Брата, ради которого он так легко убил.

Чего я не видела, так это того, что скрывали тени. Иногда Джай переходил в положение, которое позволяло тусклому свету штормовых фонарей освещать его лицо, прогоняя тени. В эти моменты я видела хорошего человека, которым он мог быть, и это заставляло меня доверять ему. Я рада, что это сделала. С тех пор, как появился свет, он показал эмоции и привычки, которых я не имела удовольствия наблюдать под землей. Как беспокойство на его лице, прежде чем он принимает трудное решение, и беспокойство, которое изнуряет его разум, тело и душу всякий раз, когда он думает о своей младшей сестре. Я благодарна за свет. Благодарна, что стала свидетелем всех его эмоций, которые мерцают в глазах и изгибают его губы. Свет показал те его части, которые мне необходимо было увидеть — те части, которые сделали для меня почти невозможным игнорировать подавляющий шквал эмоций в моей груди. Это открыло мне, что, может быть, я способна позволить кому-то любить меня и заботиться обо мне... и, возможно, только возможно, я способна любить кого-то в ответ. Именно в этом свете я не могу не заметить, что за долгое время моя жизнь стала яркой и, на этот раз, это из-за кого-то другого... из-за того, что кто-то заставляет меня чувствовать.

— Эмили?

Вздрогнув, я возвращаюсь к реальности.

— М-м-м?

Джай возвышается надо мной, с протянутой рукой в ожидании моей.

— Ты в порядке?

Ох, черт. Блядь. Почему я потею? Несмотря на прохладный бриз, меня душит жгучая жара. Кто мне скажет? Кто скажет, почему мое тело отключается из-за Джая? Что за херню я вытворяю? Десять секунд, как влюбилась, и уже устраиваю из этого кавардак.

— Э... — Я качаю головой. — Да. Да, я в норме.

В отличие от моей, рука Джая сухая и твердая, и когда следующий порыв ветра вызывает внезапное и сильное головокружение, отчего кружится голова, а ноги подкашиваются, он с легкостью поднимает меня на ноги. Моя лодыжка не успевает подвернуться, так как Джай оборачивает руку вокруг моей тонкой талии и крепко прижимает к себе.

Я вздыхаю с облегчением, прежде чем вздрогнуть от смущения. Могу ли я быть еще более неуклюжей?

— Ты уверена? — спрашивает Джай, хватая меня за плечи и возвращая меня в мой пузырь, где я могу дышать собственным воздухом.

Я ненавижу это, свой пузырь. Я хочу быть с Джаем в его пузыре. Его пузырь лучше.

Провожу рукой по волосам, аккуратно заправляя их за уши, избегая зрительного контакта.

— Теперь, когда ты упомянул об этом: этим утром я не чувствовала себя в норме.

— Надеюсь, прошлая ночь не была для тебя слишком тяжелой. — Ухмылка приподнимает уголки его губ.

Он быстро сглатывает, когда я хмурюсь.

Прошлой ночью?

— Это... — Он делает паузу, сжимая губы, чтобы тщательно подобрать слова. — Я уже был так зол, а ты дразнила меня своим языком, доводя до безумия. Я ничего не мог с собой поделать.

Ох! Та прошлая ночь. Смущение превращается в жар, распространяясь по моей шее и щекам. Думаю, в следующий раз пропущу массаж спины и светскую беседу, и начну с минета. На это нужно не так много времени.

— Нет. Прошлая ночь для меня не была слишком тяжелой.

И снова горячий румянец накатывает, обжигая меня самым восхитительным образом. Воспоминания проносятся в моей голове, прерывая ход моих мыслей.

…Джай проводит руками по моим волосам, намеренно запутывая пальцы в густых и влажных прядях. Он сжимает и тянет, пока волосы не оттягивают кожу головы, затем слегка отводит сильные бедра назад, позволяя мне наполнить легкие кислородом, которого лишил меня его член. Я хватаю ртом воздух, пока головка члена касается моего рта…

Я стону, когда еще один приступ головокружения настигает меня.

— Я пошла... — бормочу я, осторожно обходя его.

— Эмили?

Отмахиваюсь от Джая и, когда он оказывается, по крайней мере, в паре метров позади меня, закрываю лицо руками. Я сейчас блевану. Беспокойство скручивает живот, паника смешивается с эмоциями, которые заставляют меня чувствовать себя счастливой и легкомысленной. Влюбиться — это еще хуже, чем я думала. Теперь я должна беспокоиться не только о себе. Как будто мое сердце за ночь удвоилось в размере, освобождая место для Джая. Не могу в это поверить. Я поклялась, что никогда этого не сделаю... Поклялась, что буду заботиться только о себе... Что никогда не поставлю себя в такое положение, когда меня могут отшвырнуть в сторону и оставить с разбитым сердцем... Но я потеряла бдительность и...

Я люблю его.

Я чертовски люблю Джая.

Удар

Джай

Вздохнув, я смотрю на маленькие черные часы над кухонным окном. Прошло девять часов с тех пор, как Эмили заперлась в комнате, четыре часа с тех пор, как я поднялся наверх и нашел ее под холодным душем, который был включен, по меньшей мере, уже минут пятьдесят, и полтора часа с тех пор, как я сказал ей собираться к выходу в свет. Я бы списал такое поведение на агрессивного красного демона, который появляется каждый месяц на неделю, но Эмили настаивает, что у нее не может быть менструаций. Так что, либо я что-то сделал не так, либо кто-то другой.

— Ты выглядишь напряженным. Глотни пивасика, — заявляет Хасс, сунув холодное пиво в мою руку. Конденсат стекает по холодному стеклу и капает на мою кожу.

Хасс.

Сегодня и Хасс, и Эмили вели себя странно. Совпадение?

Непроизвольно моя челюсть сжимается, а пальцы крепче сжимают бутылку. Она бы не стала... только не с ним.

Как сильно мне нужно его ударить, чтобы засунуть обломок бутылки в его мозг?

Тэд рассказал мне обо всех вопросах, которые Хасс задавал Эмили, пока меня не было рядом, и уверил, что это просто его манера поведения. Сказал, что мне не нужно волноваться, но есть тонкая грань между прикалыванием и неуважением, и он пересекал ее слишком много раз. Каким бы я был мужчиной, если бы не обращал на это внимания? Хасс воспринял бы меня как простака — как того, кого он не боится. Единственная причина, по которой я до сих пор не надрал ему зад, потому что он уже калека. Он будет бояться меня. Когда дело в Котенке, он должен бояться меня.

— Где Эмили?

Я смотрю на Хасса снизу-вверх. Ненавижу разноцветные футболки-поло, которые он носит. Сегодня вечером он выбрал странную бирюзовую, сменив ярко-розовую, которую отстаивал вчера.

— Сломаны твои кости или нет, ты же знаешь, что я вышибу все дерьмо из тебя, правильно? — говорю я, открывая пиво.

Притворившись растерянным, Хасс почесывает с боку бритую голову, избегая волос на макушке, уложенных с помощью геля.

— Эм... не уверен, что понимаю, о чем ты…

— Ты знаешь, о чем я говорю, — перебиваю я, поднося пиво к губам. — Если бы ты был умнее, то не играл бы с чужой девушкой.

Он приподнимает свои четко очерченные брови.

— О. Она твоя девушка?

Не разбивай бутылку и не протыкай его. Не трать впустую неплохое пиво.

Улыбка пробивается сквозь его притворный шок.

— Я просто шучу. Тэд рассказал мне о вас двоих. Я просто дразнюсь. Забавы ради, и всего-то. Клянусь.

Я прикладываю бутылку к губам и наклоняю ее, чтобы поток пенящегося пива попал мне на язык и защекотал вкусовые рецепторы.

— Но... — Хасс бросает взгляд на Тэда и Джоэла, готовящих на кухне различные шоты с алкоголем. — И это останется между нами, но, если вы двое решите, что хотите сунуть еще один хот-дог в булочку, дайте мне знать.

Я замираю. Он реально предлагает то, что я думаю? Плотно сжав губы, я делаю глоток пива и опускаю бутылку.

— Ты предлагаешь…

— Оргию? Тройничок? Ménage et trois? Да.

Я рассматриваю Хасса. Швы, синяки, сломанные кости и сломанные ребра. Он, блядь, серьезно?

— Думаешь, что можешь улучшить то, что я делаю в спальне? — Я смеюсь. — Твое присутствие только помешает тому количеству раз, что я заставляю ее кончить.