в солнце, что у христиан первого поколения существовало литургическое почитание Девы Марии? Это представляется маловероятным. В символах из книги Апокалипсиса ее автор зашифровал послание, адресованное христианам своего времени и последующих поколений, но суть этого послания продолжает вызывать споры. А потому и образ жены, облеченной в солнце, не получил однозначного толкования.

Как мы видели, в Евангелиях от Матфея и от Луки о Деве Марии говорится подробно только в связи с рождением от Нее Иисуса (Мф. 1:18–2:23; Лк. 1:26–2:38). У Луки, кроме того, Мария и Иосиф упоминаются в рассказе о проповеди двенадцатилетнего Иисуса в храме (Лк. 2:41–51). У Марка и Иоанна материал, связанный с рождением Иисуса и Его детством, отсутствует.

На протяжении всего периода общественного служении Иисуса после Его выхода на проповедь мы видим Деву Марию только в трех эпизодах: на браке в Кане Галилейской (Ин. 2:1–12), при попытке увидеть Иисуса, когда Он общался с народом (Мф. 12:46–50; Мк. 3:31–35; Лк. 8:19–21), и при кресте Иисуса, когда Он вверил Ее любимому ученику (Ин. 19:25–27).

Новый Завет не дает никаких указаний на то, чтобы при жизни Христа или в первые годы после Его смерти и воскресения Матерь Иисуса пользовалась каким-либо особым почитанием в общине учеников Спасителя. Лишь однажды Она упоминается в Деяниях (Деян. 1:14) и однажды – мимоходом – у апостола Павла (Гал. 4:4–5). Церкви предстоял долгий путь, прежде чем тайна Девы Марии начнет открываться ей.

В настоящей главе мы покажем, как почитание Девы Марии развивалось в период до III Вселенского Собора. Нам предстоит обозреть труды отцов и учителей раннехристианской Церкви от Игнатия Богоносца и Иустина Философа до Оригена и Киприана Карфагенского включительно. Мы коснемся также апокрифической литературы, имеющей отношение к нашей теме и появившейся в раннехристианский период. Затем мы обратимся к «золотому веку» христианской письменности и рассмотрим труды Афанасия Великого, Ефрема Сирина, Кирилла Иерусалимского, трех Великих Каппадокийцев, Иоанна Златоуста, Епифания Кипрского, а также нескольких латинских отцов Церкви до блаженного Августина включительно.

Учение отцов Церкви о Деве Марии было неотъемлемой частью их христологии, и именно в контексте развития христологической доктрины Церкви следует рассматривать то постепенное становление учения о Марии, Матери Божией, как Деве и Приснодеве, которое происходило в течение этого периода.

Уже во II–III веках Дева Мария упоминается в памятниках христианской литературы, причем основной акцент делается на сверхъестественном образе рождения от Нее Сына Божьего.

В начале II века Антиохийский епископ Игнатий, приговоренный к смерти через съедение дикими зверями, следует в сопровождении стражи из Иерусалима в Рим. По пути он пишет и отсылает послания местным церквам. В Послании к Ефесянам упоминается «рожденный и нерожденный, Бог во плоти, в смерти истинная жизнь, от Марии и от Бога, сначала подверженный, а потом не подверженный страданию, Иисус Христос, Господь наш»[60]. Далее в том же послании утверждается: «Ибо Бог наш Иисус Христос был зачат Марией, по устроению Божию, от семени Давидова, но от Духа Святого»[61].

Святой Игнатий Богоносец. Фреска. XI в. Собор Святой Софии, Киев, Украина

Игнатий Антиохийский. Книжная миниатюра из Менология Василия II. Ок. 1000 г. Византия

Таким образом, свидетельство евангелистов Матфея и Луки о том, что Христос родился от Духа Святого и Марии Девы, полностью принимается Игнатием. Более того, в этом свидетельстве он видит особую Божью тайну: «От князя века сего сокрыто было девство Марии и Ее деторождение, равно и смерть Господа, три достославные тайны, совершившиеся в безмолвии Божием»[62]. Учение о том, что истинный смысл пришествия в мир Иисуса скрыт от диавола, будет продолжено последующими церковными писателями.

Исповедание веры в рожденного от Марии Иисуса Христа является неотъемлемой частью христианского церковного Предания. Об этом Игнатий говорит в Послании к Траллийцам:

В этих словах подчеркивается реальность человеческого естества Христа. Уже во времена Игнатия начали возникать представления о том, что человеческое естество Христа было лишь видимостью, а страдания Его и смерть мнимыми. С этими представлениями будет решительно бороться Ириней Лионский, а вслед за ним и другие отцы Церкви.

Середина II века была временем, когда христианство подвергалось гонениям в Римской империи. Император Антонин Пий, вступивший на престол в 138 году и правивший империей до 161 года, был ревностным почитателем эллинских богов. И хотя он был менее жесток по отношению к христианам, чем его предшественники Траян и Адриан, христианство в империи оставалось фактически под запретом. По временам в разных частях империи вспыхивали преследования, жертвами которых становились все новые и новые христианские мученики.