– Вы считаете, что ОГПУ стала такой кастой? – задает он провокационный вопрос.

– А разве нет? Ни в одном нормальном государстве трон не охраняет одна собака. Всегда это свора, которая дерется между собой за милость от сидящих или сидящего на троне. И в тоже время это глаза и уши сидящих. Сейчас со смертью Менжинского у вас есть возможность разделить ОГПУ на отделы, которые должны конкурировать между собой и не подчинятся друг другу, а следя друг за другом. А их спор должны решать Вы – рассказываю, как вижу ситуацию я.

– Почему вы считаете, что мы в случае победы в другой стране не сможем долго удерживать власть? – стал в своей излюбленной своей манере «прыгать» из одной темы на другую в разговоре со мной.

– Вы играете в шахматы? – теперь я отвечаю вопросом на вопрос.

– Умею, но не люблю. Я предпочитаю биллиард – хмыкнул Сталин.

– Те, кто правит миром это шахматисты. А фигуры на доске это правительства разных стран. Не понравиться партия, смахнут фигуры и начнут новую игру. Пример Греция. Англичане из английского клуба свергли монархию, но поддерживают и контролируют иммигрировавшую аристократию. Взбрыкнет завтра Венизелос и тут же есть, кем его заменить – привожу пример.

– А в СССР не так? – задал он мне провокационный вопрос.

– То, что Вы сотрудничаете с американским ФРС, это уже не для кого не секрет. И то, что они строят вам предприятия, тоже. Вот только с чего Вы взяли, что вам позволят подняться выше агрессивной колонии? Вы же сами начали уничтожать всех мыслящих специалистов и образованных людей, которые делают страну сильной и независимой. Вас наметили, что вы будете таскать «горячие каштаны» из огня в наступающей большой и жестокой войне для англосаксов – немного вымучено улыбаюсь я. Блин, опасный для меня разговор. Так и головы легко лишиться.

– Вот и Тухачевский опять прислал мне докладную записку. Просит его вернуть в столицу – хмыкнул Сталин.

(Тухачевский ещё в 1923 году писал, что новая война будет «не малокровной, а жестокой и кровавой», и её будет вести «всё население». По сути, он выступал теоретиком тотальной войны. Здесь, конечно, он был прав, но далеко не единственный кто об этом писал. – прим. Автора)

– А Вы? – и пробую маленькие клубни картошки, которая сначала отварена, а потом обжарена. Всё это сдобрено разными травами, такими как кинза, укроп и базилик. Вкусно с жареной рыбой.

– А мы думаем направить его на КВЖД, для ведения боевых действий. Вы кстати не знаете, почему ещё не начались военные действия на КВЖД? – и пристально посмотрел на меня. Нуда это же я прогнозировал скорый и большой конфликт.

– Всё просто. Ещё не подписаны правила ведения войны, ну и с военнопленными заодно. Неожиданности никому не нужны, типа массового применения отравляющих газов или другого – отвечаю теперь уже спокойно.

– Вы это про что? – насторожился Сталин.

– О намечающейся Женевской конференции, о которой так восторженно пишут в газетах. Вы как… будете её подписывать? – все почему-то считают начало активной фазы Второй мировой войны 1 сентября 1939 года. Так вот, на мой взгляд, это не верно. Именно 27 июля 1929 года мировые игроки озаботились, как они будут делить мир и чтобы им не было слишком больно. К этому времени уже была подписана Женевская конвенция 1907 года и Гаагская о военнопленных. Вполне достаточно. А в войнах границы стран, конфигурация и даже названия всегда меняются.

– В Наркомате иностранных дел рекомендуют не подписывать итоговый документ – и смотрит так на меня, что я на это отвечу.

– То есть нищая и слабая Россия собирается диктовать свои условия другим сильным странам? Или боитесь, что в случае войны ваши офицеры массово будут сдаваться в плен? – это тоже одна из причин, почему коммунисты не стали подписывать Женевскую конференцию.

– Мы не всегда будем такими нищими. Мы построим такое общество, когда каждый человек будет чувствовать себя хозяином страны. Мы дадим такие материальные и духовные блага, которые и не снились угнетённым народам и их трудящимся – стал уходить от прямого ответа Сталин.

– До этого ещё дожить надо. А пока я бы Вам советовал подписать Женевскую конвенцию. Не бойтесь за сдачу в плен. Ничего хорошего это вашим подданным и военным это не принесёт. К ним всё равно будут относиться крайне жестоко – поясняю я.

– Почему? – этот вопрос прозвучал в такой интонации, где Сталин скорее сам хотел убедиться в правильности своих выводов.

– Потому что война у вас будет классовая, раз. – Не стал я разочаровывать Сталина ответами. – Потом религиозная. Не смотря на все мои и других людей просьбы, у вас продолжают рушить церкви и другие религиозные сооружения. Кроме синагог. Вы их, очень умело маскируете, передаёте под другие нужды. Поэтому третья причина для мира, это борьба с мировым еврейским большевизмом.

– Так, когда вы думаете ждать военных действий на КВЖД? – после долгого обдумывания моего ответа задал важный для него вопрос генсек.

– Я кое-что порасспросил и узнал. Там сплёлся большой клубок многих противоречий. А чтобы успешно Вам его решить, мне надо многое Вам рассказать. Как и о другом. Но вот с оплатой что? – задаю интересующий меня вопрос.

– Вы всё всегда мерите деньгами? – задал мне провокационный вопрос.

– Когда у вашего Энгельса спросили, как там, будут жить в коммунизме… и без денег. То он отделался ответом, что там, дескать, люди будут поумнее, и они всё придумают. Странно, не правда ли? – делаю полуулыбку. – Ну а пока ещё не придумали, то сейчас деньги являются эквивалентом для обмена товаров и услуг. И я не разделяю ваше заблуждение. Деньги это кровь экономики и их оборот способствует росту той самой экономике, в зависимости от их скорости – хмыкаю в конце.

– Х…м – Сталин. Похоже, ничего особо нового я для него не сказал или он сделал вид, что это так. А потом вернул мне полуулыбку со словами. – С наличными деньгами у нас сейчас действительно не очень. Но мы можем предоставить вам подлинные произведения мирового искусства для вашего нового дома в Париже.

– Много я взять всё равно не смогу. Слишком подозрительно. Но даже если вы мне ещё и оплатите за привезённый товар, то этого будет мало – так, похоже, ещё и коммунисты за мной следят в Париже. Положил я приборы на стол.

– Неужели ваша информация столько стоит? – и подозрительно посмотрел на меня.

– Да. Она может повлиять на десятилетия вперёд. На будущие конфликты и их результаты – со вздохом отвечаю я.

– Мы знаем, что Вы встречались с белоэмигрантскими генералами. О чём вы говорили? – взгляд Сталина «потяжелел» и с лица ушла всякая весёлость и добродушие.

Опять Сталин зашёл в разговоре с другого бока, спросив о довольно щекотливой теме. Чтоб его…этого биллиардиста.

– Ну-да. Пришлось. Им очень не нравиться моя торговля с вами. Вы же знаете, что существует на это негласный запрет? – отделываюсь вопросом на вопрос.

– ? – последовал многозначительный немой вопрос вождя советов.

– Пришлось предложить им другой путь. Общество ваших эмигрантов далеко неоднородно. И не все хотят воевать с вами. Большая часть их проблем из-за невозможности просто нормально жить. Это ведь не нармально когда командиры кораблей работают таксистами, командиры рот официантами, а их жёны прачками – закончил я печально.

– И что же вы им предложили, чтобы они от вас отстали? – вот теперь действительно Сталин удивился.

– Отстали это громко сказано. Это вряд ли. В Париже выходит газета «Русский Парагвай», где генерал Белов приглашает к себе всех русских. Сейчас к нему на моём корабле, практически оплатив только питание, отправилось чуть более трехсот добровольцев. У них там уже начались боевые действия с Боливией, где командуют… немцы. Если я не уйду в большой минус по деньгам за этот рейс, то поедет следующая партия русских – про Гаити я пока решил промолчать.

– А если мы вам поможем? Вы сможете их больше отправить в Южную Америку? – задал мне провокационный вопрос Сталин.