– Ладно, я тоже пойду. – Что я творю? Как это переживу? Спасибо тебе, ревность – сила, с которой нужно считаться, и, возможно, единственная эмоция, способная подавить страх.

Мы выходим. Сердце так колотится, что как бы не отхватить инфаркт. Стараюсь держать руки по бокам, поскольку подмышки немилосердно потеют. Никогда в жизни так не нервничала.

– Чей мобильный звонит? Твой, Кэсс? – спрашивает Пейдж, дернув сумочку сестры. Она идет по другую сторону от Нейта и поэтому тянется через него. Собственно, только поэтому и тянется. Я знаю это, потому что звонит мой телефон, и каждый из нас это понимает. Это настолько очевидно, что Пейдж выглядит жалкой.

– Это мой. Идите, я вас догоню. – Я вытаскиваю мобильный и вижу номер мамы.

– Я подожду. Мы вас догоним, – отвечает Нейт. Прислоняется к стене и кивает мне: не спеши.

Он ждет. Меня ждет. Я одновременно и рада, и в ужасе, ведь он услышит наш с мамой разговор. А она будет задавать вопросы. Личные. На которые я не хочу отвечать при нем.

– Да, мам. – Надеюсь, голос прозвучал позитивно-нейтрально.

– Судя по голосу, у тебя все хорошо. – Уже анализирует.

Мама – экономист. Но где-то на жизненном пути заделалась еще и доктором Филом[12].

– Да. Я иду обедать. Как дела? – Я пытаюсь не затягивать разговор и не провоцировать излишние вопросы.

– Ты идешь обедать?

Черт.

– С друзьями. У меня чудесная соседка по комнате. Мы идем в столовую. – Кидаю взгляд на Нейта. Он ухмыляется. Мне неловко, что он все это слышит. Мама сейчас наверняка заведет речь о том, как важны друзья и как она гордится мной за прилагаемые усилия. И я, конечно, права.

– Милая, ты такая молодец. Дальше будет легче. Друзья – важнейшая часть процесса выздоровления…

Я слушаю краем уха, поскольку мама говорила об этом не раз. Друзья = выздоровление. Я поняла, поняла. Росс всего раз сказал это на нашей с мамой семейной сессии, и она прицепилась к его словам. Мне кажется, она сама уже не понимает их значения и просто будет повторять их снова и снова – как болельщики свои кричалки, – пока я не достигну финишной линии.

– Мам, ты прости, но меня ждут… – говорю я, глядя на Нейта – единственного, кто меня ждет.

– Хорошо. Позвони завтра. Расскажешь о занятиях, – отвечает она, не спеша вешать трубку.

– Ладно. Люблю тебя. – Меня вдруг ужасает мысль о том, что я иду в переполненную столовую. Но в словах мамы есть толика правды: друзья – часть исцеления.

– Готова? – спрашивает Нейт. Отталкивается ногой от стены и протягивает мне руку.

Я не беру ее – не потому, что не хочу, боже, я очень этого хочу! – а потому, что мне не нравится то, что это будет означать. Я ходила за руку с Джошем. Обычно он несся от своего класса к моему и ждал меня у двери, чтобы проводить на следующий урок. Я ходила за руку с ним, и теперь мне кажется неправильным делать это с кем-то еще.

По тому как Нейт ведет себя в лифте, я понимаю, что ему некомфортно. Он словно боится обидеть меня. Стоит в противоположном углу, не вторгаясь в мое личное пространство, так как я отказалась взять его за руку. Мне нравится Нейт. И хочется дружить с ним, поскольку нравится быть рядом с ним. Этого должно быть достаточно.

Лифт останавливается на втором этаже, и заходят две девушки. Они замечают, что мы с Нейтом стоим в разных углах.

– Он пернул, – говорю я. Пусть почувствуют себя неловко. Им, блин, спуститься по лестнице со второго этажа на первый было сложно? Ну и хотелось вызвать у Нейта улыбку, что у меня и получилось. Ухмылка. Ямочки.

– Оу, да, простите, дамочки. Навалил немного, – отзывается он.

Я зажимаю рот рукой, чуть не хрюкая от смеха. Щеки пылают.

Девушки вытаращенными глазами смотрят прямо перед собой и тянутся руками друг к другу, желая обсудить дикую поездку на лифте. Когда двери лифта открываются, я шлепаю Нейта по руке, отчего он слегка теряет равновесие.

– Поверить не могу, что ты это сказал!

– Пф-ф. Ты мне выбора не оставила. Знай: я не проигрываю в игре «поставь другого в неловкое положение». Если хочешь участвовать в ней, считай это честным предупреждением. Будешь проигрывать каждый раз.

Его уверенность в себе будит в моем сердце еще одно чувство. Раньше я любила соперничать. Даже с Джошем. Всегда хоть на один балл, но обгоняла его в результатах тестов, хоть на долю секунды, но опережала его на физкультуре в забегах на милю.

– Да? Думаешь, напугал меня этим? – То, как он смотрит на меня и как улыбается – явно закусив язык зубами, – побуждает меня продолжить: – Мне просто жаль тебя. Эти девчонки считают тебя пердуном. В их трусики ты теперь не залезешь.

– В их трусики я и не хочу залезать.

Выражение его лица не меняется, и я чувствую в его словах двойной смысл. Грудь теснит от надежды, которую я не должна бы испытывать.

– Что ж, я в игре. – Я поворачиваюсь к двойным дверям столовой. Этот шаг для меня столь невероятно огромен… Жаль, никто из моих его не видит. Я толкаю двери и вхожу в шумный зал, заполненный столами, стульями и незнакомцами, только благодаря тому, что отвлеклась на Нейта. Грудь сдавливает, но ноги продолжают двигаться вперед. Да, друзья помогают выздоравливать. Но Нейт больше чем друг. И он возвращает мне те частички меня, которые, я думала, утратила навсегда.

– Привет всем. Извиняемся за задержку. Роу позвонили сказать, что ее смазка готова. Пришлось идти забирать, – заявляет Нейт и громко, чтобы все слышали, шепчет: – Эта же та, что помогает от… натираний? – При этом он смотрит мне прямо в глаза: как справлюсь с вызовом?

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не вылупиться от шока и не покраснеть, как помидор. Раньше я в таких играх была хороша. Почему бы не попробовать снова? Я помню, как это – шутить с друзьями.

– Да, мне уже намного легче. Она быстро помогает, – отвечаю я, и краешки губ Нейта изгибаются в улыбке. – А вот штаны твои жаль.

Я жду, понимая, что кто-нибудь заглотит наживку. Не Нейт, конечно. Он умелый игрок и прекрасно знает, что я задумала. Он даже видит, как я беру со стойки бутылку воды и медленно откручиваю крышку. Я рассчитываю на Пейдж, и, когда именно она клюет на приманку, впервые за многие месяцы крошечный кусочек моего разбитого мира встает на свое место.

– А что с твоими штанами? – спрашивает Пейдж.

Есть!

– О, я думала, все в курсе. У Нейта недержание. Описался по пути сюда. – Наклонив горлышко бутылки, выливаю на его джинсы воду. Мы стоим в очереди, и я делаю это за его спиной, незаметно для других.

Он даже не вздрагивает – наоборот, стоит не шевелясь, пока я мочу его штаны. Шах и мат.

– Ну да, обоссался. Видать, придется целый день сидеть на толчке. Кто хочет есть? – Нейт подбрасывает в воздух яблоко и хватает его зубами, одновременно подцепляя поднос и делая в очереди шаг вперед. С его джинсов капает вода.

Кэсс и Пейдж смотрят на него во все глаза, ошеломленные происходящим. Тай со смехом качает головой и, взяв поднос, следует за братом.

Нейт – потрясный соперник, я всегда такого хотела. И он нравится мне сильнее, чем я думала. Нравится сильнее, чем должен бы был. И часть меня этому не противится.

– Пожа-а-алуйста, Кэсс, доверься мне. Роу понравится. Позволь мне это сделать, – умоляю я соседку Роу последнюю четверть часа.

Роу открылась мне с новой стороны: улыбающаяся, шутливая, дерзкая. И эта ее сторона мне ужасно нравится. Я засыпал с мыслями об этом и проснулся с мыслями об этом. Я думал об этом два первых занятия. И теперь я здесь, в ее комнате, с ящиком из ее комода в руке.

– Ладно! Но не вовлекай меня в вашу идиотскую войну. Если она спросит, я тут совершенно ни при чем! – Кэсс хватает рюкзак и закидывает его на плечи, готовясь идти на занятия.

Я салютую ей и прижимаю ладони к сердцу. Она с тяжким вздохом отворачивается.

– Ты меня любишь, и ты это знаешь, – кричу ей.