Нехотя присела на стул. Настроение стремительно начало портиться.

И тогда в кухню вошел Вик. Я его не увидела, так как сидела спиной к двери, скорее почувствовала.

Мать Вика ласково улыбнулась при взгляде на сына. И тут же засуетилась, ставя на стол еще один прибор, добавляя кашу. Затем недовольно покосилась на меня, отметила, как я неохотно ковыряюсь в тарелке, хмыкнула.

– Приятного аппетита, сынок, – произнесла женщина и вышла из кухни, оставляя нас с женихом наедине.

А Вик все так же стоял в дверях и шагнул в кухню, только когда мать удалилась. Я все это время просто физически ощущала на себе его тяжелый взгляд. И немного напряглась, когда он приблизился. Но не обернулась, старательно делала вид, что сосредоточилась на завтраке.

Однако когда горячее дыхание опалило висок, а затем губы аккуратно, но очень чувственно прихватили мочку уха, игнорировать жениха дальше уже не было никакой возможности. А настойчивые бесстыдные губы Вика уже спускались на шею, оставляя за собой влажную дорожку из быстрых поцелуев. Пока не достигли очень чувствительного места у основания шеи и надолго задержались там.

Внезапно послышался звук падающей на тарелку ложки из моих вмиг ослабевших рук. Вик не обратил на это никакого внимания, продолжая меня целовать.

Поцелуи в шею я любила. Кожа мгновенно становилась до боли чувствительной. Каждое прикосновение, словно слабый удар током. Пронзительно, ярко. По спине бежала приятная дрожь. В животе отзывалось что-то горячее, жаркое.

– Хельга, – прошептал Вик, отрываясь от шеи, возвращаясь к уху. – Ты зачем заперла дверь в свою комнату сегодня ночью?

На последнем слове голос заметно повысился.

– О… Вик, – запинаясь произнесла я, в лихорадочном поиске подходящих слов для правдоподобного вранья. – Этто… я даже не заметила… ннаверное… машинально заперлась.

Парень уцепился за подбородок и повернул мою голову на себя. Такое положение было достаточно неудобным и даже немного болезненным. А он еще решил меня поцеловать.

А вот поцелуи в губы мне не совсем нравились. Особенно такие. Когда вместо нежного касания одна сплошная агрессия. И его язык, настойчиво пытающийся прорваться в мой рот, вовсе не ласкает, а словно завоевывает новую территорию, ставит на мне свою печать. Неприятно.

Дернула головой, освобождаясь из захвата, глубоко вдыхая такой необходимый мне сейчас воздух.

– Вик, прекрати! – возмущенно вскочила со стула и отошла от жениха на приличное расстояние. – Что на тебя нашло?

Парень удерживать не стал, руки сразу опустил и даже взгляд отвел.

– Прости. Я напугал тебя вчера, да?

Вздохнула. Немного помолчала, кусая губы, потом тихо попросила:

– Просто не делай так больше.

– Ладно, прости.

Вик шагнул ко мне, осторожно взял за руку, погладил ладошку, поднес к губам, нежно целуя каждый пальчик.

– Давай завтракать, – перевела я разговор в другое русло, забрала свою ладошку, вернулась к столу. – Я еще раз на фабрику сходить хочу.

Вик ничего не ответил, но я заметила, как гневно сверкнули его глаза, со злостью поджались губы.

С завтраком покончили быстро и в абсолютном молчании. Уронив салфетку, я торопливо поднялась из-за стола и отправилась к себе.

Через пару минут я уже шагала по мощеной дороге к остановке паробуса, прижимая под мышкой папку с рисунками.

По пути как обычно глазела по сторонам. На дворе последние дни лета. Было еще достаточно тепло, но в воздухе уже ясно ощущалось свежее дыхание осени, особенно с утра. Скоро наступит сезон дождей, бесконечная сырость, и из дома без зонта уже не выйдешь. А пока можно пользоваться достаточно погожей погодой, поэтому поверх платья я накинула на плечи лишь легкую меховую накидку.

Привычно подъехав два квартала на красном паробусе, я соскочила с последней ступеньки и свернула в проулок. Благо фабрика располагалась недалеко от центральной улицы, а не в глубине рабочих кварталов, как большинство заводов, вот, кстати, еще один плюс.

В этот раз входя на проходную я чувствовала себя уже более уверенно.

– Вы к кому? – грубо спросил уже другой, незнакомый мне охранник, но такой же широкоплечий. Лицо у этого было более спокойное, только весьма хмурое.

– Я к господину директору, – спокойно так отвечаю.

– По вопросу? – охранник нахмурился еще больше.

– Художественная магия, – терпеливо повторяю заученную фразу.

– Аа-а, – понятливо протянул широкоплечий, – он что, ожидает вас?

– Да, – уверенный ответ.

Охранник хмыкнул, скользнул по мне быстрым взглядом и дозволил:

– Проходите. Куда идти знаете?

– Знаю. Провожать не нужно, – поспешно вставила я.

Усмехнулся. И нажал какой-то рычаг. Турникет открылся. Я прошла.

В этот раз на предмет оружия меня никто не обыскивал, что, надо признаться, порадовало.

Оглушительно громыхнув, за моей спиной закрылись ворота. Я огляделась, припоминая к какому зданию необходимо идти. Вспомнила, что нужно держаться вдоль бетонной стены, и смело шагнула на территорию завода.

Открытую площадку пересекла довольно быстро. А вот ненавистную и опасную решетчатую лестницу, снова одолела с трудом. Едва поднялась, с облегчением ввалилась в приемную.

За столом на своем месте все так же сидела Ерина. Как только хлопнула входная дверь, девушка машинально подняла голову от стола и приветливо улыбнулась. Момент узнавания, и в следующую секунду прозвучало удивленное:

– Хельга! – похоже, девушка была искренне рада меня видеть. – Ты пришла! И так быстро! С заданием справилась?

– Угу, – я улыбнулась блондиночке в ответ и продемонстрировала папку с эскизами. – Привет, Ерин. Господин директор на месте?

Секретарь радостно закивала.

– Сейчас доложу, – девушка схватила трубку переговорного аппарата.

Кстати, я только сейчас заметила, что на столе у секретаря их целых два. Невероятно. Должно быть, один для внутренней связи с руководством.

Пока я размышляла, Ерина уже успела пообщаться с господином директором и радостно мне сообщила:

– Ждет. Поднимайся.

Немного взволнованная, крепко прижимая к груди папку, я поторопилась наверх в кабинет господина Лиссана.

Быстро протопала по красной ковровой дорожке. Постучала и снова вошла, не дожидаясь ответа.

Он сидел на своем месте, только в этот раз откинувшись в кресло с высокой спинкой и закинув ноги на стол. У господина директора были ботинки на грубой рифленой подошве, с высокой шнуровкой и множеством ремешков. Узкие черные кожаные штаны обтягивали длинные ноги. А полурасстегнутая свободная белоснежная рубашка открывала на груди господина золотой медальон на толстой золоченой цепи.

Мой взгляд невольно задержался на полуобнаженной груди господина директора. Через минуту я осознала, куда так беззастенчиво уставилась и смутилась. Оторвала взгляд от загорелой мужской груди. Посмотрела господину Лиссану в лицо. Меня встретили насмешливым, ехидным, вполне самодовольным взглядом, уголок его рта дрогнул в улыбке. И я поняла, что мой долгий оценивающий взгляд заметили, и смутилась еще больше.

– Доброго дня вам, господин Лиссан, – беря себя в руки, вспомнила о вежливости.

– Доброго, – весело отозвался господин директор, и через некоторую паузу поинтересовался: – Принесли что-нибудь?

– Да. Вот, – я протянула свою папку, стараясь смотреть куда угодно, только не в лицо мужчине, сидящему напротив.

Господин директор ноги со стола убрал, весь подобрался и потянулся за папкой. Когда я передавала ему эскизы, наши пальцы случайно встретились. И я невольно подняла взгляд на господина Лиссана. В его глазах уже не было насмешки. Взгляд потемнел, а я как завороженная все не могла от него оторваться. И мы вдвоем держались за папку, он с одной стороны, я с другой. Внезапно я почувствовала, как его палец нежно провел по тыльной стороне моей ладони. Я вздрогнула и разжала пальцы. И взгляд опустила в пол.