— Я понял, — кивнул Дейдара с готовностью. — Я присмотрю за Джимом, мм. Чем ещё могу помочь?

— Ох, Дэвид… — непонятно ему вздохнула мама.

— Я надеюсь, что более никакая помощь от тебя не потребуется, — сказал отец, и не было причин не верить порыву. Дейдара даже понимал его желание защитить; с трудом готов был принять, впрочем.

— Я так-то мультизадачный, ага!

— Однако детям не место в том… непотребстве, что теперь начнётся, — возразила мама. Отец оказался не столь категоричен:

— Я надеюсь, что для вас с Джеймсом всё в самом деле ограничится заботой друг о друге. Однако… — и он легко сжал мамины пальцы, когда она попробовала перебить. — Если вдруг в определённый момент потребуется нечто большее…

— Ты всегда можешь рассчитывать на меня, отец, — твёрдо сказал Дейдара, встречаясь с ним взглядом.

«Всё верно: ты можешь оставить Джима в стороне от этого. Используй меня. Я готов».

Отец поджал задрожавшие губы — прочёл невербальный посыл в решительном, почти предвкушающем взгляде Дейдары. И пусть боль пылала в его глазах, пусть с неохотой, но Флимонт кивнул, соглашаясь на предложение.

Родители ушли вскоре, а Дейдара, оставшись один, с облегчением рассмеялся. Как же, Йонби его за ногу, прекрасно чётко видеть врага, а не пытаться по теням, блядь, догадаться, кто угрожает целостности твоего уютного мира! Мир Дейдары был уютным, несмотря на порой доводящую до желания побить его головой о стену тупорогость Джима, на героические страдания Брайана, на ебанувшегося в край Рабастана и истерящего по этому поводу Эшли — и хрена с два какая-то там политика порушит его! Надо будет, Дейдара доберётся до ядра проблем и доходчиво пояснит, как опасно соваться к Поттерам.

Буревестник, ага? И не таким крылья ломали!

Данна бы сейчас закатил глаза и сказал, что его напарник — идиот: слишком самоуверен. Что опять возьмёт на слабо самого себя — и с театральной эпичностью проебётся.

Будь Дейдара сопливым пацаном, наверняка именно этим бы дело и кончилось… Однако более он им не являлся. И методы его больше не те, что заканчиваются подрывом самого себя.

Потому что теперь не жизнь поддерживает Искусство, а искусство — Жизнь.

До конца лета оставалось совсем мало времени.