– Ты ведь читала «Бестиарий королевы»? – спросил Оскар, расплачиваясь у кассы.

– А как же, Эмма мне все уши прожужжала…

– Но тебе ведь роман понравился? А это его продолжение, «Бестиарий короля».

– Перевода ещё нет, книга только-только вышла в оригинале, – пояснил владелец лавки. – Я сразу же отложил экземпляр для мсье Девона: Харт идёт нарасхват!

– Спасибо большое, мсье Жак! – Оскар повернулся к Лие. – Вот, будешь читать мне вслух долгими тосканскими вечерами…

Он раскрыл сумку, висевшую у него на плече, чтобы положить в неё книгу, и Лия заметила свои балетки.

– Ты их прихватил? – её глаза расширились в недоумении. – Зачем, скажи на милость?

– Дорогая, я абсолютно не сомневаюсь, что ты способна прошагать полгорода на высоченных каблуках, – сказал он, ласково глядя на неё. – Но ведь придётся ещё и обратно добираться!

– Не перестаю изумляться твоей способности подмечать каждую мелочь, – покачала кудрявой головкой красавица. – Как там у вас говорится: «Дьявол кроется в мелочах»?

– Мне больше нравится вариант Гёте: «Бог кроется в мелочах, а дьявол – в крайностях». Ходить на шпильках ночью по булыжникам – по-моему, это уже крайность…

– Любимый, ты самый заботливый мужчина на свете! – растрогавшись, Лия нежно поцеловала его в щёку.

– Вот ещё! – хмыкнул режиссёр. – Просто мне не нужна актриса с опухшими щиколотками…

Девушка рассмеялась и ещё раз поцеловала молодого человека, теперь уже в губы.

Они взялись за руки и пошли по шумной, наводнённой туристами парижской улице, не замечая ни шума, ни туристов, ни, собственно, самого Парижа.

Он позвонил в половине девятого – настолько рано, насколько позволяли правила приличия.

– Доброе утро! – прозвучал в трубке низкий голос, от которого у Эммы замерло сердце.

– Доброе! – выдохнула она, стоя у окна с мобильным в руке.

Утро и впрямь было восхитительное: солнце бодро поднималось над городом, заливая холодным золотом улицы, пестреющие яркой листвой. О дожде, что шёл два дня, свидетельствовали лишь редкие лужицы, да и те уже подсушивал тёплый ветерок. Да уж, здешний климат всецело зависел от настроения ветра. А от чего зависело настроение ветра? Может, от человеческих мыслей?

Мысли Эммы в это утро тоже порхали и вихрились в прозрачной вышине.

– По случаю хорошей погоды у меня соответствующее предложение, – сказал Ирвин. – Я назову вам два варианта прогулки, а вы выбирайте. Идёт?

– Идёт, – легко согласилась девушка.

– Вариант первый – ботанический сад. Он расположен в старом поместье, где можно покататься по парку верхом или в карете…

– Да!

– Подождите, есть ещё вариант второй – полёт над городом на воздушном шаре…

– Да, да, да!

– Да – сад, или да – шар?

– Второе! С детства мечтала полетать на воздушном шаре!

– Ладно, тогда шар. Только давайте пораньше – погода может измениться в любой момент.

– Мне надо заскочить в библиотеку хотя бы на пару часов, – сказала Эмма, – а потом я свободна.

– Тогда я заеду за вами ровно в полдень. Буду ждать на парковке.

– Хорошо! Надеюсь, та огромная лужа уже просохла… Хотя я на неё не в обиде! – рассмеялась девушка.

– А я тем более, – заверил мужчина. – До встречи, Эмма!

– До встречи…

Мечтательно улыбаясь, Эмма направилась к платяному шкафу. Она понятия не имела, как одеваются воздухоплаватели. Возможно, в специальные костюмы, наподобие лыжных. Хотя их с Ирвином сегодня вряд ли запустят в стратосферу – так, покружат часок над городом… Недолго думая, Эмма надела широкие брюки-палаццо, короткий свитер с высоким воротом, а сверху жакет. Подумав немного, намотала на шею вишнёвый палантин, вчера подаренный Ирвином-крёстной феей: день обещал быть тёплым, но в небесах наверняка прохладно.

Завидев её, Гражина и Регина, работницы архива, одобрительно закивали.

– Ну вот, совсем другое дело! – воскликнула пухленькая Регина.

– Что именно? – не поняла Эмма.

– Щёчки розовые, глазки блестят, походка от бедра! – пояснила седовласая Гражина и кокетливо качнула подолом вязаной юбки.

Эмма не стала заказывать новые книги. Тех сведений, что она успела найти, было вполне достаточно для построения гипотезы. Поэтому она только пересмотрела свои записи, уточнила ссылки и вернула в архив всё, что оттуда брала. А без пяти двенадцать засобиралась на выход.

– Как, уже уходите? – удивилась Регина.

– Да, на сегодня закончила. До свидания!

В распахнутом жакете, с развевающимся палантином на плечах и с замирающим сердцем Эмма выскочила на парковку перед служебным входом. Белый «форд» уже был там.

Ирвин вышел из машины ей навстречу.

– Ещё раз здравствуйте, Эмма! – он протянул ей миниатюрный букетик – бутоньерку из мелких белых розочек.

– Какая прелесть, спасибо! – восхитилась Эмма, поднося цветы к лицу и вдыхая аромат. – Ой, тут и булавочка есть! – и она ловко пристегнула букетик к лацкану жакета.

– Я решил, раз уж мы не идём сегодня в ботанический сад, пусть будет хоть немного цветов… – он пристально глянул на неё: – А может, вы уже передумали летать?

– Не дождётесь!

– По правде говоря, – сказал Ирвин, усаживая девушку в машину, – я предполагал, что вы выберете прогулку в карете.

– Вы думали, я испугаюсь? – спросила Эмма, когда он сел за руль. – Скажите честно, я не обижусь: я привыкла, что близкие считают меня трусихой. Трусихой и неженкой.

– О нет, я не считаю вас ни трусихой, ни неженкой, – сказал Ирвин, глядя ей прямо в глаза, от чего у девушки перехватило дыхание. – Я считаю вас романтичной, но в меру.

– Что значит «в меру»?

– В меру – это когда человек, чем бы ни был увлечён, всё ж не теряет головы, то есть способен контролировать себя. Мне кажется, вы как раз из таких.

– Не знаю… – смущенно пожала плечами девушка. – На самом деле, я действительно немного боюсь высоты – и вместе с тем мне очень хочется полетать!

– Мне тоже, – сказал Ирвин, и мощный автомобиль плавно тронулся с места.

Ни он, ни она не обратили внимания на молодого человека в очках, который доставал коробки бумаги для принтера из багажника чуть дальше стоявшей машины. Как не заметили и того, каким взглядом он проводил отъезжающий кроссовер.

Зато взгляд этот не остался без внимания грузного седовласого старика в чёрном костюме и белом пальто. Сдвинув на затылок шляпу, он наблюдал за парковкой в бинокль, так как сам находился на втором этаже офисного здания напротив.

– Кто этот, в очках? – спросил Магистр стоящего рядом человека в неприметной куртке, с неприметным лицом и тоже с биноклем в руках.

– Сотрудник одного из местных музеев, – бесцветным голосом доложил человек. – С девушкой познакомился в первый же день её появления в библиотеке.

– Понятно… – протянул старик. – Поехали за «фордом»!

Когда он вновь увидел припаркованный белый кроссовер, теперь уже из окна чёрного «лексуса», автомобиль был пуст: парочка в этот момент поднималась над набережной в корзине красно-белого воздушного шара.

– Ну, это надолго! – махнул рукой Магистр. – Мало им острых ощущений, что ли? А может, объект надумал умыкнуть девицу таким романтичным способом? Сообщайте мне об их дальнейших передвижениях, – сказал он помощнику. – А я пока наведаюсь к неудачливому сопернику!

Магистр прожил долгую жизнь и с первого взгляда догадался, что означало мучительное выражение в глазах молодого человека: ревность и любовь – крайне опасное сочетание… Зато легко поддаётся управлению. Извне, конечно же, не изнутри. Если бы влюблённые перестали ревновать или хотя бы постарались не давать воли чувству собственности, сколько драм осталось бы не написано!

***

Они уже сидели за столиком кафе, а Эмме всё казалось, будто они продолжают лететь. Вид старого города на месте слияния двух рек был великолепен, но девушку околдовала не столько красота пейзажа, сколько прелесть полёта. Это просто чудо: твоё тело поднимается в высь, доселе доступную только взгляду и воображению, поднимается, преодолевая извечное земное притяжение – и летит, повинуясь лишь ветру! А ветра много, безумно много – потоки, порывы! – от него слезятся глаза, перехватывает дыхание, немеют губы… Но боже мой, как это хорошо!