– С чего вдруг такая враждебность?

– Убирайся, мы сказали! – зарычала в две глотки громадина, и я решил вернуться к расспросам позже.

– Красные! В яму! – гаркнул дварф, но я снова решил попытать счастья на склонах. Вот только пройти мимо не вышло. – Ты, вчерашний победитель, в яму!

– Посмотрим, сколько ты продержишься, – усмехнулся серокожий коротышка. – Вопрос только в том, кто выпадет тебе в противники. В яму не хочешь идти, поволокут силой, после того как твоя душа войдет в резонанс и тебя просто вырубит.

– Пошел ты, – ответил я, уже понимая, что спуститься в яму придется. Если меня выкинут туда в бессознательном состоянии, я просто погибну без шанса на сопротивление, не спася ни себя, ни Соню. У меня не было навыков обращения со средневековым холодным оружием, но малый радиус ямы давал неплохие шансы на использование приемов армейского рукопашного боя.

– Эй, начальник, а можно нам этому говнюку рожу начистить? – спросил вчерашний бандит с окровавленной повязкой на голове, стоящий в окружении трех таких же придурков.

– Заходит несколько, выходит один. У нас только одно правило, – ухмыльнулся дварф. – Если хотите перебить друг друга, я только «за».

– Вы идиоты? Вчерашнего урока вам показалось мало? – ошарашенно спросил я у обступающих гопников. – Ну идем, добавлю. Заодно паек заработаю. Вам, дебилам, сказали, выйдет только один, так что вы сами себе приговор подписываете. Глухие?

– Не, это ты, бычара, не слышал. Начальник же сказал, выйдет один. Ну так ничего. Мы выползем. Зато ты там навсегда останешься, – ухмыльнулся бандит в наколках, крутя в руках неизвестно откуда взявшийся нож. – Сиплый, Угрюмый, заходите с боков. Щас мы ему пощекочем глотку.

– Отлично, третий бой определен, – довольно потер руки дварф. – Наконец нежить из бездушного мира начнет вырезать друг друга. Давно пора. Освободить яму. Заходите, посмотрим, чего вы стоите против равных. Тебя, красный, это тоже касается.

– Вы, твари, в другом мире оказались, в рабстве! – в гневе заорал я, надеясь спровоцировать любого из троицы. – А все о своих гнилых понятиях твердите и пытаетесь толпой на одного нападать? Макаки тупые.

– Ты че сказал, петух? – возмутился ближайший противник, на секунду подходя ближе, чем надо. Два метра радиуса – это очень мало. Тут и паре сражаться тяжело, а вчетвером и вовсе не разойтись. Вывернув руку, я резко ударил ребром ладони, ломая кость, и бросил противника на его приятелей. Подпрыгнув, схватился за веревку, уходя от атаки, чтобы потом обрушиться пятками на шею бандоса. Несмотря на гнилую натуру, парни оказались крепкими и оправились от ударов слишком быстро, так что пришлось бить лежачего, чтобы помешать двум оставшимся.

Едва разминувшись с крохотным тычковым ножом, зажатым в кулаке Сиплого, я ударил коротким апперкотом в челюсть и тут же дал «в солнышко» татуированному. Первый попробовал достать меня ножом из лежачего положения, едва успел убрать ногу и тут же впечатал пяткой по пальцам, ломая тонкие кости. А нет, судя по хриплому крику, Сиплый лежал под ногами, значит, еще стоял Угрюмый. Но это тоже ненадолго.

Я в отличной форме. Черт его знает почему, может, странная жрачка победителя или восьмичасовой сон так повлияли. Или то, что было прямо перед ним. Но, по ощущениям, восстановление длилось минимум несколько дней. Даже синяков почти не осталось. Хотя рана на голове саднила дай боже. А вот противникам, евшим вчера личинок, питания для полноценного отдыха явно не хватило, и раны их кровоточили вовсю.

– Ну что?! Давай! – нетерпеливо выкрикнул татуированный, явно надеясь подставить своего подчиненного под первый удар. К его несчастью, тот слишком долго сомневался, и я успел найти новую точку для атаки. Пинок отправил ногу отключившегося Сиплого в полет поперек движения подельников, разрывая их слаженный дуэт. Всего на секунду, но мне хватило и этого.

Подняв облачко грязи и пыли, я ударил противника ногой в голову, мгновенно нокаутируя. Большой палец предательски хрустнул, все же привычка драться в ботинках сыграла злую шутку, но, не чувствуя боли, я навалился на последнего бандоса, отчаянно машущего у меня перед лицом ножичком, больше подходящим для нарезки хлеба, чем для убийства. Но я не понаслышке знаю, что даже крохотная царапина в условиях антисанитарии, как здесь, может убить. Сомнительно, что у дварфов найдутся антибиотики.

Отшатнувшись, я дождался, пока противник не собьет дыхание своим постоянным маханием, а затем, когда тот начал замедляться, плеснул ему водой из фляги в лицо. Бандит инстинктивно закрылся, теряя меня из виду, а когда понял, что произошло, было уже слишком поздно. Я ударил в висок, не собираясь жалеть провокатора. Ободранные костяшки обожгло холодом, но противник рухнул на землю. А я не собирался останавливаться.

Четыре сломанные руки на троих, одна нога. Теперь они никогда не смогут победить и получить лечащий паек чемпионов, а значит, останутся калеками на рабской каменоломне, что куда более жестокое положение, чем простая смерть. На то, что они перевоспитаются, я особенно не рассчитывал, но хлебнут горя ребята знатно, навсегда оказавшись в худшем состоянии, чем те, кого пытались обокрасть или запугать.

– Все? – недовольно спросил надсмотрщик, наблюдавший за боем со стены. – Не будешь пить их кровь? Пожирать сердца или выпускать кишки? Может, хоть помочишься?

– Нет, я сегодня уже завтракал и в туалет ходил.

– Дайте мне шанс, – выкрикнул знакомый женский голос, и, обернувшись, я увидел вчерашнюю девушку, висящую на веревке на самом верху.

Теперь, при свете дня, она уже не выглядела такой соблазнительной, особенно учитывая громадную татуировку, занимающую полтела. Стройного, накачанного, хорошо тренированного и при этом весьма фигуристого. Узкие глаза хитро щурились на несимметричном лице. Кажется, меня угораздило связаться с членом триад или китайской тонги, о которых нам рассказывали на лейтенантских курсах.

– Может, среди вас все же есть кровожадные убийцы, – вновь довольно оскалился надсмотрщик. – Но прежде нужно разобраться с этим мусором. Как я и сказал, выйдет лишь один, а калеки нам не нужны. – После этих слов коротышка поочередно навел палец на каждого в яме, зажимая кольцо. Неудачливые бандиты забились в агонии, пуская кровавые сопли и задыхаясь, но очень скоро затихли уже навсегда. – Следующий!

– Я пойду, – вызвалась татуированная девушка, спрыгивая вниз. – Дайте мачете, и я покажу, как сражаются настоящие якудза!

Схватки врукопашную мне были совершенно не интересны. Для получения даже базового владения холодняком нужны сотни часов тренировок, а у меня найдутся дела поважнее. Нужно разобраться, как и что здесь устроено, и сбежать из этого ада. А этого урода, поплевывающего на нас свысока, я прикончу без всякого сожаления.

Основные группы пленников под гнетом магической плети уже спустились в Бездну, откуда выход был только один – вниз и вперед ногами. Не собираясь работать на дварфов, я остался наверху и сел разглядывать укрепления, которые мне предстояло штурмовать сегодняшней ночью. Мое намерение сбежать нисколько не уменьшилось и крепло с каждым замученным и убитым в яме.

Трупы поверженных без всяких затей обчищали, раздевая догола, а затем скидывали в пропасть, не заморачиваясь такими вещами, как погребение или сожжение трупа. Одно хорошо, для каннибализма это тоже не оставляло места. Бандиты, собиравшиеся напасть на меня в яме, после гибели трех подельников куда-то исчезли. Может, почувствовали, что я собираюсь ими заняться, не дав вымогать еду у простых работяг.

При свете дня укрепления и охрана выглядели еще хуже. Сколько бы я ни смотрел на стену, количество ленивых стражей не менялось. Всегда не больше десятка на тысячу с лишним заключенных. Стена над уступом – длинная и не всегда удобная для осмотра территории. Даже машинами, спускающими канаты, управляют рабы, так называемая нежить, а не дварфы, как я подумал вначале. Выходит, никакой особенной проблемы в тайном проникновении нет. Да и спать низкорослые уроды должны, как и мы, а значит, план сработает.