Поскольку этот этаж был верхним, потолка у комнаты не было, его заменяла черепичная кровля башни. Толстые, местами растрескавшиеся деревянные балки были одним концом вмурованы в стены, а наверху сходились на конус, где соединялись железными хомутами. Я понял, почему лежанка стоит в нише – в дождь крыша, наверное, немилосердно протекала.

Хотелось есть, но одна мысль о том, чтобы тащиться вниз в поисках съестного, а потом лезть обратно, отбивала аппетит.

Я собирался поспать, но надо было дождаться слуг. Вскоре на лестнице послышались шаги, и в комнату вошла Альда.

– Простите, что тревожу, иатрос Павел, – сказала она, – но вас желает видеть госпожа Эсклармонда.

– Кто?

– Сестра графа. После смерти мужа она не пожелала жить в его владениях и вернулась в Фуа.

– Ах, да, вспомнил, трубадур говорил про неё. А нельзя навестить госпожу завтра? Я устал и плохо соображаю.

– Простите, господин, но вам лучше пойти сейчас.

– Почему?

– Ну… Граф есть граф, но истинная хозяйка замка – госпожа, и нрав у неё суровый, её желаниями не принято пренебрегать. К тому же, далеко идти не придётся, её покои этажом ниже, она живёт рядом с братом.

– Что ж, видно, делать нечего. Скажи, моя одежда очень грязна?

– Снимите её, я сейчас почищу, – сказала Альда и смутилась. – Я… я подожду за дверью, а вы бросьте её мне.

Покои графини выглядели куда уютнее комнаты графа. Стены были завешаны яркими шпалерами, на полу лежал пушистый ковёр. Со вкусом подобранная мебель и дорогие безделушки подчёркивали высокий статус хозяйки. Эсклармонда де Фуа ожидала меня, сидя на стуле с высокой резной спинкой, напоминавшем трон. Она держалась удивительно прямо, сложив руки на коленях. Графиня была одета во всё чёрное. Её волосы казались посыпанными пеплом, на бледно-восковом лице не было румянца. Женщина выглядела тяжело больной. «Эге, – подумал я, – похоже, и здесь мне предстоит работа. Сейчас она начнёт жаловаться на свои многочисленные недуги». Но я ошибся.

Ответив на мой поклон лёгким кивком, графиня спросила:

– Конечно, в этом замке никому не пришло в голову накормить гостя. Я не ошиблась? Ну, разумеется, не ошиблась. Прежде чем я стану задавать вопросы, тебе следует поесть.

Она убрала салфетку, закрывающую столик, и я увидел под ней блюдо с мясом и хлебом. В отдельном горшочке была соблазнительно пахнувшая подлива. Рядом стояли сарацинский кувшин и кубок.

– Ешь, прошу тебя, – сказала графиня. Она взяла вышивание и пересела к окну, отвернувшись от меня. Я мысленно оценил её деликатность и принялся за еду, стараясь не слишком громко чавкать.

Мясо и хлеб закончились очень быстро. Промокнув губы последним кусочком удивительно вкусного, ароматного хлеба, я вновь накрыл опустевший столик салфеткой и сказал:

– Благодарю вас, благородная госпожа. Теперь я в вашем распоряжении. Какой недуг мучает вас? Рассказывайте, не стесняясь, ибо целитель лишён пола.

– Меня? – удивилась графиня. – Никакой не мучает. Я, благодарение Господу, здорова и всего лишь собиралась расспросить тебя о здоровье брата.

– У него подагра.

– Подагра? Хм… Не слышала… Это опасно?

– В запущенных случаях подагра опасна, но, к счастью, я застал болезнь в самом начале. Господин граф испытал только первый приступ, и я сумел остановить его развитие. Вашему брату уже лучше.

– Слава Иисусу! – выдохнула графиня. – А в чём состоит лечение?

– Я проведу несколько процедур, граф будет пить травяные отвары, но главное, он должен будет научиться ограничивать себя в еде и питье.

– Это будет нелегко. Ты, видимо, уже узнал характер графа. Своего лекаря он просто избил.

– Отец медицины Гиппократ учил: «Ты есть то, что ты ешь». Подагра – следствие чревоугодия. Во-первых, следует отказаться от красного вина…

– Именно от красного?

– Да, госпожа.

– Ну, это не страшно, – махнула рукой Эсклармонда, – красное вино у нас пьют только простецы.

– …и пива.

– Его вообще пьют одни монахи. Если все ограничения такого же свойства, я опасалась напрасно.

– Увы, нет. Графу придётся отказаться от соусов вроде того, которым я недавно наслаждался, а также от многих пряностей, жареной дичи, причём в особенности – жирной.

– Да, ты прав, с этим будет труднее. Раймунд Роже не любит отказываться от своих привычек. Но это мы ещё посмотрим, – сказала графиня, и в её голосе прозвучали металлические нотки. – Сколько ты пробудешь в замке?

– Седмицу, чтобы закончить лечение.

– А потом?

– Потом мой путь лежит в Тулузу.

– Я бы предпочла, чтобы ты задержался в замке на больший срок, но я не хозяйка твоей судьбы. Ты не похож на бездомного костоправа, бродящего от замка одного сеньора к другому. Над тобой тяготеет некий обет, я правильно почувствовала? Не стану допытываться, что ты пообещал Господу, ведь женщины могут принимать исповедь только в определённых случаях, а мне это уже не по возрасту, – усмехнулась она. – Но всё же я прошу подумать ещё раз, прежде чем ты примешь решение покинуть замок. От тебя зависит здоровье и сама жизнь графа де Фуа, а, стало быть, жизнь всех его подданных, в особенности, добрых христиан, коих в Лангедоке вообще и в нашем графстве в частности, немало. Дела обстоят так, что до конца лета страна будет ввергнута в пучину войны, и первым на пути захватчиков, вероятнее всего, окажется графство Фуа. Нам не на кого надеяться. Граф Раймунд VI Тулузский совершил глупость, если не сказать хуже. Он принёс церковное покаяние папе в надежде примириться с ним и отвести войну от Лангедока. Но ягнёнку не следует заключать договора с волком, это всегда плохо кончается для овец, знаешь ли. Папа Иннокентий обвёл Раймунда вокруг пальца, и теперь ему придётся вместе со своими вассалами участвовать в Крестовом походе против своих же подданных.

– Простите, госпожа, я не ослышался? Вы сказали «В Крестовом походе»?

– Ты не ослышался, иатрос Павел. Кстати, если тебе трудно говорить на нашем языке, мы можем перейти на греческий.

– Благодарю вас, госпожа, не затрудняйте себя. Ваша речь чиста и прекрасна, я с лёгкостью понимаю её.

– Я слышала, что греки – великие мастера плести словесные кружева перед женщинами, – улыбнулась графиня. – Теперь я убедилась в этом сама.

Рим уже давно взирает на Лангедок со злобой и алчностью. Со злобой потому, что католические храмы здесь пребывают в запустении, священников и монахов встречают свистом, а провожают комьями грязи в спину. Жадность, сребролюбие, симония, распутство, содомский грех – вот что такое римско-католическая церковь. Рим присылает к нам лучших богословов, но тщетно – истинные христиане неизменно выходят победителями из публичных диспутов.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.