Вот как?! Честно говоря, не ожидала такого услышать. Как можно взять человека на должность, которой он совсем не соответствует? Ведь способность к Художественной магии это действительно дар. Если у человека нет к этому склонности, такому нельзя просто научить! Я нахмурилась. Все мои сомнения и страхи, возникшие после разговора с охранником по поводу трудоустройства на этом заводе, вернулись вновь и прочно обосновались внутри.

– Не бойся, – заметила мое состояние Ерина. – Ты должна ему понравиться, – в фиалковых глазах девушки промелькнуло что-то такое совсем не понятное.

Нервно сглотнув, я глянула еще раз в окошко. Господина директора уже там не наблюдалось. Вздохнув, вернулась к столу, присела. Обхватила двумя ладошками свою чашку в металлической оплетке. Потянула носом, вдыхая терпкий цитрусовый аромат, кажется, бергамота, пригубила напиток. И зажмурилась от удовольствия.

– Это невероятно вкусно! – похвалила я блондиночку и поинтересовалась: – Насколько я понимаю, это очень редкий и дорогой сорт чая, где вы его достали?

– Шеф привез, – отмахнулась секретарь. Потом со смешком, добавила: – Хозяин о нас заботится.

Неожиданно раздался пронзительный звонок. Мы обе вздрогнули, а Еринка в одно мгновение подскочила и выбежала из кухни.

Я с наслаждением сделала последний глоток чая, поставила чашку, разгладила юбки и тоже вышла в приемную.

Секретарь опустила трубку переговорного аппарата на рычаги и с улыбкой повернулась ко мне.

– Сейчас придет, – объявила девушка.

И не успела я перевести дух, как где-то лязгнула сталь, громыхнули цепи. Повернулась на резкий неприятный звук и увидела, как из проема, одним уверенным движением открывая тяжелую решетчатую дверь, выходит рабочий. Хотя нет, не рабочий, конечно же. Просто он одет в такую же серую форму. А в остальном… довольно высоко вздернут подбородок, слишком властная поступь, и взгляд с превосходством, пронизывающий, хищный. В каждом движении этого человека ясно читалось, кто здесь хозяин. В помещении внезапно стало абсолютно тихо.

– Господин Лиссан, – блондиночка вышла из-за стола навстречу директору, – к вам пришли, специалист по Художественной магии, – и кивнула на меня.

Господин директор повернул голову в мою сторону, иронично вздернув темную бровь. Быстро оглядел меня с макушки до пяток, кивнул каким-то своим мыслям и произнес:

– Жду у себя, – взгляд на наручные часы, – через пятнадцать минут.

И, утратив всяческий интерес ко мне, развернулся и направился в сторону кабинетов.

Я проводила взглядом широкоплечую фигуру, невольно залюбовавшись легкой, уверенной походкой господина директора. Затем вопросительно взглянула на Ерину. Та неожиданно мне подмигнула и с улыбкой поведала:

– Я же говорила, ты ему понравишься.

Непонятно чем взволнованная я, бессильно опустилась на стул.

Следующие пятнадцать минут, как мне показалось, длились больше часа. И я вздохнула с невероятным облегчением, когда секретарь наконец произнесла:

– Можешь подниматься. Дверь в торце коридора.

– Спасибо, – поблагодарила я и направилась к лестнице.

Этот подъем был вовсе не такой экстремальный, как на улице, что невероятно порадовало. Нормальные широкие ступеньки, покрытые керамической плиткой, как и весь пол на втором этаже. А к директорскому кабинету вела красная ковровая дорожка, которая существенно приглушала стук каблуков. Тоже неплохо.

Пока шла по коридору, успела вспомнить, что шеф явился вовсе не с улицы. А значит, в приемную можно попасть и другим путем. Но не успела я поразмышлять на эту тему, как ковровая дорожка закончилась, и я уткнулась в дверь с надписью “Господин Вальд Николес Лиссан. Директор”.

Вдохнула-выдохнула, попыталась успокоить опять почему-то расшалившиеся нервы. Затем постучала и, не дожидаясь ответа, вошла.

Господин директор восседал за массивным столом из черного дерева, откинувшись на стул с высокой спинкой, и крутил в руках перьевую ручку, блеснувшую золотым острием. Сейчас я бы ни за что не спутала этого человека с простым работягой. В меня вперился пронзительным острым взглядом руководитель, настоящий хозяин. И никакого серого комбинезона на нем уже не было. Впрочем, равно как и приличествующего должности директора строгого костюма, что меня немного смутило. Он был одет в ярко-алый кожаный колет с множеством золотых пуговиц, ремешков, заклепок и молний.

– Доброго вам дня, господин Лиссан, – проявила я вежливость и взгляд не отвела.

– Доброго, – сухо ответили мне, – рассказывайте.

– Что? – изумилась я.

– Рассказывайте, – с нажимом повторил господин директор, – зачем пришли?

– Как? – я опешила от такой постановки вопроса.

Но потом вспомнила напутствие Еринки и все же ответила, причем честно:

– Пришла на работу устраиваться.

– Зачем вам работа? – вопросы один страннее другого.

– Деньги нужны, – решила озвучить самую вескую причину я.

Господин Лиссан подался вперед, словно желая поближе меня рассмотреть. Несколько мгновений внимательно изучал мое лицо, затем произнес:

– А что, вас некому содержать?

На это я не нашлась что ответить. Только нахмурилась и возмущенно поджала губы. Вообще-то в приличном обществе таких вопросов не задают. А господин директор моего возмущения как будто даже не заметил, продолжал выпытывать:

– Родители у вас есть?

– Есть.

– Живут где? В трущобах?

Метнула на господина дознавателя испепеляющий взгляд. Он даже не впечатлился. Как можно такое спрашивать?! Какое ему вообще дело?

– Я угадал, да? – на губах господина промелькнула ехидная усмешка.

Молчу, кусая губы. Что-то мне уже совсем не нравится этот допрос.

В следующую секунду господин Лиссан грациозно поднялся, обошел стол и приблизился ко мне.

– Дар у вас есть? Рисовать умеете? – снисходительно поинтересовались у меня.

От возмущения у меня просто голос пропал. Но я все же нашла в себе силы утвердительно кивнуть.

– Показывайте, – с немалой долей скепсиса произнес господин директор и положил передо мной на стол плотный белоснежный лист, ручку с золотым пером, поставил чернильницу.

Недоуменно смотрю на него. Этот человек настолько далек от художественной искусства, что даже не знает, что это совсем не те предметы, с помощью которых творится магия?!

– Господин Лиссан, – собирая остатки самообладания в кулак, обратилась к руководству я, – а что мне с этим делать?

– Нарисуйте что-нибудь, – невозмутимо ответили мне, – или хотя бы напишите свое имя, если не сможете нарисовать.

И я разозлилась. Как можно судить о человеке, лишь только взглянув на него? Вообще странный какой-то этот господин директор. Задает неудобные вопросы, а про работу вообще ни слова не сказал. Даже на диплом не взглянул, а он у меня, между прочим, с отличием. И с какой стати он сделал вывод, что я ничего не умею?

В следующую секунду я решительно подошла к директорскому столу, смело уселась в высокое кожаное кресло. Разгладила перед собой лист. Ручку и бесполезную чернильницу отодвинула прочь. Вместо нее достала из сумочки свое волшебное художественное перо. То самое, которое выбирает себе каждый адепт-художник еще на первом курсе, при поступлении в академию. Это перо у каждого уникальное и, в идеале, будет служить одному человеку всю жизнь.

Свое перышко, моего незаменимого волшебного помощника, я очень любила. Острое, тоненькое, с ярким красным хвостиком. Оно всегда меня беспрекословно слушалось. Вот и сейчас, едва я установила волшебный инструмент на листе и активировала привычным жестом, перышко вздрогнуло и принялось выписывать на бумаге замысловатые кренделя.

Я подняла взгляд на господина директора. На его лице отразилось легкое удивление, левая бровь поползла вверх. Но я не отвлекалась. Мое перо тем временем все танцевало, вырисовывая крючки и завитки. Когда лист был полностью заполнен, повинуясь моему приказу, перышко остановилось и послушно прыгнуло в мою ладонь. Я же поднесла руку к письму, поставила острие в самый центр и активировала заклинание.