Но все же попытался схитрить, не глотать зелье, а сплюнуть сквозь зубы. Да не сообразил, что я был невольным слушателем его уроков, хотя обычно занимался в это время совершенствованием собственных умений. И потому долил в воронку воды из стоявшего на окне кувшина.

Запахло ядреным ячменным пивом, выдавая маленькую хитрость стражей, но мне такая замена была лишь на руку. Пусть его подопечные думают, будто Густав в кои-то веки хватил лишку, приложившись к запретному питью.

– Не криви рожу, предатель, это не яд, а всего лишь успокаивающее… ненадолго. – прошипел я поспешно делая сразу два дела.

Одной парой рук складывая в суму свои товары, а второй втискивая Густава в кресло и намертво к нему приматывая. Потом запер в них силу, всего на полчаса, мне этого хватит, и отделил от кокона.

– Ы-ыы – попытался протестовать капитан, не вызвав во мне никакого сострадания.

Лишь взрыв праведного гнева.

– Ну да, – я приторно улыбнулся в его злую рожу, – предатель. А как ещё называется капитан тайной стражи, спокойно гуляющий по замку и попивающий пивко, когда его хозяин голодный и измотанный погоней с утра сидит посреди болота на сырой кочке и грызет корешок аира? Можно еще назвать подлецом, продажным шакалом… на выбор. Если не знать, что именно по твоей вине младший принц, почти насильно втиснутый в герцогскую корону, едва не стал самым знатным из преступников последнего столетия. Если бы ты верно ему служил, он никогда бы оказался в роли дичи, загнанной в угол кучей наемников, которым другая продажная тварь громогласно объясняет, каким образом заставит герцога на ней жениться.

Густав помрачнел и побледнел, но упрямо стиснул зубы, не издав более ни звука. А меня уже несла волна ярости и боли за Хирда, которого из-за этого предателя пришлось обманом оставить в убежище одного.

– Все очень просто, – кротко поведал, глядя капитану прямо в глаза, – она собиралась заставить наемников отрезать Яну уши, потом пальцы… до тех пор, пока герцог не подпишет обязательство. Вот в этот момент с ладоней Хирда и потекли огненные змеи… и у мадмуазель шлюхи был очень большой шанс стать головешкой. Вместе с обхаживающим ее Юлиусом и остальной сворой шакалов.

Капитан побелел еще сильнее, и на его лбу выступила испарина.

– Поэтому предупреждаю… когда он вернется, ты напишешь прошение об отставке. Причину придумай сам… и не пытайся увильнуть. Иначе никого не найдешь в домике на окраине Дерла… речь идет о юной голубоглазой девице… если ты еще сомневаешься в моей осведомленности.

Вот теперь он проникся… по лбу уже ручьи бежали, а в глазах застыл неподдельный ужас.

– За предательство нужно отвечать… – бросил я от двери и по какому-то наитию добавил, – даже если тебя к нему принудили. У честных людей всегда есть запасной выход… ты сам это утверждал.

Дальше я бежал почти бегом, коря себя за неуместное объяснение с Густавом и отлично понимая, почему так поступил. Просто хотелось отомстить ему прямо здесь и сейчас, причинив такую же боль и обиду, какие испытал я сам.

В приемную целителя ворвался так поспешно, как ни разу до этого, но оправдание уже успел придумать.

– Где мастер Себриус? – рявкнул на сидящего за столиком ученика и по совместительству секретаря.

– У себя – испуганно вскочил он и попытался прикрыть дверь своим тощим телом, – но… к нему нельзя!

– Мне можно, – отодвигая его легко, как котенка, уверенно заявил я и ворвался в кабинет целителя, – вот ваш заказ.

Водрузил на стол порядком перемятую суму, оглянулся, ища пациента, но никого не обнаружил. Кроме почему-то бледнеющего мастера.

– И будьте добры, – сразу сообразив, что и этот предупрежден, процедил с презрением, выдайте мне все причитающиеся деньги и аванс на будущее. Мне предложили очень редкие травы, но ехать нужно немедленно, иначе перехватят.

– Да, да, – с облегчением забормотал он, – но нужно подождать. В моем сейфе не наберется такой суммы. Сейчас я отправлю ученика к казначею.

– Открывайте, посмотрим, что там имеется, – нахально предложил я и он снова начал бледнеть.

Как мерзко иметь дело с людьми, которые вдруг начали лгать прямо в глаза!

– Поторопитесь, меня ждет у ворот повозка! – отплатил ему той же монетой.

– В-вот… – дверца сейфа медленно распахнулась, являя нашим взорам кучку стандартных банковских мешочков по пятьдесят золотых.

Похоже, за предательство нынче платят очень недурно. И в таком случае грех ему не поделиться со мной, ведь как никак мы в одной лодке. Но я хоть намерен искупить свою вину… как сумею.

– Мне хватит и этого, – объявил невозмутимо, протянул руки и сгрёб всё содержимое сейфа, благо с моими способностями это очень просто, – А себе возьмете у казначея.

Развернулся и ринулся прочь, по пути рассовывая по тайным карманам кокона неожиданно свалившееся богатство. Прикидывая, где бы его на всякий случай обменять… обилие комаров в наших костюмах начинало находить неожиданное объяснение.

Следующим пунктом в моем плане было посещение собственных комнат, однако теперь я раздумал входить туда как обычно, через дверь. Пойду другим путем.

И для начала мне необходимо сменить одежду. Конечно, можно спрятать ее под коконом, но сегодня придется потратить много сил, и лучше их поберечь. Потому и свернул я не к лестнице на второй этаж, а в темный коридор, ведущий во владения прачек. Многие из обитателей замка и не подозревают о существовании этих тихих тружениц, и никогда не задумываются, откуда берутся стопки белоснежных крахмальных салфеток, скатертей и пахнущего солнцем чистого исподнего.

В первой же комнатке, куда горничные стаскивали корзины с мятыми простынями и всем прочим, сосредоточенно сортировала белье крупная женщина средних лет. Старшая прачка Карра, моя почитательница и почти подруга.

– Ари? – удивленно глянула она и бдительно заглянув мне за спину, справилась, – ты прячешься?

– Собираюсь, – сказал я мрачно, – и буду должна, если ты объяснишь, что происходит.

– Нас предупредили… тайно, – мгновенно щелкнув запором, шепнула она, – будто ты сильный маг, который скрывается под личиной травницы.

– И все поверили, – скрипнул я зубами, но она неожиданно улыбнулась.

– Конечно, после того, как твои зелья вылечили мне ноги, я точно знаю, что ты не простая травница.

– У Себриуса такие есть, я сама приносила, – возразил я, начиная подозревать, что лекарь по каким-то причинам бережет мои товары.

Или же выбрасывает?

– Он жадноват, – отмахнулась она, – и самое сильное выдает только знатным господам. Но времени мало, чем тебе помочь?

– Переодеть, – честно сказал я, – лучше в темный мужской костюм, какие носят слуги, только без всяких знаков…

– Найду, – кивнула она и указала на чулан, – посиди там минутку. Да не волнуйся, Карра еще никогда не отвечала на добро злом и никогда до этого не дойдет.

– Я оставлю тебе флакон зелья, – пообещал я, – на память. Оно снимает боль и лечит все воспаленные раны и простуды.

Хотя я и не знахарь, но за четыре года торговли травами и пенёк выучит, чем какие болячки нужно лечить.

Она прибежала всего через две минуты, когда я уже снял с себя все вещи травницы и сидел, скрытый коконом, изображавшим скромное женское белье. Смешно конечно смотрится в стареньком треснутом зеркале, вот только смеяться мне почему-то ни грана не хочется.

Костюм оказался чуточку великоват, но к штанам прилагался ремень, а жилет я попросту не взял, заявив, что и рубахи довольно. Закатал рукава, повязал на шею потертый шелковый платок и ушел, оставив Карре женскую юбку и флакон с подробной памяткой.

Едва выйдя из прачечной, я сменил верхний кокон на точную копию дремлющего в караулке Густава, у которого был доступ во все помещения замка. Но главным доводом при выборе этого образа стало все растущее беспокойство за Хирда.

Все меньше верилось, что он будет послушно сидеть в убежище, дожидаясь моего возвращения. Не тот у принца характер, чтобы позволять кому-то собой управлять. Даже брату… хотя этот титул уже потерян мною безвозвратно. Зато осталось право личного телохранителя, данное вовсе не Хирдом и я был намерен оправдать это доверие. И исправить все, что сумею.