– Зачем вы здесь, профессор? – повторил он вопрос, обращаясь к старику.

– Отдыхаю, – все еще тяжело дыша, сказал профессор. – Не ожидал увидеть именно тебя, Грег. Впрочем, конечно, следить за мной проще всего собственному внуку.

– Не следить, а охранять, – Молодцеватый сотрудник спецохраны сверлил старика ироничным взглядом: – А почему профессор Русевич, академик четырех академий, лауреат всех известных премий отдыхает, ворочая камни в провинциальном захолустье?

– Для кого захолустье, я для меня родина! – запальчиво крикнул профессор.

– Да, мы это знаем, – невозмутимо проговорил Грег, демонстративно игнорируя возмущение старого профессора. Как же принадлежность к силовой касте сразу позволяет так высокомерно произносить это «мы» даже разговаривая с собственным дедом! Когда же он проморгал своего внука? А разве он им когда-то интересовался? Он всегда был занят наукой. Спасал человечество! Спасал? Разве? Или все же искал славы?

Профессор постарался сказать как можно более спокойным голосом:

– Врачи рекомендовали мне физические упражнения.

Это прозвучало как издевка.

– В вашем доме замечательный спортзал с бассейном.

– Но я не дома…

Грег уже давно не звал деда «дедушкой». Только официально-отчужденно: «профессор Русевич». И не только потому, что дед был важным человеком в государстве и в мире. Родственные пути деда и внука давно разошлись, еще когда дочь Русевича и ее супруг официально стали поддерживать движение «водных бунтарей», отчего она чуть не села за решетку, а муж погиб в столкновениях с полицией. Русевич тогда подключил серьезные связи, и она отделалась ссылкой в Бразилию, из которой, впрочем, вернулась уже давным-давно, пятнадцать лет назад, когда все стихло. Ну, а ее малолетний сын – тоже по протекции Русевича-старшего был отдан в спецучилище, готовящее «слепцов». Попавший туда уже не нуждается ни в родных, ни в близких. Мать так и не встретилась с сыном после возвращения. Жила вдали от мегаполисов, тихо и незаметно, ни о чем не спрашивая. Русевич тоже не ехал к ней – репутация дороже – но через доверенных людей удаленно следил за ее жизнью. Выросший Гриша стал честным служакой, выполняющим свой долг – как его тому научили другие «слепцы». Вряд ли Русевич хотел такого будущего для внука, но альтернативой полицейской службе для него был только уход от беспризорника в бандиты. А тогда – неминуемая скорая гибель.

– Нам сложно охранять вас, если вы не предупреждаете заранее о своих дальних прогулках. У вас же нет маячка, как у обычных людей. Мы доверяем вам, а вы опять так неосторожны… А Соглашение-то подписывали! – назидательно и нудно отчитывал пожилого человека этот уверенный в своей правоте юнец.

Значит, не она ему позвонила. Сами вычислили… Русевич сорвался:

– Зачем меня охранять? Последний раз преступление в здешних краях было одиннадцать лет назад!

– Преступление – да, но от несчастного случая вы не застрахованы даже при наличии полного страхового полиса. А в вашем возрасте, извините, не стоит заниматься с отягощениями: вы так ценны для нас, для всего человечества. Без вас этот мир был бы совсем иной.

«Какая патетика! Намерен притащить меня назад, – подумал профессор. – Что же – он просто выполняет свою работу». Рассуждение придало решимости.

К ним неумолимо подтягивались свинцовые тучи. Начинался дождик. Тяжелые капли дождя посыпались на старую дорогу, на начинавшую желтеть траву, на Русевича, на Грега, на желтый камень, потревоженный впервые за многие годы.

– Я ненавижу этот мир, – отрешенно проговорил старик, оглядываясь и вставая. – И то, что он стал таким в том числе из-за меня, только усиливает мою ненависть.

– Плохая речь, профессор. Что вы задумали? – все еще подчеркнуто вежливо, но с заметной настороженностью спросил Грег.

Ничего не отвечая, старик, оглядевшись, подошел к камню, по которому били уже не капли, а струи дождя. Попадая на желтую, отшлифованную временем поверхность, они с шипением, будто возмущаясь, образовывали пелену пара, за которой охраннику почти не стало видно старика. Профессор обхватил камень, собрав последние силы, поднял его над головой и бросил, направляя на торчащий из земли скальный выступ.

Пораженный таким проявлением стариковой силищи, Грег поначалу решил, что спятивший дед будет бросать камень в него. Службист отскочил и выстрелил в падающую глыбу. Бластер щелкнул одновременно с близким грозовым разрядом, и громовой удар заглушил треск от разбившегося камня. Рыжие осколки разлетелись, рассекая дождевые струи. Порывистый ветер внезапно стих, и облако пара, похожее на знойное марево, еще долго висело над дорогой, искривляя очертания колышущихся кустов. И шелестел дождь.

Обычно покемоны появляются у каких-то достопримечательностей. А тут – ничего. Ни кафе, ни автостоянки, ни памятника – просто дорога среди перелеска. Но шевелилась же трава на экране!

Сережка слез с велосипеда, на всякий случай припрятал его в придорожных кустиках и заметался возле обрывистой дорожной насыпи, туда-сюда крутя камеру смартфона. Однако никакого волнения травы или какой-то другой индикации не было. Где-то затаились покеболлы? Но волшебного синего колеса на экране тоже не было. Может, какие-то новые правила, которые ему не известны? Он играл в «Покемон го» только второй месяц, да и версия была «кривая», естественно – не русифицированная, так что ожидать можно чего угодно.

«Значит, кто-то уже моего покемона поймал», – в конце концов решил Сережка. Его это не сильно удивило. Судьба научила его смиряться с тем, что он неудачник. Правда, никого поблизости видно не было. «Вот, занесло меня сюда, на кривую дорогу!.. Чего сворачивал на эти колдобины?» Парень психанул, сплюнул и уселся на лысую гранитную глыбу, вылезшую на обочине дороги.

Переключился на Яндекс. Пробежался по новостям. Министр культуры встречался с активистами российского военно-исторического общества. Ребята предложили приспособить к делу патриотического воспитания высокие технологии и создать очки виртуальной реальности, которые виртуально смогут отправлять школьников в прошлое, буквально в центр сражения. В комплекте с очками предполагается создать жилет, который бы имитировал ощущения от попадания пуль. «Прикольно», – подумал Сережка.

Парень отвлекся от экрана, потому что на фоне шума сосновых крон услышал звук, похожий на стук падающих капель в начале дождя. Посмотрел на небо – белые пушистые облачка весело бежали по яркому сентябрьскому небосводу, но дождя явно не намечалось. Совсем обидно, если такой чудный погожий выходной будет испорчен. Да и от города он уехал далеко – мокнуть на обратном пути ему совсем не в кайф.

И тут началось нечто непонятное: воздух зашевелился, будто от раскаленной нестерпимым зноем дороги, искажая контуры ветвей. Почему-то стало страшно. Мальчишка вскочил и осторожно двинулся в сторону своего велика. Однако, сделав буквально два шага, он был сбит какой-то невидимой силой, отскочил на пыльную обочину и уткнулся носом в землю.

Ушибся не сильно. Медленно привстав, Сережка ощупал себя, затем поднялся на ноги, отряхнулся и огляделся.

Недалеко, на обочине, лежал, распластав руки, человек. На вид лет сорока, но уже с седоватой бородкой, в оранжевом, цвета мультяшного Немо, гидрокостюме, правда, без маски и акваланга; на руках были такого же вида перчатки, а вместо ласт – странные не то носки, не то сапожки.

«Как я его сразу не заметил? Машиной что ли сбило?» Да только рядом не видно ни автомобиля, ни хотя бы следов покрышек.

Первый порыв был естественным: надо отсюда бежать. Вот уж чего точно не хотелось в это тихое сентябрьское утро Сереге – так это влезать в какую-то криминальную историю. Да даже если просто мужик спьяну тут рухнул – так не на дороге же, не задавят. А то и остановится кто, подвезет, может.

Но другой внутренний голос толкнул парня подойти к этому бедолаге и тихонько пнуть его ногой. Тот пошевелился, разомкнул веки и после нескольких нескоординированных движений сел, опершись на руки. Устремив затуманенный взгляд на Сережку, незнакомец проговорил: