— Доча, я что-то не понял? Ты что, плохо себя чувствуешь? сидевший неподвижно Юрий Сергеевич слегка наклонил голову набок
— Все в порядке, па, просто ночью не спалось, — поспешила ответить Ксюша Врач принял прежний отсутствующий вид
Ксения Борисовна посвятила менеджеров в ситуацию, насколько посчитала нужным, и вроде даже увидела в глазах некоторых из них неподдельную радость за нее, но в целом атмосфера в кабинете сложилась такая, что казалось, воздух можно резать ножом. Напоследок девушка оповестила, что останется в должности управляющей, поэтому по всем вопросам коллеги по-прежнему могут обращаться к ней.
— Планерка окончена, всем хорошего продуктивного дня, — попыталась произнести Ксения как можно более доброжелательно, но вышло неубедительно. Тускло. Кто-то удивленно вкинул брови.
— Доча, точно все в порядке? — спросил Борис Леонидович, пристально всматриваясь в ее глаза.
Ксения отвела взгляд, боковым зрением заметив спину врача в дверном проеме, и стараясь придать своему голосу как можно больше безмятежности, ответила:
— Абсолютно! Не беспокойся за меня, я просто и правда не выспалась из-за всей этой ситуации с Зуевым. Иди руководи департаментом, пап. У вас там лампочка в коридоре уже три дня не горит.
Между тем, в голове врача творилось черт знает что. Он плохо спал ночью, ему снились какие-то бессвязные кошмары, наутро голова раскалывалась, нутро ныло, но разум пытался сохранять холодность. Разум напоминал ему о принятом решении больше никому не позволять поселиться и жить в его голове. Эту установку он повторил про себя как мантру раз тридцать, но сердце предательски ускоряло темп при мысли о предстоящей планерке. Не работало. Ничего не работало. Отчаявшись, Юрий позволил себе еще раз представить ее в объятьях другого, может быть, злость поможет ему настроиться на нужный лад... Нет, сегодня так это не работало. С бурей в душе и непроницаемым лицом он вышел из своего номера, дошел до ее кабинета и сел на свое место. Есть еще время настроиться. Она вошла через несколько минут, скользнула отрешенным взглядом по лицам окружающих, не задержавшись глазами ни на ком, поздоровалась и медленно опустилась в кресло. Ее голос звучал неестественно высоко, предвещая грозу. «Может быть, у нее что-то стряслось»? Он чувствовал исходящее от нее напряжение кожей, ему до одури хотелось взглянуть на нее хоть искоса, может быть, уловить что-то во взгляде, но гордость не позволила даже пошевелиться.
Чтобы не выдавать себя ничем, Юрий Сергеевич попытался погрузиться в мысли о недостающих в кабинете препаратах. Не идет. А вот, бинты кончаются. В памяти услужливо всплыла картина: он бинтует голову Алексею, а тот вещает об их невероятной любви. Пальцы непроизвольно сжали карандаш, костяшки побелели. «Держи себя в руках». Понял, как сложно ему будет выгнать мысли об этой девушке прочь. Из размышлений о ее поступке его вывел голос Бориса Леонидовича. Юра вынырнул, где-то далеко услышав, как тот спрашивает о ее самочувствии. Что бы между ними не случилось, но игнорировать ее непривычно нездоровый вид он не мог.
Ксения, как всегда, ответила, что все нормально, просто плохо спала. «Обманывает». Впрочем, он уже пообещал себе, что лезть к ней больше не будет, о ней, как выяснилось, есть, кому позаботиться. Хотя как врач, он, конечно, приглядит за ее состоянием, обязан. Разрешив себе «приглядеть», он все же украдкой бросает короткий взгляд в сторону управляющей, еще раз отмечает бледность кожи, неустойчивое положение в пространстве и стремление постоянно на что-нибудь опереться, «чужой» голос и тусклый взгляд. «Обманывает». Переутомление. С ее работой в этом нет ничего удивительного, В этой маленькой девушке огромная работоспособность сочетается с полной неспособностью позаботиться о себе.
В следующую секунду Юра одернул себя за лишние эмоции, но мысль вертелась и не давала покоя. «О ней есть, кому заботиться, понадобится помощь – придет». Покинул кабинет он в числе первых: оставаться с ней рядом не было решительно никаких сил. День только начался, а он уже чувствовал себя полностью вымотанным.
====== Глава 5 // Пожары ======
Дни сменяли ночи, ночи – новые дни, жизнь в отеле вертелась своим чередом. Ну – если можно так сказать. Лев Глебович словно испарился, по крайней мере – из поля зрения Ксении. Все вопросы по управлению отелем ей приходилось решать самостоятельно. Девушка подозревала, что Лев, как натуральный хищник, просто затаился и ждет, когда она допустит первый мало мальский существенный промах, чтобы выпрыгнуть из укрытия и сожрать ее с потрохами. А может, прячется, ожидая, что и за ним придут.
Оказалось, не так уж и сложно держать этот бизнес в своих руках. На должности управляющей Ксюша видала всякие ситуации, Лев сам иногда по отечески советовал ей, как подойти к решению той или иной задачи. Каждый раз, когда Ксения была готова впасть в панику, стоя перед, казалось бы, очередной неразрешимой проблемой, в голове у нее звучал его голос. «Мелкая, хочешь совет? Не тупи!». И она мгновенно мобилизовала все свои умственные способности и раз за разом находила выходы.
Ночью Ксюша стала спать еще меньше, посвящая свободное от работы время онлайн-обучению основам бизнеса. Да, теперь ей не к кому обратиться за помощью, но она сдюжит, справится со всем сама! Она быстро схватывала. Иногда на своих хрупких плечах девушка ощущала всю тяжесть этого мира, глубоко в душе мечтая, чтобы кто-то мог снять с них хотя бы треть, хотя бы четверть, хоть толику этого безумного веса. Она справится. Тяжело в учении, легко в бою. Действительно, день ото дня становилось немножечко легче, к ней начало приходить понимание бизнес-процессов, и хотя она по-прежнему тряслась внутри себя как осиновый лист на каждой важной для будущего Гранда встрече, никто вокруг не мог об этом догадаться. Наоборот, Ксения раз за разом умудрялась произвести на партнеров и клиентов впечатление, что эта маленькая девочка уж точно знает, чего хочет, что лучше и выгоднее для каждой из сторон.
С Юлей они тогда распили бутылку вина и провели полночи в обнимку, плача, ища утешения и согреваясь теплом друг друга. Ксения, избегая вдаваться в подробности, рассказала подруге о том видео, Юля Ксении – о том, что вечером того самого дня узнала, что Регина беременна от Гриши, Гриша сам узнал незадолго до этого – в их отношениях произошел надлом. Они дали трещину, он начал отдаляться, она поняла, что в очередной раз счастье ушло от нее. Впрочем, сил у Юли не было даже на качественную истерику, только тихие слезы. «Ну почему я такая невезучая, Ксюх?». Ксюша почувствовала укол совести: в тот момент, когда Юле нужна была поддержка, ее рядом не было.
Сочувствуя подруге, Юля пыталась понять, действительно ли Ксюша не сможет простить Юрию Сергеевичу содеянного, но внятного ответа не добилась. Ксюша лишь произнесла тогда, глядя в окно, что нечего прощать – мол, какая измена, мы в современном мире живем, где два поцелуя еще не обещание любви до гроба, счастливой семейной жизни и прочего счастья, но по глазам её было видно, что сама своим «уговорам» она не верит и уже выстроила вокруг себя бетонную стену высотой с небоскреб.
С Юрием Сергеевичем она старалась не пересекаться, да и сам он вроде как не горел желанием ее видеть. Они виделись только на планерках, сухо здороваясь друг с другом и прощаясь. Мелькали спинами в лобби и коридорах, изучали дорогой паркет под ногами, срочно разговаривали по телефону и все что угодно, лишь бы не. В медкабинет ей теперь было без надобности, ведь Лев больше не вызывал ее к себе, а здоровье, ну что здоровье? Некогда об этом думать. Каждый из них носил в себе не выплеснутую обиду и боль, гордо и высоко держа голову на публике и позволяя себе выдохнуть только ночами.
Не горел Юра? Горел, и с каждым днем это адское пламя, вопреки ожиданиям, разгоралось все сильнее, сжирая его. Если бы он хотя бы не видел ее на планерках, его бы отпустило быстрее, был уверен врач, но он видел, и день ото дня Ксения выглядела все более уставшей, более бледной, более слабой. Между тем, дела у отеля шли не только не хуже, но в некотором смысле даже лучше прежнего, и Юра прекрасно знал, чьими стараниями. Удивительное создание! Юрий понимал, что Лев Глебович посвятил себя отдыху в сладостном предвкушении ее падения. Зуёнка с того злополучного дня никто в отеле не видел. «Может, расстались, а может – боится сунуть сюда нос, трус. Так или иначе, чужая личная жизнь меня не касается», повторял он себе раз за разом набившую уже оскомину установку, но смутные подозрения начали подтачивать его уже измучившуюся от разных мыслей голову. Юлия Комиссарова смотрит на него странно, даже недобро. Знает что-то, чего не знает он. «Спросить у нее? Нет, это лишнее, будет ее защищать». Юра смирился. Смирился с тем, что какое-то время Ксения будет занимать его мысли. Сопротивление – пока – оказалось бесполезно. Но в целом – с него хватит, к подобному разбитому эмоциональному состоянию он оказался абсолютно не готов. Оно давило изнутри и мешало качественно выполнять свою работу. Он потерял способность к предельной концентрации, мог прослушать пациента или назначить ему не оптимальное лечение. В какой-то момент ему стало казаться, что в этом месте он потеряет себя, и что лучше бы уволиться и начать практику подальше отсюда.
