Ещё один поворот и Малфой на секунду замер, увидев силуэт, который медленно прохаживался вдоль коридора. Августа шла неспешно, как бы прогуливаясь, она поглядывала в окна и напевала незамысловатую мелодию. Её темные длинные волосы ярко контрастировали с белым вечерним платьем, а сквозь шнуровку на спине виднелись участки бледной кожи.

Драко сжал кулаки и ускорил шаг. Сравнявшись с девушкой, он намеренно толкнул её плечом и злобно рявкнул:

– С дороги, когтевранка.

– Твоему самолюбию уже коридора мало, Малфой? – крикнула Августа в спину удаляющемуся юноше.

Слизеринец остановился, затем резко сменил траекторию и через несколько шагов очутился перед Августой:

– Тебе это волнует, Креспо? – Драко скривил свою фирменную физиономию отвращения.

Вместо ответа Августа хихикнула, глядя не в глаза парня, а чуть выше:

– У тебя серпантин в волосах.

Лицо Малфоя вытянулось в полном непонимании, а затем вновь приняло прежнее выражение. Мотая головой и нащупывая непрошенное украшение, он представил, как мог глупо выглядеть и взбесился от этого ещё больше.

– Замри, – когтевранка сама смахнула кусочек цветной бумаги с мягких волос Драко.

Юноша хотел откинуть её ладонь, но зачем-то схватился за неё и сжал до боли. Протянулись несколько секунд гробового молчания и, по всему видимому, Драко изменил свои планы. Рука Малфоя скользнула по запястью Августы вверх, его пальцы сомкнулись в замок на пальцах девушки. Она не без удивления, но всё же молча наблюдала за его движениями. Вторая рука юноши неуверенно легла на талию когтевранки, легко касаясь шелковой ткани платья. Шаг в сторону, поворот. Августа складно подыграла Драко и опустила свободную ладонь на плечо слизеринца. От девушки донёсся лёгкий аромат какого-то цветка. Ещё шаг в сторону, и ещё.

– Кто пригласил тебя? – Драко осмелел, выровнял дыхание и спокойно вёл неспешный танец так умело, будто всю жизнь учился только этому.

– Корнер. Майкл Корнер.

– Неудивительно, что ты сбежала, – Драко злорадно хмыкнул.

– Я сбежала, потому что не люблю шум и скопление людей. А вот почему ты бродишь по школе? Ищешь кого приструнить?

– Балы – это развлечения для самодуров типа Поттера, мне там не место.

– А мне казалось, что балы как раз для высших сословий, – Августа иронично ухмыльнулась, она одновременно высмеивала тщеславие Драко и принимала его.

По коридору раздавалось тихое эхо их голосов, шуршание одежды и ритмичный цокот невысоких каблучков когтевранки, а каменные стены освещали лишь редкие фонари с настоящими огоньками. Августа оказалась хорошей партнершей, она позволяла себя вести, была изящной и пластичной, и Малфой впервые испытывал удовольствие от танца. Он даже почти не кривился и, вроде, хотел улыбнуться, но сдержался.

Когда по коридорам школы начали тянуться ночные сквозняки и пальцы когтевранки похолодели, Драко отпустил её. Гордость не позволила ему предложить свою мантию, так что вместо красивого жеста он огрызнулся:

– Помалкивай об этом.

– Трусишь? – это был риторический вопрос, потому Августа сразу продолжила, – Можешь не волноваться. Если хочешь знать, это работает в обе стороны. Если когтевранцы узнают, что Креспо танцует с Малфоем, мне жизни не дадут.

– Никчемные завистники, – слизеринец накинул капюшон мантии, будто хотел скрыться от посторонних глаз, коих и в помине не было, – И передай Корнеру, что он кретин, – Малфой по привычке сморщился и развернулся к лестницам.

Никому

Всё, что улавливала Августа вокруг себя – это мешанина из приторного парфюма, розовых подушек, чайного сервиза и десятков кошек на портретах, которые разом умолкли, когда Драко припечатал когтевранку в золоченый стол Амбридж.

Слизеринцу стало невыносимо терпеть, аффективный рывок перекрыл путь обратно и теперь ему было некуда отступать. Он всего лишь помогал новой директрисе допрашивать учащихся, всего лишь контролировал их, когда Долорес покидала свой кабинет. Но никто не страховал его от потери контроля над самим собой. Малфой впился ледяными пальцами в бёдра Августы, уткнулся носом в её шею и напряженно вдохнул. Именно тот аромат, которым он бредил. Именно тот, который он искал в коридорах школы, среди сутолоки учеников, среди сотен мантий. Маттиола, мёд и запах влажной земли. Это кружило голову, кружило так сильно, что Драко заблудился в чувствах, которые не должен был испытывать.

Один резкий неумелый поцелуй, лишь один, за который Малфой готов был отдать всё. Первые губы, которых он коснулся ужалили больнее змеи и одновременно подарили истому.

Звонкая оплеуха привела слизеринца в чувства, она обожгла щёку с такой силой, что юноша едва не вскрикнул. Он отпрянул от испуганной до дрожи когтевранки, Августа крепко прижала сумку с учебниками к груди и подбежала к дубовой двери.

– Постой! – не менее напуганный Драко схватил Креспо за рукав. Девушка остановилась, её взгляд был полон пренебрежения, но она всё ещё была готова выслушать, – Прошу, только не говори никому.

Слизеринец осёкся, но слова вылетели прежде, чем он успел их переварить. Августа сморщилась и теперь её глаза потемнели от ненависти. Она брезгливо скинула дрожащую руку Малфоя и хлопнула дверью.

Юноша схватился за голову и сжал её в надежде, что эта боль затмит его настоящую агонию. Он клялся никогда более не смотреть в сторону этой девчонки, с него было достаточно маниакальных эмоций, которые он был не в силах понять. Достаточно страха, достаточно чёртового стыда. Это не для заносчивого гордеца Малфоя и этого уж точно не заслуживала паршивая когтевранка.

В чём же виноват профессор Слизнорт?

Ученики неуклюже толпились в классе зельеварения, то и дело кучкуясь, чтобы лучше видеть профессора Слизнорта. На столе стояло несколько колб и склянок с жидкостями разных цветов. Оперевшись плечом на книжный шкаф, Малфой стоял позади всех в окружении своей излюбленной компашки. Хоть он не очень-то внимательно слушал учителя, до него доносились отрывки фраз Грейнджер:

– А это амортенция – самое мощное приворотное зелье… Пахнет для каждого по-своему… – большая часть диалога Гермионы с Горацием превращалась в белый шум в голове Драко, – Пергаментом и зубной пастой… Мятной.

– Прекрасно, мисс Грейнджер! Амортенция не может сотворить любовь, но она и впрямь вызывает сильное увлечение. Проще говоря – одержимость. Этот факт даёт мне право сказать, что данное зелье самое опасное в этой комнате, – Слизнорт обвёл взглядом присутствующих, – Что ж, кто ещё хочет убедиться в уникальности аромата амортенции?

Гораций проигнорировал поднятую руку Лаванды Браун, гриффиндорка изрядно досаждала ему своими безостановочными расспросами о любовных приворотах. Его взгляд остановился на белобрысой голове поодаль от остальных:

– Мистер Малфой, прошу. Мистер Малфой, я к Вам обращаюсь!

Драко очнулся и раздраженно вышел вперед, всем своим видом демонстрируя, как ему плевать на весь этот урок и на амортенцию в частности. Он склонился над спиралевидной дымкой зелья и вдохнул. На секунду у него подкосились ноги, но собрался он ровно так же быстро, как растерялся.

– И что же Вы чувствуете?

– Ничего.

Слизнорт удивленно вскинул брови:

– Такого не может быть. Все ныне живущие чувствуют аромат амортенции.

– Да, кажется, я чувствую, – Малфой сделал вид, что задумался, – Зубной пасты и… Мяты. И ещё бумаги.

– Позвольте, но Вы сейчас просто повторяете за мисс Грейнджер, – Гораций в недоумении развёл руками, – Что ж, если так, то займите своё место.

Вернувшись, Драко выглядел встревоженным. Он мельком посмотрел в сторону копны тёмных вьющихся волос Августы и незамедлительно отвернулся.

Когда толпа шестикурсников вывалилась в коридор, Малфой дождался, когда в классе останутся только двое – он и учитель. Юноша неловко встал у стола Горация и набрал в легкие побольше воздуха:

– Мистер Слизнорт?

– Да, мистер… – зельевар обернулся, отрываясь от расстановки колб по номерным полкам. Увидев, кто именно его окликнул, Гораций изумлённо вытянул лицо, – Мистер Малфой.