Он никогда и никого сюда не приводит, относясь к этому месту, как к святыне. Он знает, как Линду беспокоит то, что он запирает лифт и отгораживается от всего мира. То, что весь пентхаус выглядит в точности таким, каким был при Хлое. Ее зубная щетка по-прежнему рядом с раковиной, а ее давно просроченные противозачаточные лежат в прикроватной тумбочке.

Он напрягается, ощутив, что рядом кто-то есть, когда райский свет касается его кожи. Какой-то ангел прервал его рефлексию – и это не Богадиэль или Рори.

Воздух словно потрескивает и становится колючим, напряженным. Люцифер крепче обхватывает пальцами стакан, раздраженно кривя верхнюю губу. У всех его братьев и сестер есть своя уникальная сильная аура, и он мгновенно узнает эту – его навестил благочестивый и несносно скучный Задкиэль.

Он готовится к соприкосновению со светом брата, который словно бы стремится проникнуть повсюду.

– Ты немного рановато для ежегодной мольбы за души наших родичей, – сухо и безэмоционально заявляет Люцифер, предпочитая не ходить вокруг да около.

Он слышит, как брат вздыхает, ступая на балкон. Затем до него доносится щелчок, производимый убираемыми крыльями, и вот уже Задкиэль встает рядом с ним. Он не просит налить ему выпить, и Люцифер не предлагает.

Брат начинает свою речь так, словно заранее знает ответ, но все равно вынужден спросить.

– Прошло двенадцать лет, – говорит он, словно Люцифер не в курсе, словно не проживает этот ад каждый день, – тысячи для них. Пожалуйста, брат, просто подумай об этом.

Люцифер презрительно хмыкает, недвусмысленно демонстрируя свое отношение к словам Задкиэля. Он не намерен об этом думать ни сейчас, ни в будущем. Он столь же невосприимчив к этой просьбе двенадцать лет спустя, как был в первый раз, когда его об этом просили.

– Мой ответ неизменен, – глухо отзывается он. – По мне так Майкл и Саракиэль могут гнить в… там, где они находятся.

Он снова слышит тяжелый вздох Задкиэля - этот звук режет ему слух и играет на его нервах.

– Тебе не кажется, что они уже достаточно страдали?

Люцифер выходит из себя.

– А тебе не кажется, что моя дочь уже достаточно страдала, – огрызается он, потому что его боль вторична по сравнению с ее, – пока росла без матери? И что насчет Трикси, оставшейся круглой сиротой в течение нескольких лет?

На лице Задкиэля на миг появляется виноватое выражение.

– Я знаю и от всей души сочувствую Авроре и Беатрис, правда, сочувствую, – настаивает он. – И я понимаю твои чувства. Сделанное Майклом непростительно, и я понимаю, что ты не можешь этого забыть. Но я умоляю тебя пересмотреть наказание для Сары. Уверен, она раскаивается и сожалеет о содеянном.

Люцифер разражается смехом, в котором, однако нет ни намека на веселье – лишь ледяная безжалостность.

– И откуда такая уверенность, когда никто – ни ангел, ни кто бы то ни было еще – не может спросить ее об этом лично? – Молчание Задкиэля красноречивее слов, поэтому Люцифер продолжает: – Саракиэль знала, что делала. Они оба останутся там, где они сейчас.

– Люцифер… брат, – его голос мягкий и умоляющий, но Люцифер вздрагивает, когда Задкиэль кладет руку ему на плечо, – мы семья. Это продолжалось уже достаточно долго.

Люцифер напрягается. Ярость понемногу начинает подниматься из глубин его души, растекаясь по венам жидким огнем. Его терпение практически на исходе.

– Рори и Трикси – вот моя семья, – без обиняков заявляет он, – а вы все можете идти… сам знаешь куда.

– Пожалуйста, – снова пробует Задкиэль, убирая руку с его плеча. Его голос дрожит от несдерживаемых эмоций. – Я скучаю по сестре.

– А я скучаю по жене! – взрывается Люцифер, сжав стакан так сильно, что он лопается и превращается в осколки. Он больше не в силах контролировать переполняющую его ярость, находящую отражение в громовом голосе и полыхнувших красным светом глазах.

После его вспышки воцаряется тишина – тяжелая и болезненная.

Осколки стекла острые, но и близко не прокалывают его кожу. Люцифер стискивает зубы и поводит плечами. Оцепенело уставившись на свою ладонь, он видит лишь гладкую и совершенно неповрежденную кожу, и разве не в этом проблема? Если бы ему не приходилось скучать по ней, если бы она была здесь, он порезался бы – кровь стекала бы по его пальцам, и он приветствовал бы это.

– Майкл уничтожил ту единственную, кого я когда-либо любил, – опасно низким, угрожающим тоном продолжает он. – Он отнял ее у меня… а Сара помогла. Они останутся в аду, где я их заточил, до скончания времен. И поверь мне, им еще повезло. Больше никогда не проси меня простить их. Убирайся.

Задкиэль склоняет голову, совершенно раздавленный, и выпускает крылья, поведя плечами.

Люцифер стискивает зубы и отворачивается, не желая больше видеть брата и только слыша, как его крылья рассекают воздух, пока наконец вновь не наступает тишина.

***

По мере взросления Рори Люцифер делает все от него зависящее, чтобы заполнить пустоту, оставленную ее матерью.

Он современный Дьявол и никогда не придерживался традиционных гендерных стереотипов и ролей - это нетрудно, когда ты старше, чем любой биологический вид, старше самого времени. Так что он натянуто улыбался каждый раз, когда какая-нибудь мамаша в школе касалась его руки и кудахтала о том, что он может позвонить ей, когда придет время обсудить с Рори менструацию или когда ей захочется пройтись по магазинам и накупить одежды и косметики.

Ни у кого нет лучшего чувства стиля, а потому он был первым в очереди за тампонами и обезболивающими, когда пресловутый день настал. Он неидеален и часто ошибается – особенно в начале, когда боль и гнев порой ослепляли его – но старается изо всех сил и любит ее безоговорочно. Пока Трикси не съехала, он старался изо всех сил и для нее, воспитывая не только маленького ребенка, но и подростка в период полового созревания, только что потерявшего обоих родителей.

Он надеется, что нет такой проблемы, с которой девочки не могли бы прийти к нему, и нет такой темы, которую они не могли бы осудить.

Но он скучает по Хлое.

Он скучает по ней так сильно и с каждым днем все сильнее.

Тот, кто сказал, что со временем становится легче, просто трепло.

В день рождения Рори он смотрит, как она открывает подарки в окружении друзей и близких.

Он облокачивается на стену, слегка улыбаясь при виде ослепительной улыбки на ее лице.

К нему подходит Линда с бокалом шампанского.

– Шестнадцать, – выдыхает она. – Можешь в это поверить?

– Нет, – смеется в ответ он, – по правде говоря, я не могу поверить и в то, что она выжила после стольких лет со мной в качестве отца.

Он вспоминает о том, каким бесполезным был в начале. Он не знал, как правильно ее держать, и не понимал, почему не может добавить немного виски в ее бутылочку, или почему она издает этот ужасный пронзительный звук не переставая. Первые четыре года это не имело особого значения, потому что его невежество с лихвой компенсировалось познаниями Хлои. У нее уже имелся опыт с одной такой ужасной обузой, так что она была настоящим профи.

Но потом, вскоре после того, как Рори исполнилось четыре, Майкл осуществил свою месть за войну с помощью Саракиэль. У него не было крыльев, но он убедил их сестру отнести его наверх и выкрасть кинжал Азраэль. И вот Хлои нет, кинжала – тоже, а Люцифер все никак не может осознать почему.

– Ты отлично справляешься с ролью отца, – уверяет его Линда. – Она вырастет в прекрасную молодую женщину. Она храбрая, уверенная в себе и добрая – и все благодаря тебе.

– Спасибо, Доктор, – улыбается он ей, потому что во многом это и благодаря ей и тому, как она изменила его к лучшему.

Линда как будто раздумывает над своими следующими словами, но потом решает броситься вперед очертя голову.

– Она рассказала мне о женщине, которую ты пытался тайком вывести из дома на днях.

Он вздыхает и нахмуривается.

– Это просто секс, – без обиняков отвечает он.