В течение двадцатого века питательная, надежная и обильная пища изменила весь наш земной шар, в результате чего рост численности населения резко вырос, увеличилась средняя продолжительность жизни человека, значительно сократились болезни и голод и даже были прекращены некоторые войны.

Хотя на первый взгляд можно подумать, что эти достижения произошли, соответственно, благодаря медицине, технологиям или военному влиянию, настоящая причина кроется в первую очередь в продовольственной безопасности. Чтобы выполнять свою работу, ученые, врачи, изобретатели и солдаты должны есть.

Мой дед, профессиональный фермер, 1903 года рождения, получил отсрочку от обеих мировых войн, потому что считался слишком ценным дома, выращивая еду как для солдат, так и для гражданского населения. Это древняя традиция. Две тысячи лет назад римскому поэту Вергилию было поручено написать «Георгики» - стихотворение, призванное убедить воюющих солдат вернуться домой и стать фермерами. Даже Джордж Вашингтон, удалившись на свою ферму после того, как возглавил американскую революцию, написал: «Я лучше был бы на своей ферме, чем императором мира».

Тем не менее, столь же фундаментально важно, как еда - абсолютная необходимость для жизни - нет никаких гарантий, что люди решат стать фермерами.

Странно, правда? Когда я учился в колледже, консультанты предлагали студентам поступить в юридический институт или получить степень MBA, чтобы открыть высокотехнологичную компанию.

В день карьеры рекрутеры из Coca-Cola, General Electric и Pfizer наводнили кампус, предлагая вакансии начального уровня увлеченным специалистам в области маркетинга, бизнеса и экономики. Каждый год известная бухгалтерская и консалтинговая компания нанимала небольшую армию моих одноклассников, только что окончивших школу двадцатидвухлетних студентов, и обучала их давать бизнес-советы компаниям из списка Форбс.

Уже намереваясь стать фермером, я с недоумением наблюдал, как несколько моих друзей получали зарплату в пятьдесят тысяч долларов(350тыс. р.) прямо после колледжа. Мои собственные знания о том, как зарабатывать деньги, касались сбора урожая яблок или грузовиков сладкой кукурузы. Когда я услышал о зарплатах своих друзей, мне было искренне любопытно. «Как можно так много платить новому выпускнику?» - спросил я.

«А откуда вообще эти деньги?» Несколько лет спустя на мой вопрос был дан ответ. Популярная бухгалтерская компания, которая наняла десятки моих одноклассников, рухнула. Она был аудитором крупной компании Enron и была вовлечен в один из величайших коррупционных скандалов в истории Соединенных Штатов.

Конечно, это был лишь один из примеров господствующей профессии, но он произвел на меня огромное впечатление и заставил задуматься о более серьезных проблемах - вопросах, экономической стабильности и роль корпоративной и личной этики.

Тем не менее, несмотря на то, что я был полон энтузиазма, чтобы начать заниматься сельским хозяйством, я был недостаточно наивен, чтобы поверить в то, что в моем колледже будут появляться компании, чтобы набирать молодых фермеров, или что такие предприятия вообще существуют.

Вывод был громким и ясным: никто в корпоративной сфере не уделял первоочередного внимания профессиональному обучению молодых фермеров. И, насколько я могу судить, по крайней мере в начале 90-х годов прошлого века сельское хозяйство даже не рассматривалось.

Но я то и дело ходил с одним вопросом: кто нас накормит, когда всем нужно есть? Я объяснил, что для целого поколения - всей культуры - чтобы отвернуться от земледелия, должен был быть какой-то ключевой элемент, который я упустил.

Как и любому начинающему ученому (а хороший фермер, несомненно, является биологом, экологом и геологом в одном лице), мне нужно было проверить эту гипотезу. Что может быть лучше лаборатории, чем фермерское сообщество? Вернувшись домой в долину Шенандоа я поговорил со своими друзьями, которые закончили более крупные университеты, которые, в отличие от моего гуманитарного колледжа, предлагали степени, в частности, по сельскому хозяйству.

Они рассказали мне, как их классы были сосредоточены на крупномасштабных, связанных с химическими веществами и машинами операциях, направленных на промышленное сельское хозяйство: выращивание кукурузы, соевых бобов, пшеницы и выращивание домашних животных.

Когда я спросил о малых и средних фермах или учебных программах по природному и органическому сельскому хозяйству, они покачали головами. В общем, их преподаватели пренебрегали альтернативными моделями успеха в сельском хозяйстве. Их учили, что экономика является самым важным соображением, и когда дело доходит до масштаба, больше – лучше, а лучше - лучше.

Затем я провел много времени с местными фермерами, работающими полный рабочий день, мужчинами и женщинами, которые управляли молочными фермами, ранчо, садами и зерновыми фермами в моем местном сообществе.

Попросив совета, несколько фермеров прямо сообщили мне, что получение прибыли от сельского хозяйства - «особенно в наши дни» - практически невозможно. Фактически, они сказали, что диплом колледжа должен быть избавлением от сельского хозяйства, и что я был бы сумасшедшим, если бы не сделал другую карьеру, пока у меня была такая возможность.

Даже мой собственный отец, пожизненный государственный служащий, проработавший в Вашингтоне, DC, меня обескуражил. «Как ты, сосунок, будешь зарабатывать деньги? А медицинское обслуживание? А кого взять выходной?» Несмотря на мой энтузиазм в сельском хозяйстве, я должен был признать, что не могу ответить на эти сложные вопросы.

Если смотреть не только на мое сельскохозяйственное сообщество, но и на общество в целом, представления о сельском хозяйстве и еде явно расходились. Тогда на телевидении фермеров из отдаленных регионов Среднего Запада изображали как мужчин в дурацких костюмах, необразованных людей с деревенским акцентом на потрепанных пикапах.

Они выполняли непонятные, юмористические задания, такие как «забивание свиней». Отношения между фермерами и их продукцией казались полностью разорванными, как если бы еда просто росла в продуктовом магазине или из ларька.

Когда Я изучил вопрос фермерства в обществе, я обнаружил, что большинство разговоров начинаются и заканчиваются ценой или вкусом еды, редко копаясь в том, откуда она на самом деле пришла.

Я боролся с этим когнитивным диссонансом много лет. Иногда я был разочарован, даже на грани цинизма. И часто по уважительной причине. В первые дни моей карьеры, когда я направлялся домой с фермерского рынка с ничтожными 50 долларами, мне было трудно переживать, когда я видел очереди машин у Макдональдса - или машины, переполняющие ближайшую стоянку супермаркета.

Но, как однажды сказал философ-комик Джордж Карлин: «Поцарапайте циника, и под ним вы найдете разочарованного идеалиста». В глубине души я знал, что я идеалист, но практичный идеалист. Я был на миссии, чтобы спасти ферму моей семьи, и я не собирался позволять цинизму - или чему-либо еще - встать на моем пути. Тем не менее, большую часть десятилетия я плохо понимал, как это сделать.

На это ушло много лет, но, наконец, меня осенило. Огромная ответственность кормить наше общество, чтобы каждый из нас мог жить так, как мы живем сейчас, полностью зависит от легиона независимых, альтруистических добровольцев. Бросая вызов традиционной экономике, исключительно по собственному желанию фермеры охотно тратят свою физическую энергию, деньги и особенно свою землю - без каких-либо гарантий финансовой компенсации - на производство продуктов питания для своих собратьев.

В каком-то смысле было прекрасно знать, что такие люди существуют. Но также было шоком, когда я понял, насколько хрупкой на самом деле была вся система. Я помню, как у меня осталось так много вопросов. Что их побудило? Что их двигало и мотивировало? Конечно, дело не в деньгах или гарантиях работы - я знал слишком много нуждающихся фермеров за эти годы. Тем не менее, как общество, мы полностью полагались на группу трудолюбивых людей, которые каждый год поднимали руки и говорили: «Я сделаю это. Я буду волонтером для этой работы ».