Коннор с долей интереса фиксировал его описание человеческих эмоций. Ему это было неведомо, поэтому изучение людей занимало у него особый раздел в памяти. Самый неоднозначный и непостижимый.

— В этом смысле вы, андроиды, куда крепче нас, — вздохнул Хэнк.

— У нас тоже есть эмоциональный диапазон, — гордо напомнил Коннор. — Притом весьма широкий. Прямо сейчас, например, я ощущаю некоторое неодобрение, потому что ты пренебрегаешь правилами этикета и забрасываешь ноги на стол.

— Это мой дом, сынок, я могу делать, что я хочу.

Хэнк любезно усмехнулся в ответ на его попытку разрядить обстановку.

— Согласен, — подумав, произнес Коннор. — Но твое беспокойство излишне, я смогу справиться с детективом Ридом, если дойдет до открытого столкновения. Я превосхожу его в физическом плане, а его слова не доставляют мне неудобств, я научился их игнорировать.

Это была не до конца правда. Гэвин мог сколько угодно оскорблять андроидов, но иногда какая-то совсем невинная язвительная фраза задевала Коннора. Когда после революции он вернулся в отдел на правах сотрудника, не оборудования, Гэвин уточнил, чего он хотел этого добиться.

До ответа Коннор до сих пор не дошел, хотя посвятил размышлениям много ночных часов.

— Ваше дело… маньяк? — кашлянул Хэнк. — Я немного посмотрел на случай, если тебе, ну, понадобится какой-то совет. Рид всегда звереет на таких делах. Перерабатывает, пытаясь найти преступника, и крышу у него совсем рвет. Если долго не спать, просто перестаешь соображать. Однажды он сдуру бросился на кофейный автомат…

Сплетничать о новом напарнике было недопустимо, однако Коннор не стал останавливать Хэнка. Ему было бы полезно узнать, что за человек Гэвин Рид.

***

Коннор не отключался от раций полиции Детройта даже ночью. Никогда не узнаешь, что можно выловить в эфире — иногда оповещение об убийстве поблизости от тихо работающей дешифровальной системы заставляло их с Хэнком собраться еще раньше официального вызова. Это помогало найти какие-нибудь ценные улики, которые не успели затоптать.

В этот раз сообщение проскользнуло утром. Коннор заметил, что дело Гэвина о маньяке еще висит в активных, но списал это на позднее обновление системы. Однажды оно уже подвело его. Он мыл посуду — простые механические действия занимали его в свободное время так же, как людей — вышивка или вязание. Но, еще раз просмотрев дело, он отложил хрупкую тарелку и вызвал Рида.

Был уверен, что не ответит, но после второй минуты Гэвин сдался. Внутренне Коннор ликовал: в том, что касается терпения, андроиды выигрывают у людей.

— Че тебе надо? — недружелюбно буркнул голос. — Иди нахуй.

— Детектив? — позвал Коннор. — Вы в порядке? Это я, Коннор.

Он обработал хрипловатый, рассеянный голос Рида, пытаясь предварительно рассчитать, насколько тот пьян. Выводы были неутешительные, но что-то колебалось: не мог же он начать возлияния прямо с без четверти десяти утра?..

— Глобально — нет. Сейчас — тоже нет, ты мешаешь мне выспаться, я хочу ебнуть тебе через экран, — прорычал Гэвин. — У меня выходной! Почему ты вообще мне звонишь? Какое ты имеешь право…

— Вопрос по вашему делу! — Корректнее было бы сказать «нашему», но Коннор решил не раздражать его лишний раз. — У человека, которого вы арестовали, алиби на половину убийств, причем его четко запечатлели камеры, — доложил он. — Нам нужно… обдумать это. Возможно, у него был сообщник. Я записал для нас допрос, вы сможете подъехать?

Гэвин помолчал. Потом раздались какой-то грохот и сдавленная ругань — предположительно, что-то свалилось. Или кто-то.

— Жди.

Встречу Коннор решил назначить в нейтральном месте, чтобы показать, что они оба на равных. Не сомневался, что дом Хэнка даст преимущества ему, а в департаменте Гэвин станет увереннее и наглее — иногда казалось, что именно полицейский участок он считает своим домом. Поэтому Коннор выбрал небольшое заведение на пересечении Четвертой авеню и недавно переименованной улице Азимова.

Ему здесь нравилось; тихо и неприметно, лучше всего для неформального совещания. Коннор оглядел немногих посетителей, но не заметил никого подозрительного. Только у одного мужчины высветилась судимость за угон автомобилей, но это было в далекой молодости. Он отвел взгляд. Копаться в прошлом незнакомого человека неэтично, когда он не на работе.

«Если Рид будет хамить, пиши Фаулеру, нахер это дело», — пришло сообщение от Хэнка. Коннор достал монетку, перекатывал ее по столу. Он не мог позволить себе отступить. Ненавидел проваливать миссии.

В ожидании он взял тириумное мороженое. Ковыряя ложкой в стеклянной вазочке, Коннор пролистывал записи дел. Они в целом отличались небрежностью, присущей Гэвину, однако были на удивление конкретны в одном-единственном вопросе: он четко описывал все обстоятельства, связанные с находкой жертв, что можно было заподозрить в авторстве бесстрастного полицейского андроида, не-девианта. Сухое изложение фактов спасало Рида от вины за то, что он еще не настиг убийцу, позволив ему совершать преступления дальше.

Девочки, одетые в школьные платья. «Примитивный фетишизм», — отметил Коннор. Но, поразмыслив, стер эту заметку. Никакого сексуального воздействия. Девочки даже не были ранены, если не считать аккуратного извлечения внутренних органов. Сердце, иногда печень. Действовали профессионально — точность, на которую способен или врач, или андроид. Связь между жертвами не выявлена. Пока что.

— Эй, робокоп, — окликнул его Гэвин, появившийся как будто из-под земли. Утро было туманное, он кутался в кожаную куртку и зло оглядывался. — Ты с хрена ли так вырядился?

Коннор сморгнул все записи, очистил взгляд. Хотелось смотреть на собеседника, не отвлекаясь, хотя он едва ли оценил бы вежливость. Потом задумчиво коснулся ткани обычной белой футболки с лейблом популярной компании.

— Это моя гражданская одежда, детектив, — заметил Коннор с удовольствием. — Я подумал, нам не стоит привлекать внимание любопытствующих.

— Ладно. Просто, блядь, не думал, что когда-нибудь увижу тебя без галстука. Даже таскать не за что, — устало съязвил Гэвин. — Есть тут чего пожрать?

Он с интересом покосился на остатки подтаявшего синего мороженого, но спрашивать не стал. Сложив руки на коленях немного нечеловеческим жестом, Коннор наблюдал, как Гэвин заказывает яичницу у официантки-андроида, а потом, дождавшись порцию, набрасывается на еду, еще не остывшую.

— Вы так спешили? — уточнил Коннор.

— Не, в холодильнике мышь повесилась. Я как-то в последнее время домой редко заскакивал, — отмахнулся Гэвин. Покосился на Коннора. — Смотри-ка, я все думаю, ради чего вам стоило бороться за свои свободы, чтобы все равно оставаться на своих местах? Делать то, для чего вы, блядь, предназначены, — пояснил он. — Что ты, что та девчонка… Это ж модель-официантка.

— Я считаю, дело в привычке, — помедлив, сказал Коннор. — Ваше злорадство неуместно, — добавил он, поддавшись желанию. Ему хотелось верить, что оно продиктовано проснувшейся в нем чисто человеческой обидой, а не алгоритмом.

— Тебе нравится выполнять команды, — наседал Гэвин. — Полицейская собака…

— Смотрите, вы не хотите снова познакомиться с моими зубами, — напомнил Коннор их прошлую стычку. — Мы здесь для дела. Потому что так приказал капитан, и вы подчиняетесь ему столько же, сколько и я. Получается, мы оба для этого созданы.

— Ну уж нет, я сам выбрал, чего я хочу! — возмутился Гэвин. — Выкладывай, что у тебя есть.

Коннор в подробностях знал, что произошло. Не обязательно было присутствовать лично, из электронных файлов тоже можно собрать нечто, что кажется настоящим, почти таким же, как реальное воспоминание.

Каждое его воспоминание — шифр из единиц и нулей; всего лишь запись кода. Ненастоящее.

Эту девочку, как и прочих, нашли в Восточном районе, в котором были одни гетто — туда сселялись все, кто не мог обеспечить жизнь в центре и приличную работу. Коннор знал, что отчасти в этом виноваты андроиды, занимающие все рабочие места. Куда удобнее нанять выносливого робота, чем человека, который может заболеть или… сломаться.