Я полюбила долгие прогулки в предрассветный час в нашем старом парке, где только сонные птицы были моими спутниками. Я гуляла в одиночестве, предпочитая компании хорошую книгу, и перечитала тогда, наверное, штук пятьдесят. В перерывах между чтением я бродила по сумрачным дорожкам, пытаясь найти в душе ответы. Кто я? Куда стремлюсь? Кем хочу стать? Ради чего вообще я живу? Ведь новый учебный год – отличное время, чтобы изменить свою жизнь. Так, наверное, думают все новички.

Но ответы на мои вопросы не приходили, и я снова и снова погружалась в фантастические и вымышленные миры, будто отдаляясь от реальности специально. Раз нет ответов, зачем тогда проводить скучные дни в этом мире, если их вокруг тысячи, более живых и красочных? Я начала писать стихи о тех чувствах, которые еще не испытывала, или о тех местах, где не была. И тогда потихоньку приходило осознание, что эту жизнь пора менять решительно и бесповоротно. Но как набраться смелости для этого?

А смелости как раз и не было, как и уверенности в себе. Больше всего мне хотелось в новой школе залезть в мою уютную серую раковину и спокойно учиться вплоть до выпуска.

Мои мысли прервал настойчивый стук в дверь. Вот и бабушка!

– Пора вставать, – послышался ее звонкий голос.

Родителей своих я не помню, к сожалению. По словам бабушки, они погибли, когда мне было два года. Ужасный пожар в их доме, выжила только я. Там же и сгорели все их фотографии и личные вещи. А возможно, бабушка просто убрала все подальше, чтобы себе и мне лишний раз не напоминать о той ужасной трагедии. Я пыталась расспрашивать ее об этом, но всякий раз натыкалась будто на стену: ее лицо становилось бледным, из него, казалось, уходила сама жизнь. В такие минуты она тяжело дышала и, держась за сердце, опускалась на стул, или кресло, или диван – в общем, что стояло рядом.

Сегодня мой первый день в новой школе того самого города Крисп. И я дала себе обещание – больше я не буду совершать ошибок, больше бабушке не придется оставлять позади память о ее семье, чтобы иметь возможность дать образование своей непутевой внучке. Теперь все будет иначе – лучше я снова буду невидимка, без имени, без своего мнения, без друзей. Но мы будем жить спокойно.

Время моих размышлений подошло к концу. Да и время, отведённое на подготовку к школе. Вынув наушники, я выключила песню «The last of the real ones». Жаль, не удалось дослушать, но позитивный заряд не заставил себя ждать. Я взглянула на себя в зеркало и увидела стройную рыжеволосую девушку небольшого роста. Немного постояла, потом покрутилась, улыбнувшись самой себе в отражении.

Настойчивый голос в голове говорил: «Ты так хороша, не прячь себя под скучной ужасной одеждой! Пора вылупляться из скорлупы!» И он был прав. Последние месяцы после моего восемнадцатилетия я серьезно переосмыслила свою самооценку. Ну, или мне так казалось. Очень не хотелось больше забивать себя в угол, я хотела свободы самовыражения, хотела любви и приключений. Я больше не сомневалась в себе. Но как быть со своим обещанием? Мне оставалось учиться еще довольно долго и хотелось бы закончить школу без серьезных сложностей для бабушки.

Ну что же, теперь осталось понять, сработает моё самовнушение или нет. Раньше что-то не особо работало.

– Так ты идёшь? – бабушка снова заглянула ко мне в комнату, всем своим видом выражая нетерпение. – Я там оладушки приготовила со сметанкой. Тебе нужно позавтракать, ты же знаешь. Без завтрака я тебя в школу не отпущу.

Ее теплый взгляд заставил меня улыбнуться. Бабушка была очень хороша собой: слегка за пятьдесят, с красивыми голубыми глазами и русыми волосами. Я даже не помню, чтобы она их красила, это был ее родной золотисто-медовый цвет. Прическа – модное каре с уклоном на один бок – удивительно подчеркивала достоинства её тонкого, аристократического лица. Она надела темные джинсы и голубой вязаный пуловер. Наверное, тоже куда-то собралась? Где же привычный милый фартучек с оборочкой?

– Ты хорошо выглядишь, – заметила я. – Неужели поедешь со мной в школу?

У меня вдруг округлились глаза от такой невероятной догадки. Только не это! Я люблю бабушку Лидию, но не хочу явиться в школу в первый же день под ручку с бдительной нянькой. К слову, это было бы вполне в её духе – опекать любимую единственную внучку от любых злоключений, будь это стая бродячих собак или милый парень, вполне способный впоследствии разбить мне сердце.

– Нет, расслабься, – она шагнула в мою новую комнату и оставила дверь распахнутой, как бы говоря: «Тебя ждёт неизведанный и удивительный мир». – Я иду на собеседование.

Я непонимающе уставилась на бабушку.

– Работа? – переспросила я и от удивления мазнула тушью мимо ресниц, оставив чёрную вязкую полосу на верхнем веке. – Зачем тебе работа? Мы вроде не бедствуем.

Тут я слукавила. Мы бедствовали. И сильно. По сути, жили сейчас лишь на новый доход – оплату аренды нашего старого дома. А до этого успешно проматывали дедушкино наследство. Так успешно, что сейчас у нас остались лишь несколько тысяч наличными да старый, убитый временем джип. Его тоже можно было бы продать. Классика автопрома всегда в цене, еще и с родным движком. Но я была категорически против, потому что безумно любила эту ржавую банку на колёсах. За несколько месяцев до своей смерти дедушка говорил, что я смогу забрать джип, когда подрасту. Но вот я получила права месяц назад и удивилась, сколько стоит поставить на ноги моего старого друга. К сожалению, дешевле сейчас было купить подержанную простенькую лошадку, зато на ходу. А мечты оседлать брутальный автомобиль отложила в далёкий-предалекий ящик. И ключ забыла, куда положила.

А влажная салфетка всё не хотела вытирать тушь, лишь размазывая её ещё сильнее. Бракованная, что ли? Салфетка или тушь.

Чувство беспокойства подкрадывалось ко мне тихо и неумолимо, как кошка, заметившая одинокую пташку на тротуаре.

– Не только ты хочешь начать жизнь с чистого листа. И, если представился такой шанс, почему бы им не воспользоваться и не поменять что-то? – Лидия вздохнула так, будто действительно смертельно устала от ежедневной рутины. – К тому же я слишком долго занималась твоим воспитанием, и теперь мне хочется пожить немного для себя.

– И куда ты будешь собеседоваться?

– В агентство недвижимости этого захудалого городишки требуется сотрудник, – она хмыкнула, – хотя тут всего несколько десятков домов да пара магазинов. Не знаю, неужели и правда недвижимость тут в ходу. Я этим никогда не занималась, – уточнила бабушка, – но всегда было интересно попробовать. Носить деловой костюм… общаться с новыми людьми…

Резонно, подумала я. Не вечно же нянчиться со мной, можно и о своих интересах подумать. И даже нужно. Наверное, это поможет заполнить пустоту в её сердце, ту пустоту, которую она скрывает даже от меня, из-за которой иногда не может уснуть ночами, а иногда и плачет, тихо, чтобы я вдруг не услышала.

Она всю жизнь посвятила мне и продолжает посвящать.

Но сейчас не время для грустных мыслей. Бабушка улыбнулась, как будто хотела приободрить меня:

– У тебя все получится, не переживай, Вель. Просто будь собой, и ты найдёшь свой особый, единственно верный путь. Я в тебя верю и всегда буду рядом.

Её тёплая ладонь касалась моего плеча, а голос успокаивал. Он проник с самое сердце и заполнил тревожную пустоту. В её голосе была необычайная сила, я всегда это знала, с самого детства. Он помогал мне смеяться, когда грустно, или взывал к разуму, когда игры переходили в опасные шалости. Бабушка – моя единственная семья, никого ближе и роднее у меня нет. И если она решила, что дурацкая работа изменит ее жизнь к лучшему, что ж, так тому и быть, я всегда буду ее поддерживать, как и она меня.

– Ты почти готова, – Лидия окинула меня оценивающим взглядом своих теплых глаз. – Пожалуй, не хватает небольшой, но важной детали.

Она достала из кармана джинсов маленькую плоскую коробочку черного цвета, обшитую бархатом. А внутри я увидела изящный кулон с переливающимся фиолетовым камнем. Камень был прямоугольной формы, в длину около пары сантиметров, его обрамляла тонкая золотая ниточка, будто паутинка, держащая своё ограненное сокровище крепко-накрепко.