Петр понимал, что афера никак не приближала его к раскрытию убийства. Разумеется, это было большим плюсом в его список раскрываемости, но все же убийцу не помогло найти. У Тамары не было мотива, напротив, без Алисы вся схема рассыпалась. Поэтому пришлось смириться с тем, что эта версия – несостоятельна, и пришло время, чтобы разобраться со второй странностью в доме жертвы – с наброском.

Петр достал свой блокнот и нашел заметку о том наброске. Имя художника – А.М.Шелехов. Было непонятно даже, что это за город и откуда начинать поиски.

На помощь в таких случаях могло прийти только одно место – библиотека. Здесь всегда можно было найти необходимую информацию. Именно туда Петр и направился сразу же после того, как покинул офис «Хистори Альенте».

Саша. Он совсем забыл про нее, надо же было опросить и ее, думал Петр, ведь Саша была одним из фигурантов дела и, по словам коллег, неплохо общалась с Алисой, следовательно, могла знать что-то о ее частной жизни. Наверное, надо вернуться и поговорить с ней, подумал Петр. Но сам себя остановил. Почему-то ему казалось, что версия с наброском более интересна и перспективна. Он не считал Сашу убийцей, ведь, судя по словам коллег, у нее не было никакого мотива. Рабочий мотив он отвергал, а личный – судя по всему, Алиса была не таким человеком, с которым можно было делить что-то личное. У нее попросту не было ничего подобного.

Набросок. Да, надо сперва проработать эту версию, версию о ком-то из прошлого Алисы.

Петр провел в библиотеке много часов. Изучил всех людей с именем А.М.Шелехов, которые хоть где-то фигурировали в архивах. Сбился со счета, сколько чашек кофе он выпил за этот день. Не понимал даже, один ли это день или он уже потерял нить реальности. Но в итоге его усилия оказались не напрасны. Петр нашел одно подходящее упоминание. По крайней мере, стоило проверить, в газетной вырезке говорилось о пожаре. На фото в статье был изображен дом, похожий на дом на картине. Никаких подробностей в статье не было описано, поэтому ответы нужно было искать на месте. Недалеко, подумал Петр, надо туда съездить и осмотреться. Не откладывая.

Он поехал. Это была черта, которую ему привила Марта. Он стал ценить время. Потому что так мало его они провели вместе. Потому что так долго он жил без нее.

Город, в который направился Петр, располагался в тридцати километрах, так что ему предстояло провести всего порядка 40 минут в электричке. Ему нравилась дорога. Красивый вид из окна и возможность подумать – вот за что он любил подобные поездки. Он мысленно говорил с собой на темы, которые его волновали, а дорога соглашалась с ним. Всегда. Никогда не спорила, не пыталась на него повлиять. Просто соглашалась. Вот бы и в жизни было так, думал Петр, чтобы всегда можно было прийти к согласию.

До городка Петр добрался практически незаметно для себя. В библиотеке в статье был указан адрес сгоревшего дома, начать поиски имело смысл оттуда, ведь наверняка кто-то из местных мог помнить эту историю и подсказать, где искать художника. В этом Петр не ошибся. Отчасти.

Найти дом не составило труда. Вернее, то место, где когда-то был дом. После пожара всё так и осталось нетронутым. Никаких новых построек, даже толком не разобранное пепелище. Просто выброшенное из жизни место. По словам жителей, которые застали те события, никто из родственников ни разу не приезжал сюда после трагедии. Видимо, не хотели болезненных воспоминаний, думал Петр, и винить их в этом было совершенно излишним. Напротив, он прекрасно понимал это стремление любой ценой забыть и заглушить чувство боли.

Однако самого художника Петр так и не встретил, поскольку, как он узнал у всё тех же местных жителей, тот покончил с собой. Эта история становилась всё более странной. Ну не мог он поверить в такие совпадения. Нужно было срочно найти кого-то, кто знал художника, и мог пролить свет на всю эту историю, которая, похоже, уходила корнями в тот давний пожар.

В полицейском участке городка Петр навел справки, и выяснил, что у художника осталась дочь, Елена, и живет она как раз неподалеку, так что не было причин откладывать свой визит к ней. Тем более, что Петру было искренне интересно всё это дело, и он чувствовал, что близок к разгадке тайны, а тайны он любил.

Елена оказалась милой молодой женщиной, очень приветливой и немного грустной. Оно и понятно, думал про себя Петр, наверное, ей здесь просто скучно. Да и наверняка находятся добрые люди, которые напоминают ей об их семейном горе.

Елена пригласила его войти в ее дом, предложила чаю. Петр не смог отказаться от гостеприимного предложения, тем более что он устал с дороги, и чай был очень кстати, чтобы подкрепить его силы. Немного отдохнув, он протянул Елене набросок, который привез с собой. Тот самый, что висел в доме Алисы Кронверг.

При виде наброска девушка переменилась в лице. Руки ее задрожали. Видно было, что она узнала этот рисунок, но потребовалось время, чтобы девушка смогла взять себя в руки. Она судорожно потянулась за сигаретой:

– Вы не возражаете? – спросила она, закуривая.

– Нет, конечно, – ответил Петр, ему не терпелось узнать, что же так испугало Елену, и он начал разговор в своей излюбленной манере – напрямик. – Вы узнали этот набросок, верно?

– Да, – Елена постепенно успокаивалась, – извините, мне просто было так неожиданно снова его увидеть. Этот рисунок, будь он проклят. – Она затушила только что зажженную сигарету, и на глазах её выступили слезы. – Вы нашли ее? Ольгу?

– Ольгу? – Петр не совсем понимал, что происходит, но ему казалось, что скоро он узнает ту тайну, которую скрывала Алиса. – Не совсем, – он достал фотографию Алисы и протянул ее девушке. – Этот набросок висел в доме вот этой женщины, ее звали Алиса Кронверг, ее убили, и мы расследуем все обстоятельства произошедшего. Вам знакома эта женщина?

– Алиса Кронверг? – Елена слегка ухмыльнулась. – Красивое имя. Конечно, она всегда имела страсть к театральным эффектам. Это никакая не Алиса, – с этими словами девушка вернула и фотографию, и набросок Петру. Елена поднялась с кресла и подошла к окну. – Сегодня пасмурно, – начала она, – как и в тот чертов день, когда отец нарисовал эту картинку для нее, и когда мои родители снова ругались…

– Конечно, девочке будет так приятно, ведь она так любит этот дом, – говорил мужчина, доедая завтрак. За столом сидела его маленькая дочь, а молодая жена потихоньку собирала грязные тарелки.

– Не понимаю твоей тяги к подобным вещам, милый, – ласково говорила женщина. – Зачем тебе обязательно нужны эти театральные эффекты?

– Потому что она просто ребенок, милая, как и наша Леночка, – мужчина приобнял девочку, но та недовольно отшатнулась от него и продолжила есть. – И потому, что я считаю, что детям надо прививать любовь к искусству. А как еще ее прививать, если не тем, что ассоциируется с любимыми вещами? Разве это не логично?

– Логично, конечно, – женщина соглашалась, но было видно, что ей не нравится что-то в идее мужа. – Лена, ты доела? Иди к себе, дорогая. – Девочка послушно встала и пошла в свою комнату, а женщина присела за стол и продолжила полушепотом. – Но почему именно она?

– Ты снова начинаешь? – мужчина, казалось, начинал сердиться. – Послушай, я тебе уже сто раз говорил, я не имею никакого отношения к этой семье. Ты всё напридумывала, а мне теперь извиняйся за то, чего никогда не было? Хватит уже слушать этих своих кумушек сплетниц, мне это начинает надоедать. – Мужчина резко отшвырнул вилку в сторону и поднялся. – Я займусь делом, а ты подумай о том, как твоя мнительность рушит нашу семью.

Мужчина поднялся и быстрым шагом вышел из комнаты, а его молодая жена так и осталась сидеть за столом. На глаза наворачивались слезы. Она очень хотела верить мужу, но слишком сильным было сомнение. Это была не просто обычная ревность, это был страх. Страх того, что…

– Мамочка, ты плачешь? – вошедшая на кухню Лена прервала мысли женщины.