Мы спускаемся на лифте, мужчина подходит к роскошному автомобилю, припаркованному у входа в здание. Он открывает багажник, кладет в него мою сумку, а потом обходит машину и открывает мне двери, учтиво приглашая сесть на переднее пассажирское сидение. Не привыкшая к такому обращению, я теряюсь и иду к машине, медленно ступая. Также медленно забираюсь на сидение, и он закрывает двери. Сам устраивается в водительском кресле, заводит мотор, машина плавно трогается.

– Переночуешь у меня, – говорит он, внезапно переходя на «ты». Я вздрагиваю от его голоса, потому что в идеальной шумоизоляции салона его слова бьют в висок своей резкостью и безкомпромисностью.

– Спасибо. – Мой голос похож на невнятный лепет. – Вы никому не скажете? – спрашиваю, все еще не веря, что пронесло, и меня увольнять никто не станет.

Он хмыкает себе под нос.

– Это все, что тебя волнует? – Спрашивает со смешком в голосе, повернув голову в мою сторону.

– Д-да… то есть… н-нет, – путаюсь в показаниях я.

Он снова хмыкает себе под нос.

– А почему вас охрана пропустила в офис так поздно? Вы тоже там работаете? – Меня внезапно осенило проблеском здравого смысла, но мужчина едва ли оценила мою запоздалую сообразительность.

– Потому что это мое здание. – Отвечает он, а я открываю рот, внезапно понимая, кто он.

И как меня угораздило попасться не кому-нибудь, а Главному?

Мы доезжаем до высоких кованных ворот, которые открываются перед нами, словно по волшебству, позволяя автомобилю плавно заехать в парк, переходящий в большую площадку с фонтаном посередине. Мужчина выходит из машины, а я все продолжаю сидеть, скованная великолепием и роскошью, которые окружают меня. И, когда с моей стороны открывается дверь автомобиля, нервно вздрагиваю, не сразу вкладывая свою руку в протянутую любезно ладонь.

Мужчина помогает мне выйти из машины, краем глаза я замечаю свою дорожную сумку у него в руке, а потом поворачиваюсь в сторону дома. Стоящий напротив фонтана особняк освещается только светом фонарей во дворе. Но даже этого мягкого освещения достаточно, чтобы понять – размеры дома гораздо больше тех, которые я когда-либо видела. А дом моих родителей на четыре комнаты казался жалким убожеством по сравнению с этой красотой.

Массивные белые колонны выходили на крыльцо и ступени, подпирая балкон с коваными перилами. В нишах на стенах стоят мраморные статуи, изображающие античных богинь, делая весь ансамбль больше похожим на музей, чем на жилище обычного человека. Или не совсем обычного?

Мужчина ведет меня в сторону массивной двери, а я несмело семеню за ним, с трудом передвигая ноги от страха.

Внутри не менее роскошная обстановка, чем снаружи. Стены увешаны картинами, а на полу лежат ковры, настолько мягкие, что мои ноги приятно утонули в ворсе.

– Добрый вечер, Дмитрий Анатольевич, – сказал немолодой седой мужчина, обращаясь к мужчине рядом со мной.

– Добрый вечер, Сергей Иванович, – ответил мужчина, протягивая ему свое пальто. А потом этот пожилой мужчина сделал нечто настолько непривычное, что я отшатнулась, не понимая, чего он от меня хочет. А он просто протянул руку, желая помочь мне снять пальто.

– Ваше пальто, пожалуйста, – сказал мужчина смущенно, в ответ на мою неловкость. И я с нелепой улыбкой на губах протянула ему пальто.

– Прошу, – сказал Дмитрий Анатольевич, приглашая меня пройти вглубь.

– Сергей Иванович, – сказал, обращаясь к седому мужчине, – подготовьте для девушки комнату для гостей.

– Будет сделано, – тут же прозвучало у меня за спиной. И пожилой дворецкий стал подниматься по лестнице. – Пойдемте со мной, – это он уже обращаясь ко мне, и я покорно пошла за ним следом.

Мы поднялись на второй этаж, я с открытым ртом рассматриваю интерьер и ту роскошь, которая царит вокруг. Никогда прежде я не видела такой красоты. Вернее, видела я такое только в музеях. Но тогда у меня совсем не укладывалось в голове, что кто-то может жить в такой обстановке.

Предоставленная мне комната оказалась не менее роскошной. Первое, что я увидела, когда вошла, – это массивные портьеры на высоченном окне, подхваченные по бокам, как в театре. Огромного размера кровать стоит с противоположной от окна стороны. В комнате также имеется шкаф, диван, журнальный столик, две тумбы. Я иду по комнате, не в силах осознать, что сегодня буду тут ночевать. Ведь еще вчера я спала на полу офиса, завернувшись в спальник.

Когда дворецкий вышел, закрыв за собой двери, я стала осматривать комнату. За шторой имелась дверь на балкон, где, кроме кованных перил, очаровавших меня, как только мы подъехали, уместился столик и пара стульев. Белая мебель в сочетании с цветочными горшками, стоящими рядом, даже в тусклом свете ночных фонарей выглядит впечатляюще. Неужели вся эта красота сегодня для меня? Я вышла на балкон, подошла к перилам. Внизу – фонтан с журчащей водой. Неужели его даже на ночь не выключают?

Внизу я вижу Дмитрия Анатольевича. Он стоит у фонтана и курит. Каким-то инстинктивным чувством ощущаю властность и уверенность, исходящие от него. И болезненное напряжение разливается по телу, заставляя меня замереть на месте. Мужчина резко оборачивается и смотрит на меня, а я не знаю, что мне делать.

Одна часть меня хочет бежать, а вторая тянется к нему, как к магниту. Гипнотический взгляд черных глаз держит меня крепче цепей, заставляя испытывать неловкость, смущение и страх одновременно. Только сейчас я в полной мере осознала, что нахожусь в полной его власти, он может сделать со мной все, что захочет, и никто не сможет его остановить. Усилием воли отрываю руки от перил и возвращаюсь в комнату, чувствуя, что он продолжает смотреть в сторону балкона. Быстро задергиваю штору, отступаю к кровати. Сердце гулко стучит в груди, отбивает громкие удары у меня в висках.

Для чего он привез меня сюда? Неужели просто так, по доброте душевной? Как-то не вяжется такое объяснение с тем впечатлением, которое он производит.

Какое-то время сижу на постели, в страхе умостившись на самый край. Я не знаю, чего именно боюсь, – того, что он сейчас войдет? Разве этого нужно бояться? Но время идет, а никто не приходит, и постепенно я успокаиваюсь, встаю с постели и иду в ванную. Быстро принимаю душ, одеваю свою пижаму и забираюсь под одеяло.

Постель приятно обнимает мягкостью, окутывает ароматом кондиционера для белья. Сладко потягиваюсь под одеялом. Как же приятно спать в комфорте!

Уже засыпая, я слышу за дверью приглушенные ковром шаги. Тут же просыпаюсь и напряженно вслушиваюсь в звуки за дверью. Шаги останавливаются за дверью в комнату, и сердце пропускает удар. Но потом я снова слышу шаги, которые теперь отдаляются от двери. Со вздохом облегчения расслабленно вытягиваюсь под одеялом. Если у него и есть планы насчет меня, то не на сегодня. Хорошо. Значит, я могу спокойно выспаться. А завтра что-то придумаю. Кто знает, быть может, он просто пожалел меня и решил помочь?

Проснувшись утром, я долго лежу в кровати, обдумывая все, что произошло со мной за последние дни. И, если еще две недели, когда я впервые ночевала в офисе, положение мое не казалось таким отчаянным, то теперь все стало совсем непонятно.

Конечно, доброта Дмитрия Анатольевича не безгранична, вряд ли он позволит мне и дальше оставаться в его доме. Да и разве я могу ожидать от него этого? Надо радоваться хотя бы тому, что не стал сообщать в службу охраны о моих ночевках в здании офиса. И теперь единственное возможное решение, – это каким-то образом пережить неделю до зарплаты, а потом быстро найти какое-то жилье. Звонить родителям и плакаться – не вариант. Мама сразу скажет, чтобы я возвращалась обратно, даже обрадуется, что дочь домой вернулась. Поэтому сначала нужно выбраться из этого дома, а потом что-то придумаю. Как он вез меня вчера? Было темно, и я практически ничего не запомнила.

Черт, и почему я не обладаю способностью сохранять хладнокровие в любой ситуации? Волнение и страх не дали мне запомнить ничего полезного вчера, во время поездки.