Осознание этого больно бьет по гордости, но думать об этом нет времени. Пропустив её выпад, Джейме чувствует, как в ногу, чуть выше колена впивается что-то острое. А Старк стоит на колене, сверля его взглядом полным ненависти, и сжимает кинжал.

И глядя в глаза Ланнистера Арья понимает, что он помнит. Помнит то, как ранили её отца. Как Эддарда Старка бесчестно победили. Как заставили страдать.

Джейме хочет что-то сказать, но не может найти слов. Что говорить? Просить прощения? Что проку теперь? Оправдываться? Сам знает, что виновен.

Им нечего говорить друг другу. Они чужие, объединённые только лишь чем-то давно ушедшим. Между ними только ненависть. Её ненависть, ведь Джейме и не вспомнил бы об Арье Старк, если бы она сама не пришла.

Молчание тянется слишком долго, становится тяжелым, вязким, как трясина. Каждый ждет от другого следующего шага. Эта мгновенная зависимость стает ненормальной, странной связью. И теперь следующий шаг будет зависеть от другого. Впрочем, только пока не появится Джон. Он зол, ещё бы, он ведь запретил трогать Ланнистера.

— Мы ведь договорились, Арья.

— Я его не калечила. Не бойся.

— Нам нужно поговорить. Очень серьезно.

Арья подымается и прячет кинжал. На Джейме даже не смотрит, будто ничего и не произошло. Это уже во второй раз задевает его гордость. Хотя он и думал, что на неё плевать.

— О чём?

— Не здесь. Пошли.

Коротко кивнув гостю, лорд Старк уходит, ожидая, что сестра последует за ним. И она идёт, всё так же не глядя на Ланнистера. Он думает, что ей просто плевать, а она со всех сил заставляет себя не оборачиваться. Борется с желанием увидеть его лицо, увидеть, что он восхищён, удивлён ею. Будто от этого зависит её жизнь.

— Так о чём мы должны поговорить?

— О Джейме Ланнистере.

Старк закатывает глаза. Она не хочет слышать ещё одну длинную нравоучительную речь.

— Я же не трогала его, только сражалась, даже царапины не оставила! По его вине ранили отца! И ты хочешь, чтобы я забыла? Оставила всё как есть? Да? — она не кричит, но от этого холодного голоса по телу бегут мурашки. — Знаю, что ты прикажешь, не приближаться к нему…

— Нет.

— Что?

— Я не прикажу тебе держаться подальше от Ланнистера. Наоборот, я прошу тебя охранять его.

Арья молчит. Минуту, две. Джон понимает — она вовсе не в восторге.

— И ты думаешь, что я действительно буду ходить цепным псом за Ланнистером? Неужели ты настолько меня ненавидишь?

— Арья, я не…

— Или ты просто уже не доверяешь мне? Не доверяешь настолько, что приказываешь охранять предателя?

— Именно тебе я доверяю достаточно, чтобы попросить охранять Ланнистера. Ты не глупа, ты знаешь, нам не удержать Винтерфелл. И когда мы будем отступать, когда зима придёт в Вестерос и войско Серсеи увидит, что мёртвые реальны, за кем они пойдут? За своей королевой, приказывающей убивать нас, или за Джейме Ланнистером, зовущим на бой за жизнь?

— Ни за кем! — выплёвывает Старк. — Ни за кем не пойдут! Ланнистеры, как крысы, и они спрячутся, разбегутся, как только увидят опасность. — Она говорит, и вовсе забывает о тех солдатах, что встретила по дороге в Винтерфелл. Ей обидно, она зла, и за пеленой ярости она вовсе уже не помнит, что они такие же простые люди. Такие же смелые.

— В тебе говорит обида. Но попробуй забыть, что они Ланнистеры, попробуй понять, что они — такие же, как мы. Они тоже хотят жить. Хотят спасти своих близких. Но им нужен лидер. Свой лидер, которому можно верить. Я таким не стану, как и Дейенерис, Санса, ты или кто бы то ни был. А Ланнистер станет.

— Ну и пусть. С чего мне за ним тягаться? От кого его охранять?

Джон видит, что девушка успокаивается и, улыбаясь немного грустно, спрашивает:

— Что ты захотела сделать первым делом, когда я сказал, что он приехал в Винтерфелл?

— Убить.

Сноу не продолжает. А Арье это уже и не нужно. Она теперь и сама понимает. Но это не делает её радостней. И она повторяет вопрос:

— Неужели ты настолько не доверяешь мне, что приказываешь сторожить Цареубийцу?

Джон подходит ближе, обнимает, он не хочет быть для неё лордом, тем, кто отдает приказ, тем, кому она служит. Ведь всё это не так. Она его сестра, в их жилах одна кровь. Она его маленькая Арья, которую он любит.

— Я доверяю, и знаю, что только ты не поддашься своим эмоциям и не попытаешься убить его. Я знаю, что для тебя, как и для отца — долг превыше всего, и ты готова сделать то, что тебе не нравится, если я попрошу об этом, если ты будешь знать, что это необходимо. И именно поэтому. Я не желаю обидеть тебя, я лишь прошу об этой услуге. Об услуге, от которой ты, Арья, можешь отказаться.

Старк улыбается, отстраняясь и заглядывая Джону в глаза.

— Не знала, что в ночном дозоре учат лести. Или это Дейенерис Таргариен так на тебя влияет?

Сноу в ответ лишь смеётся, а его сестра разворачивается, направляясь к двери.

— Куда ты?

— Охранять Цареубийцу. Мало ли, кому уже «приспичило». А он такой слабый, что его и ребенок победит.

— Ему только этого не говори.

— Я подумаю.

Дверь закрывается, и Хранитель Севера остаётся один. Он понимает, что поступил правильно, что это необходимо и что Арья — именно тот человек, которому нужно было это поручить. Но он не может не признать, что вот уже который раз, со времени их встречи здесь в Винтерфелле, он заставляет её пересилить себя. Ненамеренно, но всё же. Она не доверяет Варису — он убеждает верить. Ей не нравится Дейенерис — он говорит, что без её помощи не обойтись. Они с Арьей не ссорятся, но с каждым новым приказом, как-то отдаляются друг от друга. Порой Джону кажется, что каждый шаг, что он делает к матери драконов, отдаляет его от Арьи. И он не может сделать правильный выбор.

Его сестра об этом, конечно же, не знает. Арья предпочитает не думать о чувствах, уже давно. Ведь стоит только немного расслабиться, так же начать чувствовать, всё рушится. Рушится самообладание и относительное, очень относительное спокойствие и приходит боль.

Но нельзя поддаваться чувствам, ведь тогда слишком сложно будет делать то, чему учил отец. Следовать долгу.

Ведь долг велит без лишних объяснений, немой тенью следовать за Джейме Ланнистером, беречь его от опасности и угрожать расправой каждому, кто осмелится нарушить приказ Джона.

И плевать на то, что рядом с ним боль становится всё сильнее, что молчание даётся все с большим трудом, что когда над замком раздаётся звук тревоги, когда солдаты спешат на стены, когда холод проникает под самую тёплую одежду, она уже не чувствует отвращения, глядя в зелёные глаза Цареубийцы.

Того самого, который сжимает меч, и, бросая взгляд на обсидиановый клинок на поясе у Старк, говорит:

- Если мне не хватит сил - убей.

Ей хочется ответить: «с радостью», но почему-то слова застревают в горле противным комом, и на выходе Арья отвечает лишь коротким:

- Хватит.

========== Часть 3 ==========

Страшно. Жутко. Холодно.

Якен учил не бояться, подавлять страх, засовывать его в самые глубокие части души и никогда не вспоминать. Но когда у родных стен толпятся горы живых мертвецов, когда неведомый доселе мороз проникает сквозь самые тёплые одежды и рука, впервые за долгое время, дрожит сжимая Иглу - Арья понимает, что не выходит.

Но страшнее ещё и от того, что рядом лишь десяток солдат на стене. И Цареубийца.

Только теперь он уже не Цареубийца, так же как и она сейчас уже не Арья Старк. Они сведут счёты потом, когда всё закончиться, когда они останутся друг для друга единственными врагами. А сейчас враг у них общий. И он ломится в Винтерфелл всеми силами, желая уничтожить жизнь, убить всех, сделать своими слугами навечно. И поэтому он больше не Цареубийца.

Первого мертвеца Арья убивает слишком легко, обманчиво легко. Но их становится больше, в десятки раз больше и вот она уже не различает части их тел. Она просто бьёт, нападает, как учил её безликий, сражается, заставляя себя верить. Ведь иначе нельзя. Иначе она уже не будет сильной и не сможет защитить ни Сансу, ни Брана, ни всех тех, кто поверил в дом Старков. Арья сражается яростно и неистово, забывает обо всём вокруг… в один миг понимает — рядом нет Ланнистера. Его вообще нигде нет. Отбиваясь от кучки вихтов, она отчаянно пытается найти его в этом хаосе, но безуспешно.