– Уже не мой, – перебила я.

– Хорошо, не твой Сергей, – согласилась бабуля. – Но они не хотят ничего замечать. Будто влюбились в него вместо тебя. Порой мне кажется, что он их приворожил или загипнотизировал. Они готовы запереть тебя в лечебнице по первому его слову. Угораздило же тебя связаться с ним.

– Ба, не начинай, – простонала я. – Сама себя поедом ем. Из-за него вся моя жизнь летит вверх тормашками.

– Но тебе надо уехать, – твердо заявила она. – Вот, смотри, что я принесла, – она подняла увесистый фотоальбом, оставшийся еще со школьных времен.

Как я сама о нем не вспомнила?

Мы уселись на кровать и начали просматривать школьные фотографии и с девочками из балетной студии.

– Замужем, замужем. Уже ребенок. Даже не знаю, где она сейчас, – переводили палец с одного подросткового лица на другое.

– А вот смотри. Лилечка, – бабуля указала на большеглазую смуглянку с круглой мордашкой и туго стянутыми в пучок черными волосами. Несмотря на это, на шее и висках все-таки выбивались непослушные кудряшки.

Лилечка – еще одна звездочка нашей студии и очень самоуверенная. В то время, как я осталась в родном городе и все усилия направила на покорение родной сцены, Лилечка решила, что достойна большего и рванула в столицу.

Злостного соперничества между нами не было. Мы не сыпали стекло друг другу в туфли, не перерезали ленты, не портили платья. Даже годы спустя сохранили отстраненно-дружеские отношения и поздравляли друг друга с праздниками и днями рождения. Кажется, она удачно устроилась в одном из московских театров.

Вот только как воспримет мою просьбу на время приютить? Подростковая дружба – это одно, а взрослые взаимоотношения – совершенно другое.

К тому же тоже… Не хотела признаваться даже себе, но слова Сержа о ребенке прочно засели в голове. Это было бы катастрофой. Вполне реальной катастрофой.

Господи, не дай бог это окажется правдой.

– Звони, – бабуля непреклонно протянула мне телефон.

Я взяла его и отыскала номер Лильки.

– Привет, – затаив дыхание, ждала ее ответа.

– Приве-ет, – ожидаемо удивленно протянула она. – Что-то случилось?

– Почему ты так решила? – неискренне удивилась я.

– Дай подумать… – она помолчала, будто задумалась. – Сегодня не мой день рождения. Не восьмое марта. Не новый год и даже не день влюбленных или двадцать третье февраля. Твой звонок означает, что проблемы либо у тебя, либо у меня, но у меня проблем нет. Так в чем дело?

Против такой логической цепочки возразить было нечего.

– Да, у меня проблемы.

– Поделишься?

– Не сейчас. Если я приеду, ты приютишь меня на время? Не бесплатно, конечно.

– Ого! – воскликнула Лиля. – Видимо, все намного серьезнее, чем я думала. Поссорилась с женихом?

– Лиль, не хочу об этом говорить, ладно? Что скажешь по поводу моей просьбы?

– Разумеется, приезжай! Какие вопросы! – как всегда, Лиля фонтанировала эмоциями. – Так ты решила выбраться из нашей дыры? Тому, кто тебя на это сподвиг, надо поставить памятник. Приезжай и забудь о деньгах. Если действительно решила завязать с провинцией, то попытаемся устроить тебя в мой театр. Хоть сезон уже начался. Надеюсь, что получится. Когда тебя ждать?

– Как только куплю билет.

– Круто тебя прижало, – Лиля присвистнула. – Жду. Звякни, когда будешь подъезжать.

Ну вот и все. Закончив разговор, я сложила руки на коленях и обреченно посмотрела на бабулю.

Сердце обливалось кровью, когда думала, что оставлю, но… вряд ли ей будет лучше знать, что внучку заперли в психушке.

– Как думаешь, он сможет отследить, куда ты уедешь? – спросила бабуля, и я в очередной раз поразилась, как одинаково мы думаем. Будто моей мамой была она сама, а не ее дочь.

– Ты права, рисковать не стоит. Возьму такси до соседнего города, а там уже и билет до Лильки.

– Девочка моя, даже не верится, что скоро тебя не будет рядом, – бабуля крепко обняла меня, и слезы полились сами собой.

– Обещаю, как только устроюсь, заберу тебя к себе, – сквозь всхлипы пообещала я.

– Ты не обо мне думай. Сама там не пропади. Ну, нечего слезы лить, – встряхнулась она. – Давай вещи собирать. Тебе надо уехать, пока он не вернулся.

– Эй! Заговорщики! – постучала мама.

Брюки и блуза упали на пол, а я пинком забросила сумку за кресло.

– Вы вообще выходить не собираетесь? Пойдемте чай пить.

Вечер тянулся невыносимо медленно, а я только и делала, что думала о валяющейся за креслом сумке. Минуты складывались в часы, а мама с папой словно собрались сторожить меня всю ночь.

Устав от того, как они в два голоса расхваливают любимого Сереженьку, я сделала вид, что сидя клюю носом.

– Все, хватит, – мама забрала у меня кружку успевшего остыть чая. – Посмотри на себя, бледная, как смерть. Отправляйся в душ и спать. Завтра приедет Сережа и отвезет тебя в санаторий. Я больше не могу видеть тебя в таком состоянии.

Я беспрекословно поднялась.

Ну вот и все, они сами все решили за меня. Сегодня или уже никогда.

– Вот и умница, – мама похлопала меня по руке. – Надеюсь, ты быстро придешь в себя, еще и спасибо потом скажешь, что не дали потерять такого замечательного человека.

– Конечно, – согласилась я. А что еще могла сказать? Разговаривать с ними, все равно, что с глухими.

С тоской осмотрела ванную. Думала ли когда-нибудь, что меня выживут из собственного дома? И кто? Не бандиты, кредиторы или коллекторы. Собственные родители.

Зубная щетка, полотенца, шампуни и гели. Скрабы, лосьоны – оставить придется все, чтобы не вызвать подозрений. Возьму только личные вещи, средства ухода за ногами и, конечно же, туфли.

Все это я, стараясь не шуметь, утрамбовывала в сумку, а, закончив, прямо в одежде юркнула под одеяло. На случай, если родители захотят меня проведать.

Цифры на телефоне плавно перетекали одна в другую, приближая наступление новых суток, а сердце билось так гулко, что отдавалось в ушах.

Судя по звукам, родители тоже легли. Я дала им полчаса на то, чтобы крепко уснуть.

В коридоре раздались шаги, дверь скрипнула. Я натянула на голову одеяло и крепко зажмурилась.

«Я сплю. Сплю. Уходите», – стараясь дышать ровно и не шевелиться, повторяла мысленно, как мантру.

– Дочка, – позвала бабуля и тронула за плечо. – Ты спишь? Просыпайся. Пора.

– Ба, – резко встав, я обхватила ее за плечи.

– Ну, полно-полно, – хлопала она меня по спине. – Возьми вот это.

Я не верила своим глазам.

Бабуля сняла с шеи и протянула мне тонкую золотую цепочку с золотым подвеском. Воздушным и хрупким. Бабуля говорила, что дед подарил комплект, когда согласилась выйти за него замуж, и с тех пор она его не снимала.

– Ба, ты что! – отстранилась я от подарка. – Это же твой талисман.

– Пусть теперь будет твоим. Хранит тебя вместо меня, – мокрые от слез губы коснулись моей щеки, а я крепко сжала в кулаке бабулин талисман.

– Я верну тебе его. Когда заберу, сразу же верну, – пообещала я.

– Вернешь-вернешь, – подтвердила ба и взялась за сумку, но я тут же отняла.

Прихожая. Куртка, кроссовки. Пока хватит, остальное придется докупать, иначе могу разбудить родителей.

Господи, дожила! Хорошо, хоть деньги на карточке.

– Мама, что там? – недовольно воскликнула моя мама.

– Спи, дочка, спи. Я попить пошла, – ответила бабуля, пока я, обмирая от страха, вжималась в угол.

– Вот не спится тебе, – проворчала мама.

Фу-у-ух.

Медленно выдхонув, я выскользнула в приоткрытую дверь.

Спустилась на первый этаж и только тогда позвонила в службу такси, заранее ужасаясь тому, какой ценник они выставят за ночную междугороднюю поездку.

Но здоровье и свобода дороже.

Сонный диспетчер несколько раз уточнил адрес куда приехать и куда отвезти, назвал сумму и велел ждать.

На улицу я выйти не решилась. Мало ли, кто там шатается в темноте. И только когда позвонили, что такси ждет, зайцем выскочила из подъезда.