— Да не бледнейте вы так! Пошутила я.

Ох, уж мне этот солдафонский юмор!

Царьград. Раннее утро. Императорский дворец.

Место это было особое. Император в хорошем расположении духа любил встречать здесь утро. Само здание доминировало над округой. Да и запрещено было возводить высокие строения, перекрывающие вид из этого кабинета. Собственно, вся восточная стена представляла собой одно окно. Огромное, даже эпическое. Четыре с половиной метра в высоту и шестнадцать в ширину. И не наборное, а из одного единственного стекла толщиной почти полметра. Ага. Создать такое было сложнее, чем совершить все подвиги Геракла, тем более в конце девятнадцатого века. Вот уже более столетия оно радует глаз владельцев помещения. Периодически его подновляют, но это всё то же произведение стекольных кудесников прошлого.

Сам кабинет из себя представлял огромное помещение, разбитое ухищрениями лучших дизайнеров нашего времени на функциональные зоны. Единственное, что оставалось неизменным с момента окончания реконструкции, это огромный, можно сказать монументальный, выполненный из цельного массива дуба стол, стоящий прямо по центру этого окна буквально в метре от стекла. Кресло было кожаное, массивное, без всяких лишних встроенных ерундовин типа электомассажора, изготовленное исключительно под одного владельца для достижения максимального персонального удобства.

— С добрым утречком, Сергей. Ну-с, чем порадуешь? — произнёс, с некоторой долей довольства в голосе хозяин кабинета, разглядев в огромном хрустальном, серебряном зеркале, стоявшем на столе, с явной добавкой в амальгаму золота, делавшим отражение мягче и теплее, человека, пятившегося задом из-за открытой массивной малахитовой створки двери.

— Утренний чай, ваше величество. Как вы любите черноморский с южного берега, — ответил тот, лишь войдя полностью.

В руках у него был большой серебряный поднос со стоящим на нём огромным стеклянным стаканом объёмом явно за литр в подстаканнике благородного белого металла, по слухам среди императорских подданных, из платины, с массивной ручкой. Таким, если что, можно и приголубить, причём весьма и весьма основательно.

— О! А к нему, смотрю, десерт? — удивился император, увидев небольшую папку, красной кожи.

— Я бы так не сказал, государь. В свете последних событий, Первое отделение просит разрешение на допрос Захарова.

— Вот так новость!

Хозяин кабинета даже поставил обратно стакан с чаем.

— И чем это они столь экзотическую просьбу аргументируют? — задал он вопрос, удивлённо покачав головой.

— Небезызвестная вам, Милава Воротынская выдвинула гипотезу, что и до госпиталя Трифон Захаров был некоторое время в сознании.

— Ну-ка, ну-ка! Что они там накопали? — спросил Император, с явной заинтересованностью в голосе, и, взяв стакан опять в руки, с нескрываемым удовольствием отхлебнул чайку.

— Более глубокое расследование вывело её….

— Этим дело она что ли занимается? — тут же перебил он своего секретаря.

— Да, государь.

— С каких это пор?

— Буквально несколько дней как. Глава следственной группы обратился с просьбой о кадровой помощи к главе отдела и её как одного из сильнейших сотрудников прикомандировали к ним.

— Ну да, как же — лучший аналитик поколения. Да и красавица первостатейная, правда дерётся, не дай боже. Кстати, как там у неё с неудачником?

— Э-м…. В каком смысле, государь?

— Муж, говорю, кто?

— Не могу знать! Ой! В смысле, нет его!

— Тридцать два года…. Были времена, когда в этом возрасте женщины считались старушками, а сейчас…. Эх. Так, это меняет всё дело! Близко её не подпускать к Трифону! Я Грания знаю хорошо!

— Государь, извиняюсь за вопрос, но какое отношение имеет Захаров старший к допросу его внука?

— Да причём здесь это! Тут не было бы счастья, да несчастье помогло. Если бы у Воротынской не появились проблемы с даром нам бы такого специалиста в первом отделе, как своих ушей не видать! И тут, собственными руками сделать всё для её потери. Никогда!

— Видимо, скуден умом, совсем стал….

— Не прибедняйся. Не дай бог приглянется Милава младшенькому, и пиши, пропало!

— Государь, ему ведь всего восемь лет!

— А через двадцать будет двадцать восемь! А она останется всё такой же! И пока я не видел, чтобы его дед упустил приглянувшуюся ему добычу. Только одно и спасает от скандалов, что на родине не балует. А вот его внучок в такой разборчивости не замечен! Всё, точка! Эта тема не для дискуссий!

— Ваше величество, но ведь она разумная девушка!

— Сергей, знаешь, сколько я их таких правильных и рассудительных видел? Лучше тебе не знать. В общем, Воротынскую к Захарову на пушечный выстрел не подпускать! Да и в конце концов-то, не аналитики же у них там сами бегают. Должны же быть какие-то исполнители? Вот и пускай работают! Бережёного бог бережёт! Отвлеклись мы от темы, давай договаривай, что она там такого накопала? — задав этот вопрос, Император, наконец, вспомнил про стакан с чаем в руке и, чему-то хмыкнув, сделал глоток побольше.

— Она стала копать в сторону места нахождения Трифона спасателями. В ближайших домах не было ничего подозрительного, но в относительной близости после боёв было найдено два трупа.

— И что в этом такого? Там воевали, знаешь ли.

— А ничего и не нашли, сразу. Трупы-то кремировали ещё тогда, но….

— Что-то странное всё же обнаружили?

— Да, государь. Группе, можно сказать, повезло. Первый действительно погиб от кирпича, проломившего грудину. Обычное дело на войне.

— Так понимаю, у того были дети?

— Вы правы. Память рода и не у родовитых в первом колене всё покажет. Ради разработки дела и такого редкого специалиста привлекли. А вот со вторым возникли проблемы. У погибшего дворника потомков не было. Официально…. Но нагулять он всё же одного сумел. Обнаружить это было весьма большой проблемой, но Воротынская проявила не дюжую смекалку в его поиске. Убили некоего Леонида Тимофеивича Горбункова, гарротой.

— Интересный поворот…. Нас как будто намеренно толкают на испанскую версию.

— Не совсем, государь. Это орудие удушения получило распространение в САСШ, просто название схожее.

— Знаю, я Серёжа, знаю…. Но меняет в происходящем это мало что. Кто-то ни в грош нас не ставит. Не боится как государства. В буквальном смысле демонстративно оставляет подсказки. Понимаешь?

— Именно к таким выводам и пришла Воротынская, а посему считает принципиальным найти эту сволочь.

— Это хорошо. Даю им полный карт-бланш на дальнейшее расследование….

Внутри "Карателя" по дороге в школу.

— Евгения! Прекратите, говорю! Вы же меня задавите свой грудью! Ленка, хоть ты своей матери скажи! Ф-у-у-у.

— Даже на капелюшечку не смутился…. Так не интересно! — с притворной обидой высказалась княгиня.

— Больше вы с нами в школу утром не поедите! — заявил её в ответ со злостью в голосе.

Не, ну должен же быть хоть какой-то предел?! Кто господин, в конце-то концов?! И эти ещё. Хоть бы вступились. Ладно, пёстрая, за мамку. Но Фроська-то! Ещё личный слуга называется…. Никакой на неё надежды!

— Ну вот, сразу репрессии, — шуточно возмутилась Синяя старшая.

— Ещё крикните — сатрап, душитель свобод! Ну серьёзно, лучше скажите, чего вам надо конкретно, а не устраивайте тут….

В этом месте запнулся, не подобрав с ходу адекватного определения.

— Хорошо. Тогда объясните, почему вы считаете, что какие-то пустые биткоины начнут покупать лучше, чем акции?

— Вы хотите сказать, будто последние хоть чем-то обеспечены? — удивился такой постановкой вопроса.

И только после ответа задумался, а причём здесь вообще ситуация на рынках и попытка меня затискать до полусмерти?!

— Конечно же. Ведь это ценные бумаги компаний! А что такое эти ваши электронные деньги? Циферки!

— Вы меня простите, Евгения, акции давно уже не имеют материального эквивалента и ничем не обеспечиваются, потому от крипты мало чем отличаются.