Фирма выдала ему пистолет «Глок 19» в полной комплектации, который был зарегистрирован в полиции и внесён в его разрешительные документы. Теперь Лёва всегда, отправляясь в командировки брал с собой оружие.
Глава восьмая.
В феврале 2015 года Лёва ушёл в очередной отпуск, проработав одиннадцать месяцев. Съездил в Санкт-Петербург, встретился со Смарыгой, проинспектировал свою квартиру. Всё было хорошо, только курс евро вырос в два раза, а плата за квартиру осталась прежней. Теперь вместо шестисот евро он получал только триста. В Питере пробыл всего неделю и вернулся в Мюнхен. Наконец у него появилось свободное время, чтобы очистить дом от рухляди.
* * *
В доме было довольно много старой мебели. Однако избавляться от неё Лёва не спешил: тратить свои невеликие финансы на замену мебели он не хотел. Поэтому решил сначала освободить склад в подвале.
Он начал выносить во двор скопившийся там хлам. Чем дальше он продвигался в глубину склада, тем более старые, даже антикварные вещи попадались ему. Их он решил пока переносить в гостиную: по крайней мере, они не придут полностью в негодность, простояв во дворе под снегом и дождём.
«У меня такое ощущение, что герр Крамер после приобретения этого дома ни разу не заглядывал в подвал и не пытался его вычистить. Да и по дате покупки им дома – в 2008 году ясно, что годы и здоровье не позволяли ему этим заниматься. То, что я сейчас вытаскиваю в гостиную, относится к первой половине двадцатого века. Это сломанные этажерки из красного дерева, разобранная дубовая двуспальная кровать, причём совершенно целая. Изящные изогнутые стулья с облупившимся местами лаком. Даже трельяж, явно относящийся к концу девятнадцатого – началу двадцатого века. Практически целый, только с небольшими царапинами на боковых стенках. Надо пригласить антиквара и попросить его оценить эту мебель.»
Несколько ящиков были забиты старыми книгами, изданными в девятнадцатом – начале двадцатого века. Книги были на немецком и французском языках. В одном ящике лежали старинные журналы. В последнем Лёва обнаружил бронзовые подсвечники, чугунный угольный утюг, весы с гирьками, чугунные сковородки. Там же находились часы с кукушкой с выходящей из них металлической цепочкой с гирькой на конце. В самом низу ящика он нашёл деревянную коробку из красного дерева с двумя старинными дуэльными пистолетами и припасами к ним.
Что за ржавые металлические конструкции были свалены у торцовой стены гаража, Лёва определить не сумел. То ли части ограды, то ли фрагменты каких-то карет или колясок. Там же лежали и два деревянных колеса с металлическими ободками. Ни ящики, ни железо он вытаскивать не стал. Придёт антиквар, пусть посмотрит, что это такое.
Совершенно измученный, он принял душ и завалился спать.
* * *
Лёва позвонил в ближайший антикварный салон и рассказал о своих находках в подвале. Там очень заинтересовались, и уже через час прибыл их эксперт. Он долго ходил вокруг мебели, цокал языком, потом сказал, что практически вся мебель антикварная, но подлежит реставрации, которая обойдётся Лёше в десять – двенадцать тысяч евро. Если тот не хочет связываться с ней, он готов выкупить её за пять тысяч евро. Пока эксперт рассматривал мебель, Лёша в интернете просмотрел предложения и цены по антиквариату и понял, что надо повышать предложенную оценщиком цену минимум в три раза.
- Теперь выслушайте моё предложение: пятнадцать тысяч – и можете всё забирать.
- Это невозможно. Даже после реставрации за всё я не получу и двенадцати тысяч! Да и сама реставрация продлится более полугода. Максимум могу предложить шесть тысяч евро.
- Я только что в интернете смотрел цену на трельяж. Он в точности похож на мой. Так там только за него предлагают восемь тысяч. Но я готов снизить цену до четырнадцати тысяч, или я сейчас сделаю фотографии и выставлю имеющуюся у меня мебель на аукцион!
- Вы меня режете без ножа! На фотографии не видны повреждения мебели. Невозможно заочно сделать её правильную оценку. Семь тысяч - и я тут же оплачиваю их наличными!
Они ещё поторговались минут пятнадцать, пока не согласились остановиться на десяти тысячах евро. Эксперт вызвал грузовой автомобиль с грузчиками и перевёл деньги на счёт Лёвы.
Когда мебель увезли, Лёва пригласил его спуститься в подвал и посмотреть имеющиеся там вещи.
Эксперт долго перебирал книги и журналы. Наконец сказал, что это – не к нему, а к букинистам. Когда добрался до ящика с вещами – завис и стал раскладывать вещи по полу, подложив под них полиэтиленовую плёнку. Взглянул на Лёву и сказал:
- Чтобы нам не терять попусту время на торговлю, я предлагаю за все эти вещи пятнадцать тысяч евро. Это – хорошая цена, едва ли кто другой даст больше.
- Я согласен. Ещё прошу посмотреть вон то железо, лежащее у стены. Вас оно не заинтересует?
Эксперта заинтересовали только два колеса, которые он приобрёл у Лёвы за пятьсот евро. Опять вызвал автомобиль и грузчиков. На прощанье сказал:
- Не продешевите с книгами и журналами. Я не большой специалист, но тысяч двадцать за них можно получить.
* * *
Букинист, посетивший Лёву на следующий день, отобрал только половину книг, предложив за них восемнадцать тысяч. Все остальные оценил в пятьсот евро. Лёва подумал и согласился.
«Может, кто и тащится от антиквариата и старых книг, а я к ним совершенно безразличен. На пустом месте заработал более сорока трёх тысяч евро! Жаль, здесь больше нет ничего интересного! Придётся железо сдавать в утиль.»
* * *
На следующий день с утра Лёва занимался тем, что перетаскивал ржавые железки из подвала во двор.
«Да тут железного лома на полтонны! Всё же эти железные трубы очень много весят, даже странно, – подумал он, оглядывая кучу металла. – А это что такое?»
Одна железная труба неудачно упала, из неё выскочила заглушка, и на земле оказалось несколько золотых монет, блестя на солнце.
«Интересно! Займусь ка я этими трубами вплотную!»
Лёва расстелил на земле полиэтиленовую плёнку и высыпал на неё содержимое трубы. В ней были золотые прусские монеты достоинством по двадцать марок выпуска 1886 года счётом ровно пятьдесят штук.
Он тут же взялся за осмотр остальных труб. Лёгкие – откидывал в сторону, тяжёлые – внимательно осматривал и вынимал деревянные затычки. В итоге у него оказалось пятьсот пятьдесят золотых монет. Лёва аккуратно сложил монеты в сумку и отнёс их в дом. Тут же зашёл в интернет. Вес каждой монеты оказался равным 7,965 г проба 900. На сайте нумизматов одна такая монета оценивалась от 350 до 400 евро в зависимости от состояния.
«Значит, если я продам их нумизматам, то получу от 195 до 220 тысяч евро! За что мне такое счастье привалило? И я хотел сдать эти трубы в металлолом!
Завтра схожу в банк и положу в депозитарную ячейку золото и деньги. Также надо разобраться с историей этого дома: когда построен, кто в нём и когда жил. Может быть, и пойму, кто мог оставить эту захоронку. Сегодня же схожу в муниципальный архив и запрошу соответствующую справку.»
Лёва ещё раз спустился в пустой подвал и, протянув туда удлинитель, зажёг стоваттную электролампу. Внимательно осмотрел стены и пол на складе. Стены были облицованы дубовыми дюймовыми досками от пола до потолка, тщательно подогнанными одна к другой. Но время и сырость многие из них изменили: они стали выглядеть плохо, появилась гниль и мох.
«Очищать их я не буду: как стояли, так и ещё постоят. Будет свободное время –проведу демонтаж и выкину. А вот пол надо подмести, песок и грязь убрать. Мало ли для чего этот подвал мне пригодится.»
На уборку пола он потратил ещё два часа, зато теперь подвал выглядел очень неплохо.
* * *
Поход в архив муниципалитета прояснил для Лёвы некоторые возникшие у него вопросы. Дом был построен в 1890 году, после этого дважды реконструировался: в 1938 и 1975 годах. Информации о первом владельце дома в архиве не нашлось. Вторым владельцем дома с 1930 года был некто Ганс Грубер, офицер вермахта, погибший в 1945 году. Его семья продала дом в 1970 году новому владельцу: Вилли Зомму – одинокому человеку, рантье, занимавшемуся литературным творчеством на склоне лет и не преуспевшему на этом поприще. Именно он установил в доме электрокотёл для центрального отопления, реконструировал санузлы и ванную, заменил всю сантехнику, перекрыл крышу новой черепицей, пробурил артезианскую скважину, огородил дом со стороны улицы металлической кованой оградой. Умер он в 1975 году, так и не закончив реконструкцию дома и участка. Поиском его наследников местная юридическая контора занималась несколько лет, пока не нашлась уже пожилая женщина в Гамбурге, бывшая его двоюродной племянницей. Она переехала в этот дом, где прожила до 2008 года, продав дом герру Крамеру.
