Вспышка ужаса пронзила тело Тима. Он повернулся к Уилле.

– Моя перчатка… Ловушка Лонгана. Как он?..

– Он увидел, что ты любишь бейсбол, Эйнштейн. На тебе форма! – ответил всегда скептичный Стив.

– Желаете услышать, что ещё мне известно?

Это было скорее утверждение, чем вопрос, и, прежде чем Тим успел ответить, библиотекарь начал листать вступительные страницы, его палец остановился в начале первой истории под названием…

ЭТО НАЦИОНАЛЬНЫЙ СПОРТ АМЕРИКАНЦЕВ. Нет, не разграбление могил. Бейсбол. Их национальный спорт – бейсбол, игра, которая чаще всего поощряет неудачников. Не веришь? Сам посмотри: бэттера[1] с показателем отбивания[2] в 0,333 – а это значит, что он промахивается два раза из трёх, когда выходит на позицию, – считают суперзвездой. То есть по большей части он просто портит игру. И посмотри на питчеров[3]. Им удаётся что-то сделать для команды только в одной игре из четырёх, а когда они стоят на бите, от них вообще ничего не ждут! Но если им случается отбить, их буквально носят на руках. Безумная игра, этот национальный спорт. Лучшая игра. По крайней мере, так считал Тим.

Тим искренне любил бейсбол. Пока По и Лавкрафт не пришли в его мир, там были Рут и Ди Маджо. Тим мог обсуждать биографии игроков и извергать статистику игр, пока глаза не начинали лезть из орбит. Или «планеты сходить с орбит»? Неважно. Он знал об игре всё, но это не могло помочь ему в том, что было важнее всего: в самой игре.

Тим просто не мог играть в бейсбол как следует, даже если бы от этого зависела его жизнь.

Конечно, он пытался. Каждый год, начиная с семи лет, он вступал в детскую лигу. Хотя прошло уже пять сезонов, всё, чему он научился, – профессионально греть местечко на скамье запасных. Его мама пыталась взывать к здравому смыслу. «Лучше беспокойся об оценках, – говорила она. – Человека кормят английский и математика».

Да, всё так. Но Тим не медлил с ответом:

– Когда Дерек Джитер последний раз ходил голодным?

Настоящие проблемы Тима начались в субботу в месте, по чистой случайности носившем название «поле Амикус». «Амикус» на латыни – «дружба». Но, правда, кто в наши дни говорит на латыни? Она годится только для чтения. А мы уже установили, что сейчас уже никто не читает книг… разумеется, кроме тебя.

Тиму нравилось прочёсывать местные блошиные рынки в поисках чего-нибудь ценного. В этот раз с ним был его лучший друг, Уилла. Да, та самая Уилла, милашка с синими волосами. Хотя в тот день они были зелёными.

Еженедельный блошиный рынок раскинулся на поле Амикус, которое, так уж совпало, раньше было бейсбольным полем. Оно было заброшено после ужасной трагедии. В реальности ужасные трагедии – не самая приятная вещь. О, но о них так и тянет читать! И посмотрим правде в глаза: без них не бывает хороших историй о призраках. А это – хорошая история о призраках. И не сомневайся – ты узнаешь все кровавые подробности… если осмелишься читать дальше.

Тим и Уилла стали проводить гораздо больше времени вместе с тех пор, как обоим исполнилось двенадцать, но никто из них не мог объяснить почему. Ладно, это не совсем так. Уилла могла бы, будь на это очень веская причина. Но ей пришлось бы звучать по-девчачьи, так зачем рисковать? Ситуация была даже забавной, ведь совсем недавно эти двое не уживались, как кровь и формалин. Или вода и масло? Хотя и такое бывает.

В какой-то момент Уилла начала ныть, что хочет пойти повеселиться на местной уличной ярмарке.

– Там живая музыка. Лучше пойдём танцевать, чем будем зря тратить субботу, копаясь во всяком хламе.

– Кто тебя просил тратить его зря?

– Хочешь, чтобы я ушла? – выпалила Уилла прямо Тиму в лицо.

– Сделай милость.

Тим заметил что-то розовое на её щеках и попытался это стереть. Оказалось, Уилла впервые в жизни воспользовалась косметикой.

– Ну раз так, то я остаюсь, – сказала она. – Стану твоим худшим кошмаром.

– Что-то изменится? – Тим втайне радовался, что она осталась, но не собирался этого показывать. Зачем портить веселье?

Они прошли мимо гигантского стола, забитого подержанными игрушками. Тим был наблюдательным парнем и всего за пару секунд приметил кое-что интересное. Это была фигурка космонавта, майора Дженсена, в прекрасном состоянии – если не считать пары отсутствующих частей. Тим протянул её продавцу.

– Извините. Сколько стоит этот безногий майор Дженсен?

«Слава богу, – подумала Уилла, – он знает это имя».

Она не могла решить, стукнуть его или поцеловать.

– Она старинная, – заявила пожилая леди за столиком.

– Ну конечно, – усомнилась Уилла. Тим толкнул её бедром.

– Не обращайте внимания. Она вообще ничему не верит. Сколько с меня?

– Ну, допустим… пять долларов?

Уилла от изумления чуть не проглотила собственный язык.

– Ну, допустим… это чересчур. Положи его обратно, Тимоти, – девочка называла его так, когда дела были совсем плохи. – Немедленно!

Тим так и сделал, вернув безногого майора Дженсена женщине за столом.

В этой жизни – да и в загробной тоже – бывает сложно предугадать, чем один-единственный выбор обернётся для нас, пока не станет слишком поздно. Если бы Тим купил безногого майора Дженсена, возможно – только возможно, – он мог бы пропустить ту проклятую вещь, из-за которой начались все его проблемы. И ужас. И кровопролитие. И всё остальное, ради чего ты читаешь эту книгу. Но тогда не было бы этой истории. Точно не той, которая называется «Ловушка Лонгана». И, стоит признать, название «Безногий майор Дженсен» как-то не звучит.

Уилла уже устремилась за итальянским мороженым, когда Тим приметил вещичку на другом конце рынка. Она манила как холодный лимонад в жаркий летний день. Тим направился прямиком к ней, а растерянная Уилла за ним, отставая на пару шагов.

Она лежала среди разных безделушек, которые не имели никакого отношения к игре. Бейсбольная перчатка-ловушка, очень старая с виду. «Годов так пятидесятых», – предположил Тим и попал в точку.

– Тысяча девятьсот пятьдесят пятый, – сказал лавочник, словно прочитав его мысли.

Тим поднял голову и увидел пожилого мужчину в джинсовом комбинезоне и потрёпанной бейсболке, криво сидящей на его голове. Тим собрал всё своё мужество, – да, ему потребовалось мужество, – чтобы спросить, можно ли взглянуть на неё.

– Ты и так на неё смотришь, дружище, – ответил лавочник.

Уилла прошептала ему на ухо:

– Держу пари, эта штука тоже старинная.

Конечно же, она его дразнила. Но шутки очень быстро прекратились, и теперь даже Уилла готова была скинуться на неё. Она увидела выражение лица Тима. Перчатка очаровала его.

– Можешь взять в руки, если хочешь.

Тим взял ловушку, как ребёнок, который спустя долгие годы нашёл свою первую игрушку. Та была огромной – возможно, устаревшей моделью перчатки аутфилдера[4], – и в отличном состоянии, если не считать ржавого пятна у запястья. На ней даже сохранилась фабричная шнуровка. И сами пальцы. Их было шесть.

Впрочем, больше всего Тима привлекала её история. Он узнал картинку на ладони: номер тринадцать и змея, обвивающая бейсбольную биту. Сомнений почти не оставалось: это была ловушка Лефти Лонгана!

Вам, не фанатам, должно быть интересно, кто такой Лефти Лонган. Не надо лезть из кожи вон от любопытства. Если расскажу сейчас, испорчу весь ужас… то есть всё веселье.