– Мы разве не домой едем? – спрашиваю охрипшим от страха голосом. К Вике я приезжаю в гости довольно часто, поэтому, хорошо помню дорогу. Тагир повернул в противоположную сторону.

В голову начинают лезть всякие мысли. Отец растил меня, все время пугая похищением. Я не могла никуда ходить без охраны, моих друзей тщательно проверяли. Папа рассказывал мне о том, что делают с похищенными. Сейчас, поневоле задумалась – вдруг Валиева перекупили враги? И он воспользовался моей глупостью. Да, воображение у меня более чем развито, что поделать.

– Ответишь или нет? – снова нарушаю молчание.

– Прокатимся.

– Я не хочу!

– А мне казалось, наоборот. Так и жаждешь приключений, – кривит лицо Валиев.

Все тело аж покалывает от ужасного предчувствия, вперемешку с возбуждением. Куда он везет меня? Тагир все равно не казался мне похожим на предателя. Кто угодно, только не он. Я слышала, как другой охранник говорил о нем, что Валиев из старинного чеченского рода, очень благородного, даже влиятельного. Что охранником стал из-за юношеского упрямства, как и боксером. Что у его семьи много недвижимости в Чечне, бизнеса. И все это потом будет принадлежать Тагиру.

Мне до сих пор не верилось, что действительно сижу в его машине… Это было просто невероятно.

Валиев посмотрел на меня, потом снова перевел взгляд на темную дорогу.

– Боишься?

– Нет конечно. Почему я должна бояться своего же охранника?

– Тогда почему дрожишь как перепуганный кролик?

– Слушай, я не собираюсь выслушивать твои насмешки, ясно?

– Придется. Ты ведь теперь у меня в руках. Иначе расскажу о проделке папочке.

– Серьезно? Расскажешь, как проворонил меня? Тебя за это по головке погладят?

Ох, зря я это сказала! Все равно что войти в клетку со зверем и дернуть за усы! Машина резко сворачивает с дороги, мы теперь едем по какому-то лесу. От страха начинаю задыхаться. Не в переносном, а в прямом смысле! Мне будто сжали горло, невозможно вдохнуть, не хватает воздуха. Валиев останавливает машину на опушке, смотрит на меня презрительно, видимо думая, что разыгрываю спектакль. У меня выступают слезы на глазах, отворачиваюсь от него. Не хватало еще по-детски расплакаться при нем. От этой мысли прихожу в ужас.

– Поехали домой, немедленно, слышишь?

– Ты плачешь что ли? – в низком голосе звучит насмешка.

– Нет, – отвечаю поспешно, моргая, чтобы не расплакаться. – Слушай, я не знаю, зачем ты привез меня сюда. Но правда, хочу попросить у тебя прощения, за то, что сделала. Я понимаю, что поступила ужасно.

Меня снова начинают душить слезы, нажимаю ручку, толкаю дверь и выскакиваю из машины. Направляюсь в сторону, откуда мы приехали, не могу стоять на месте, не могу больше выносить презрение этого человека!

– Куда это ты собралась? – окликает меня Тагир.

Ничего не отвечаю, продолжаю идти. Валиев хватает меня за руку повыше локтя, поворачивает к себе лицом. В свете фар, падающем на него сзади, он кажется еще больше и внушительнее. Высокие сосны на поляне обступают нас, словно часовые.

– Что ты от меня хочешь?!

Отталкиваю его, но он тут же хватает меня за другую руку.

– Поговорить. Какая же ты еще малявка, – вздыхает Валиев, и тут меня прорывает.

– С какой стати я буду тебя выслушивать? Хочешь отчитать меня, как малолетку, бесишься что нарушила твой спокойный вечер, заставила побегать. На самом же деле, тебе на меня плевать, что бы со мной ни случилось! И ты не понимаешь, что я живу так всю жизнь, среди запретов и контроля? Раз в жизни позволила себе глупость, хоте развеяться, вдохнуть глоток свободы.

Мои ресницы мокрые от слез, сама не понимаю, что несу, выплескиваю на чужого по сути человека свои беды, проблемы, злость на отца, на то что вынуждена жить пленницей в золотой клетке.

– И кстати, не смей называть меня малявкой. Я не ребенок, ясно! Мне достаточно лет… для всего!

Выпаливаю и тут же чувствую, что заливаюсь краской. Идиотка. Не могу смотреть ему в глаза, перевожу их ниже и залипаю взглядом на его губах. Твердых, безупречно очерченных, чувственных. Боже, почему меня так сильно кроет в его присутствии? Просто с ума схожу, бросает то в жар, то в холод. Моргаю, потому что начинает все расплываться, напряжение невыносимо.

– Я знаю, сколько тебе лет, – мне кажется, или голос Валиева становится ниже, и более хриплым? – Слишком мало, чтобы ты так смотрела на меня, малявка.

Как ушат ледяной воды. Досада и обида, копившиеся во мне месяцами, хлынули наружу.

– Достаточно, чтобы я сама могла решать, что хочу делать! И я хочу, чтобы ты прекратил все это, отвез меня домой и оставил в покое! Больше не смей так поступать, ясно? Я хотела всего лишь немного погулять.

Сама не понимаю, что несу. Я на самом деле не хочу, чтобы Тагир увез меня отсюда. Мне просто очень страшно. Но в то же время четко осознаю – я умру, я себе не прощу, если он меня сейчас обратно в машину засунет. Меня трясет. Я стою на пороге перед запретным, и безумно боюсь, и безумно хочу.

Внезапно, решившись, встаю на цыпочки и впиваюсь в его губы, отчаянно желая узнать их вкус. Несколько мгновений, несколько биений сердца замираем неподвижно – оба ошеломленные. Меня переполняет миллион новых невероятных ощущений.

Внезапно, Тагир отвечает на поцелуй. Сминает мои губы, кусает их. Рот у него теплый и твердый, поцелуи уверенного, взрослого мужчины пугают и в то же время вызывают глубокий трепет. Валиев поднимает руки, обхватывает мою голову ладонями, слегка надавив большими пальцами на подбородок. По спине пробегают горячие мурашки. Упираюсь ладонями в твердую грудь, чувствуя бешеное биение мощного сердца.

Тагир неожиданно отстраняется. Ищу губами его губы, не хочу, чтобы поцелуй заканчивался. Валиев ласково проводит пальцами по моей шее, заглядывая мне в глаза.

– То, что сейчас произошло – безумие. Я должен был найти палку и хорошенько тебя отшлепать. Так поступают в моей семье с непослушными детьми. Вместо этого… Дерьмо. Ты должна забыть, что сейчас произошло, поняла? Мы оба должны забыть.

– Я никому не скажу, – снова тянусь к нему, тая, думая только о том, какой же он красивый. Просто невероятно, как сильно хочу его, как болит все тело, выкручивает от непонятного томления. Я словно под действием наркотика. Конечно же, я никогда ничего подобного не пробовала, как и алкоголь, бокал шампанского на Новый год не в счет. И вот сейчас, у меня в животе лопаются те самые пузырьки шампанского. Я опьяневшая, одурманенная. Как же я его люблю.

– Ты уже пробовала поцелуи? – неожиданно спрашивает Тагир. – Или что-то большее?

– Почему ты спрашиваешь? Ревнуешь?

У меня язык прилипает к гортани, произношу это с трудом. Как же хочется, чтобы и правда ревновал меня, чтобы с ума по мне сходил, так же как я по нему.

– Кто-нибудь запускал руку в твои трусики? – следует грубый вопрос, больно уколовший меня. Лицо Валиева мрачное, только непонятно, от гнева или от ревности. Мне неловко говорить о столь откровенном. Я кроме Вики ни с кем, ни о чем таком никогда не болтала. Тагир спрашивает спокойно, без стеснения. Он хочет узнать, опытна ли я? О, я хочу быть такой для него, очень хочу.

Чувствую, как по его телу проходит крупная дрожь. Он смотрит на меня так, словно хочет оттолкнуть, но не может себя заставить это сделать. Смотрю ему в глаза, окидываю взглядом его красивое лицо. Снова тянусь к нему, касаюсь губами его щеки, скольжу вбок, чуть пониже уха. Его кожа невероятно приятно пахнет туалетной водой и прохладой леса.

Валиев кладет руки на мою талию, его ладони скользят вверх, сминая тонкую ткань платья. Подол задирается. Тагир прижимает меня к себе так, что ощущаю его эрекцию.

Это безумно смущает меня, сводит с ума.

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Боишься, что я девственница?

– А это не так?

– Дотронься до меня. Пожалуйста.

Смотрю ему в глаза. Мне словно открылся какой-то новый, совсем другой Тагир. Его взгляд полон напряжения, его можно назвать суровым, но касается он меня так, будто я сделана из какого-то хрупкого материала.