— Можешь опустить ногу.

— Мне дадут одежду? Холодно, - её голос дрожит от ещё не выплаканных слёз.

— Со мной она тебе не нужна.

— А в душ, хотя бы, можно сходить?

— Душ? Да. Я отведу тебя, - он накинул ей на голову мешок и повёл из комнаты.

Босыми ногами она ступала по холодному кафелю. Крепкая рука держала её сзади за шею. Хоуп старалась не думать о том, сколько человек видят её в таком состоянии сейчас. Она даже не слышала голоса. Когда они вошли в душевую, в нос сразу ударил запах мужского геля для душа. Солдат снял мешок и подтолкнул её под струи тёплой воды.

— Десять минут.

— Ты отсюда выйти не хочешь?

— Ты моя. Я могу видеть тебя 24 часа в сутки, если захочу.

Глаза снова закололо от наступающих слез, но она быстро сморгнула их. Зимний солдат стоял немного вдали, наблюдая за манящими изгибами. Хоуп налила немного геля в ладонь и стала намыливать кожу. Каждый раз, когда она задевала синяк на бедре, то невольно морщилась. Солдат почувствовал новое, нарастающее напряжение в брюках. Не долго думая, он разделся и шагнул к Мур. Она вздрогнула от его прикосновения.

— Опустись на колени.

Она ещё не успела отойти, если это вообще возможно, от первых унижений, как вот следуют вторые. Она опустилась, не поднимая голову.

— Смотри мне в глаза.

В её взгляде читалась ненависть и отчаяние, в его только желание. Капли воды стекали по его коричневым волосам на грудь, стальной пресс и утопали в копне кучерявых, довольно длинных, волос на лобке. Живой ладонью он обхватил член и провел несколько раз от основания, до головки. Её губы были плотно сомкнуты, когда он проводил членом по лицу. Он зацепал щеки, губы, подбородок, слегка приоткрыв собственный рот. Солдат в самом деле не помнил, а делал ли он это раньше? Он не задумывался о своём прошлом. И даже сейчас, он прервал свои размышления. Он солдат и только. Зимний был благодарен за такой неожиданный подарок, хотя сам слабо понимал понятие благодарность.

— Рот. Я видел такое в фильме. Сделай это.

— Я никогда такого не делала раньше.

— Но фильм хоть один видела? Делай, как там.

Тяжёлая бионическая рука опустилась на её голову, призывая к действиям. Хоуп задрожала. Снова. Постоянный страх за свою жизнь не позволял мыслить холодно и логически. И избежать принуждения она не могла.

Дрожащими мыльными пальцами, она провела по горячему члену и, в последний раз крепко сжав челюсть, разомкнула искусаные губы. Она коснулась языком к головке, чем вызвала мурашки у мужчины. На вкус он не был отвратительным, только гель для душа горчил. Она приподнялась выше и аккуратно убрала его руку со своей головы.

— Я сама. Пожалуйста, - она успела подумать о том, что будет гораздо хуже, если сопротивляться. Тело и без того изувечено. Кожа на шее пекла из-за прошлого стального захвата и удушения.

Она сомкнула губы на его члене и взяла его так глубоко, как смогла. Кончик её носа едва касался жёстких волосков. Он толкнулся, не желая сдерживаться, а она закашлялась.

— Весь.

— Я не могу весь. Он слишком большой.

Его руки вернулись на её голову и сильно сжали волосы на затылке. Не слушая возражений, он вошёл до самого основания, так, что её нос упёрся в лобок, а волоски защекотали щеки. Солдат замер, наслаждаясь тем, как стенки глотки сжимают его. Он не позволял отстраниться, а когда позволил, её вырвало. Рвотный рефлекс. Слезы снова лились из покрасневших глаз. Его это совсем не останавливало. Он входил до конца снова и снова. Иногда, закрывая её нос тёплыми пальцами, замирал на несколько секунд, пока её глаза не начинали закатываться от недостатка кислорода. Тогда он вынимал член полностью, наблюдая за тонкой ниточкой слюны, тянущейся от её губ до головки. Хоуп казалось, что она задохнется, когда он уже был на пике. Не давая сделать даже короткий вдох, втрахивался в пухлые горячие губы. Сперма оказалась не очень приятной на вкус, тёплая и терпкая. Как только Мур захотела сплюнуть её, Солдат поднял её за горло и снова прижал к стене.

— Глотай. И покажи рот.

С нескрываемым отвращением, она послушалась и глотнула. Он удовлетворительно усмехнулся, когда увидел пустой рот. Шатен принял душ, не обращая на девушку больше никакого внимания, и отошёл к стопке с полотенцами.

— Пять минут.

— Было же десять…

— Теперь пять. Будешь трепаться, будет две и выключу горячую воду.

Она с особым остервенением полоскала рот и до скрипа вымывала кожу. Ей хотелось раствориться в этой воде и медленно скрыться в канализации.

Когда время вышло, он бросил ей белое жёсткое полотенце и снова накинул мешок. Хоуп считала шаги и пыталась прислушаться к происходящему вокруг. Но ничего примечательного не услышала. Тихие разговоры, шум компьютерных процессоров и смех, который она запомнит на всю жизнь. Он привёл её в другую комнату. Здесь нет пятен крови на полу и стенах. Широкая кровать, стол, заваленный кипами книг, стул, небольшое кресло и журнальный столик. Окон нет. Вероятно это его личная комната.

— Будешь жить здесь, пока. Сейчас принесу поесть, потом должен уйти.

— Сколько сейчас времени?

— Утро.

— Ясно,- опустив плечи, она прошлась по холодному полу и села на жёсткую кровать. Потом скинула с тела полотенце и нырнула под одеяло, пытаясь хоть немного согреться. Мокрые кудри раскинулись на подушке. Он поднял полотенце с пола и вышел. Вернулся через пять минут с небольшим разносом, на котором стояла большая чашка с чаем, тарелка с овсяной кашей и пиала с ягодами. Солдат поставил его на журнальный столик. Хоуп смотрела в потолок невидящим взглядом, слезинки стекали по щекам и тонули в подушке.

— Ты все время плачешь.

Она молчала.

— Почему? Отвечай мне.

— О. Причин на самом деле много. В этот день погибли мои родители. Это раз. Меня изнасиловал солдат, который даже не имеет права голоса. Это два. Ты причиняешь мне боль и унижение. Это три. Я умру на этой неделе это четыре. Мне продолжать?

— Ты не умрёшь, если не будешь отказывать мне.

— Кто ты такой?

— Зимний солдат.

— Ты даже имени своего не знаешь. Или ты действительно такой тупой или притворяешься. Думаешь ты хоть что-то решаешь здесь? Ты оружие, не человек.

— Я могу принимать решения.

— Да? Скажи, что ты помнишь из своего прошлого?

— Меня разморозили для задания два дня назад.

— А до этого?

— Мне не нужно этого знать.

— Ах да, прости, теперь я вижу, что ты действительно можешь принимать решения. Круто.

— Не дерзи мне, - его взгляд похолодел, а кулаки сжались. Он простоял так ещё несколько минут, затем покинул комнату.

Хоуп укуталась в одеяло и пошла к креслу. Её тошнило от всей сложившейся ситуации. Горький ком застрял в горле. Тем не менее, она через силу заставила себя поесть и выпить ещё горячий чай. После этого полистала несколько книг, которые лежали на столе. В основном о криминалистике и психологии. Зимний солдат почти всегда маскировал свои убийства под несчастный случай или самоубийство. Почти не оставлял свидетелей. Может поэтому его до сих пор считают легендой. Веки стали настолько тяжёлыми, что Мур едва не уснула над очередной книгой. Когда влажная голова коснулась подушки, она мгновенно уснула.

Она слишком устала. Пережила столько боли и унижения. Сон был настолько крепкий, что она даже не слышала, как один из солдат забрал разнос со стола. Он лишь ненадолго задержал свой взгляд на коконе из одеяла, в котором мирно спала агент Мур.

========== III. ==========

Из крепкого сна её вытащил громкий стук дверью. Девушка резко села, инстинктивно прикрывая обнажённое тело. Солдат был явно зол. Его ноздри раздувались, шумно втягивая воздух. Он расхаживал из стороны с сторону, срывая с себя пыльную одежду. Казалось, что он даже забыл о своей пленнице, но это было не так. Когда он остался в чем мать родила, Хоуп увидела каменный стояк. Быстрым широким шагом, он преодолел расстояние до кровати и сдернул одеяло. Брюнет навис над ней, крепко сжав шею. Голубые глаза будто светились в полумраке комнаты. Свободной рукой он сжимал грудь, больно кусал соски, оставляя отметки зубов. Бесцеремонно раздвинув её бедра коленом, водил пальцами по промежности.