– Дженни, ты сильно похудела. Мне это не нравится. Девушка не должна выглядеть так, будто вчера ее вытащили из подземелья. Ты уже взрослая, и, пожалуйста, заботься о себе самостоятельно.

Елена Валерьевна немного выдвинула стул, села и протянула руку к мандарину. На ее безымянном пальце не было обручального кольца, и это заставило меня бросить на Егора еще один взгляд. Заметил ли он это? Я понятия не имела, как принято поступать с кольцом после смерти мужа: снимать или продолжать носить, но… Я бы точно не сняла его! И авиакатастрофа случилась всего месяц назад…

На всякий случай я посмотрела на другую руку Елены Валерьевны. Кольца не было.

– Мама, все под контролем, – вместо меня ответил Егор. Слова прозвучали довольно сухо. – Скоро Дженни вернет свои килограммы.

– Да, – ответила я, чтобы произнести хоть что-то.

– Завтра утром мы поедем на кладбище. Ты с нами или нет?

Елена Валерьевна замерла, а затем медленно повернула голову в сторону сына. Даже Снежные Королевы иногда испытывают волнение. Их светлая кожа, скорее всего, становится еще бледнее или на лбу появляется хотя бы одна морщина. У Елены Валерьевны дрогнули губы.

В столовой повисла тишина, и я почувствовала себя совершенно лишней. Но я бы ни за что не ушла. Наоборот, я желала услышать ответ и понять, что происходило в доме все эти дни, пока я пряталась от всех и почти ни с кем не общалась. И сейчас мне показалось, что прошел не месяц, а целая вечность. Вечность, полная невидимых для меня событий.

Егор терпеливо ждал, и его глаза недобро блестели. И кажется, он догадывался, какие слова произнесет его мать.

– Нет… – Елена Валерьевна положила мандарин на салфетку и поправила идеально лежащий воротник блузки. – Мы обсуждали с тобой это неоднократно и… Егор, я не хочу однажды сойти с ума от воспоминаний и горя. Пойми же меня наконец. Павел в моем сердце. Всегда. Да, да, он всегда в моем сердце… – Елена Валерьевна нервно взмахнула рукой и, желая переключить разговор на другую тему, добавила громко в сторону кухни: – Эмма, нельзя ли побыстрее?!

– Дело твое, – холодно произнес Егор и взял еще один бутерброд.

– Я уеду, когда закончится дождь. Вернусь завтра к обеду.

Почти сразу появилась Эмма. Быстро приблизившись, она поставила перед Еленой Валерьевной тарелку с куском белой отварной или приготовленной на пару рыбы, с салатной зеленью и аккуратными половинками черри.

– Принести апельсиновый сок? – спросила Эмма.

– Нет.

Такие блюда помогали Елене Валерьевне сохранить модельную стройность, она выглядела молодо и безупречно. Прямые светлые волосы лежали на плечах, макияж подчеркивал красоту больших карих глаз, румяна нежного персикового цвета гармонировали с кремовой атласной блузкой. И фигура, как у девушек с обложки глянцевого журнала. Любой посторонний человек удивился бы узнав, что у этой женщины два взрослых сына.

«Теперь один сын… – Сдержав вздох, я отодвинула опустевшую тарелку. – Значит, на кладбище мы отправимся с Егором вдвоем».

Было обидно, что Елена Валерьевна ничего не сказала о папе, но этот спор явно длился несколько дней, и оставалось лишь догадываться, кто и что говорил раньше.

– Завтра вечером приедет Кристина. Егор, ты сможешь ее встретить?

– Она опять поругалась с матерью?

– Да, это традиционно случается раз в год, и, кажется, я к этому уже привыкла. Дети вырастают, а проблем меньше не становится. – Елена Валерьевна покачала головой и скептически посмотрела на рыбу, будто подозревала, что вкус филе ее не устроит. – Лучше бы Эмма приготовила форель, – добавила она и продолжила разговор с Егором: – Наташа позвонила вчера. Опять сожалела, что пятнадцать лет назад перебралась в Питер, жаловалась на дожди и сырость и просила присмотреть за ее дочерью. Я так и не поняла, из-за чего они поссорились, но в отместку Кристина грозит бросить институт. Нашла какую-то работу у нас в Москве и якобы едет на собеседование. То ли собирается устроиться помощником руководителя, то ли администратором… Конечно, это все бестолковые, ничего не значащие игры. Таких вакансий и в Питере полно. Просто Кристине хочется позлить мать. Запоздалый подростковый шантаж, не более того. Воспитываешь, воспитываешь… – Елена Валерьевна многозначительно посмотрела на Егора, – и в ответ сплошное непонимание. Кристина – дочь моей бывшей одноклассницы, – повернув голову уже ко мне, пояснила Елена Валерьевна. – Девочка хорошая, но немного избалована, впрочем, это свойственно детям нашего круга.

– Я встречу ее. – Егор отложил мобильник в сторону. – И мы где-нибудь поужинаем. Должен же кто-нибудь поддержать Крис и на этот раз. – На его губах появилась знакомая усмешка. – Избалованным детям нашего прекрасного круга лучше держаться вместе.

– Спасибо, – явно оценив шутку, со сдержанной улыбкой ответила Елена Валерьевна. Ее настроение улучшилось, вероятно от того, что спор с Егором погас и каждый сделал вид, будто разногласий не было. – Как обычно, Кристина поживет у нас. Пару дней или… неделю. Надеюсь, Наташа помирится с ней быстро, семейные ссоры удручают. Надо быть мудрее, спокойнее и терпеливее. Как думаешь, какую комнату приготовить Кристине? Не могу вспомнить, где она останавливалась зимой…

– На втором этаже. В крайней. Рядом с библиотекой.

– Это вполне удобно. И ей будет приятно и комфортно в знакомой обстановке.

Победив бутерброд, допив чай, я взяла большое круглое печенье, усыпанное застывшими шоколадными каплями, и встала из-за стола. Печенье я собиралась съесть позже, часа через два. Конечно, сейчас для моего желудка это была грубоватая пища, но впервые за долгие дни хоть что-то показалось аппетитным, и аромат ванили вызвал исключительно положительные эмоции.

– Я пойду заниматься, – произнесла я и тут же поймала себя на мысли, что за сегодняшний день наврала слишком много.

Нет, я вовсе не собиралась засесть за учебники прямо сейчас, меня тянуло в бассейн, туда, где жили теплые воспоминания, и голубая гладь воды успокаивала. Дождь закончился, и хотелось выйти на улицу. Глоток свежего воздуха был бы сейчас кстати.

«Неужели Елена Валерьевна так быстро забыла мужа? Папа, папа… Почему она часто не ночует дома? Может, она останавливается в квартире Егора?.. У Егора же есть квартира в Москве…»

К сожалению, мне не с кем было обсудить то, что сотрясало душу, и никто не собирался давать ответы на эти вопросы. Позже я планировала зайти к бабушке, но обсуждать с ней Елену Валерьевну совсем не хотелось.

Поднявшись к себе, я оставила печенье на прикроватной тумбочке и взяла блокнот и карандаш. Я все ждала того момента, когда вновь смогу рисовать, и боялась, что в нужную минуту под рукой не окажется листа бумаги. Но что я могла нарисовать сейчас? Боль и одиночество не имеют контуров, они везде, в каждом вдохе и выдохе.

«Вот ничего и не получается…»

В бассейне я сразу направилась к лежакам. Устроившись на том, что располагался ближе к окну, я сосредоточила взгляд на воде, однако беспокойные мысли о Кристине мешали расслабиться. Как же не хотелось встречаться и общаться с посторонними людьми… Однажды бабушка сказала: «Время делает что угодно, но только не лечит». Теперь и мне предстояло убедиться в этом. Да, наш дом постепенно снимал траур. И, конечно, папа мечтал видеть меня только счастливой, а не истощенной и бледной, но… В моем личном мире почти все утопало в черном цвете.

– И все же… почему Елена Валерьевна сняла кольцо?

Разволновавшись, я поднялась и стала ходить вдоль лежаков туда-сюда. Нужно было срочно переключить мысли на что-то другое, и я попыталась настроиться на школу.

«В первую очередь надо подтянуть математику, физику и английский… Сколько понадобится времени? Если сидеть за учебниками, не поднимая головы, то недели три хватит. С русским проще… Химия? М-м… Тоже проблематично… Но в интернете полно обучающих видео, разберусь как-нибудь. Может, сложные темы еще и не проходили… Хорошо бы. Обществознание? Запишу аудио и буду постоянно их слушать…»