– По твоему мнению это единственное, что услышал бог?

– Ты, Федор, не раззевайся, не нервируй народ. – Попросил лесоруба Анатолич. В ответ что-то пробурчали и затихли.

– Радио не сообщало ничего нового? – Спросил кто-то. Сейчас радио осталось единственным средством получения какой-либо информации. Бармен подошел к стойке и включил переносной транзистор. Из динамиков раздался завыванием и шелестом белый шум. Анатолич покрутил ручку, ища доступную волну, но всё было бесполезно.

– Наверное, еще рано. – Предположил бармен. – Я думаю, что скоро мы все узнаем. – Обнадеживающе предположил он.

– Тишина такая, потому что еще бомбят. – Зло буркнули за столами.

– Да что вы говорите! – Зло огрызнулся Анатолич. – Вот вас только не спросили! – В ответ зашаркали обувью по полу, загалдели, заерзали на лавках. И так бы может и не удержался народ в проявлениях своего мнения, но в этот самый разгар, сбивая пену кипевшей ярости, в бар ввалились трое. Сэм, с окровавленной синим кувалдой, Столяров с двумя топорами, сочащимися таким же синим и Иван, яростно сверкающий глазами. И тут бар окончательно ожил: люди повскакивали со своих мест, окружили пришедших, захлопали их по плечам, загудели, словно разбуженный улей.

–Что там? Как там? Кто жив? Кто мертв? Кого видели? Что слышали? – Наперебой, не давая ответить, засыпали этих троих вопросами. Но ни Сэм, ни Столяров, ни тем более Иван, ошалевший, разглядывающий лица окруживших его людей, словно ища знакомого, ничего не могли ответить.

– Воды! Анатолич, дай воды! – Прорвался голосом над головами лесорубов Столяров. И стал, словно ледокол, проламывать в толпе себе дорогу, заодно увлекая за собой Ивана и Сэма. Толпа тоже подалась за ними и теперь стала похожа на истекающею каплю. Бармен, ловко обогнул края столешницы, заскочил за стойку, схватил графин чего-то, что потом оказалось водкой, и плеснул жидкости в граненый стакан. Столяров схватил налитое в стакан, сжал, до скрипа стекла, в кулаке с белеющими костяшками и махнул, не поморщившись. Выдохнул. Подозрительно посмотрел на Анатолича, потом на стакан, протянул тому его, и сказал: – Ещё! – Тот было намеревался налить из того же графина, но споткнулся взглядом о глаза Столярова, понял что-то неладное, понюхал графин, охнул и скрылся в кладовой, где сразу загремел жестяными ведрами и кружками.

– Ты мне того же налей, Анатолич! – Крикнул ему вдогонку Столяров. К нему подошли Иван и Сэм, тот без разговора, не спрашивая, налил им из того же графина, из которого пил сам. Иван выпил налитое и видимо не поняв, потянулся за добавкой. Сэм же зажмурился, крякнул в кулак и выдохнул.

– Забористая. – Прокомментировал он.

Помолчали, собираясь с мыслями, собираясь духом. Молчали и лесорубы, их окружившие – уважали пережитое.

– Они на самом деле есть. – Вдруг, ровным голосом, проговорил Иван. – Абасы существуют. – Он повернулся в сторону зала, туда, где сейчас на него смотрели несколько десятков изумленных глаз и повторил. – Абасы существуют! Мы теперь не одни в нашем поселке! Эти твари пришли за нами, нашими детьми, женами, стариками!

– Кто такие, эти абасы? – Сразу несколько человек спросили.

– Это демоны.– Из толпы выдвинулся раскосый, низкорослый и коренастый человек, одетый не по погоде тепло. Его звали Булчут. – Эти демоны. – Повторился он. – Они охотятся на людские души, чтобы пополнить свои проклятые ряды. От них нет спасения, если они пришли. Теперь никто не спасется!– Толпа ахнула и притихла, все знали о демонах, крадущих душу, и каждый, хоть немного, но в них верил.

– Птьфу-ты. – С досады чертыхнулся Иван.

– Мы убили одного! – Прогремел голос Столярова. Гигант разогнулся над барной стойкой, развернулся плечами к людям, показывая окровавленные топоры, и продолжил: – Там, – ткнул Гена на дверь, – в кинозале труп его лежит. Кто хочет посмотреть на демона, прошу! Он теперь там будет долго лежать. – Лесорубы повскидывались головами, зажглись надеждой в глазах, заулыбались хищнически, по-звериному, учуяв кровь. Они все еще не знали, с чем, действительно им придется столкнуться, и потому потянулись руслом к выходу, забулькали: – Смерть, абас, убили.– Повторяли слова, как мантру, и канули в дорогу, с крыльца. В баре, кроме Анатолича, Ивана, Сэма и Столярова, остался только раскосый Булчут.

– А ты что теперь скажешь про своих демонов? – поинтересовался Иван у мужичка, испытующе его рассматривая.

– Вот прям так и убили? – Осторожно поинтересовался Булчут.

– Вот прям так и убили. – Подтвердил Иван. – Сэм убил. А потом и Гена, своими топорами. Видишь сколько крови. – Иван кивнул в сторону Столярова.

– А это его кровь? Абасова? – Все еще не верил раскосый.

– А то чья же. – Утвердительно кивнул Иван. – Его, и еще дружков его. Они там, вроде, улей решили сделать, а мы его разорили.

– Да-да. Да-да. – Загадочно покивал головой Булчут. – А то, как же. И дружков его. И самого его. Что ж, хорошо. Поздравляю вас. – Низкорослый согнулся, вроде как для поклона, став еще меньше, покивал спиной в звериной шкуре и отошел в глубину зала, растворяясь в темноте. – Ага, а то, как же, а то, как же. – Раздался его голос из угла, скрытый от солнечных лучей, пробивавшимися сквозь потолочные узкие окна. В лучах кружились пылинки пыли, создавали загадочные узоры, распадались, чтобы снова соединиться в новую фигуру.

– Ей! – Крикнул ему вдогонку Столяров. – Ты куда? Булчут! – Но из угла, из темноты уже раздавалось грозное звериное рычание, вперемежку с всхлипываниями и чавканьями.

– Что происходит? – Протянув кувалду по полу и оставив на нем жирный синий цвет, спросил Сэм.

– Да черт его знает! – Не удержался и снова чертыхнулся Иван. – Был человек, и нет человека. Чуешь, из угла чертовщиной запахло?

– Чую. – Согласился Сэм. Но может, кто собаку оставил? – Спросил он с надеждой.

– Давай проверю. – Предложил Анатолич, перехватывая в руках двустволку. Но Иван остановил его: – У нас Сэм по таким делам мастер. Ген, помоги ему. – Предложил он гиганту, тот с готовностью, схватил топоры и двинулся вперед, опережая Сэма.

Но тут случилась неожиданность – наперерез Столярову и Сэму, поперёк зала, юлой ворвался Федя, и что-то лепеча сумбурное про сдохшую тварь, врезался в дубовые столы и лавки, собирая последние в кучу. Потом, неуклюже перевалившись через дубовые лавки, ногами влетел в пустоту темноты угла, туда, где жевало, всхлипывало и чавкало. Федя крякнул, открыл изумленные глаза и глупо, по-детски заморгав, сказал: – Привет. – И его утащило.

Гене стало все понятно – эта тварь, бывшая некогда Булчутом, схватила Федю и теперь убивает его. Он не мог больше ждать! Размахивая топорами и что-то крича невнятное, но как он думал, это было всепобедительное «Ура!», Гена бросился вперед. Его удары топорами были сокрушительными, но все чаще попадалась деревянная мебель. Лавки и столы раскалывались, выбивали щепу, трещали, не выдерживая натиск Столярова. А тот, казалось, ничего не видел, опоенный желанием убивать! И теперь нигде ничего не дрожало. Только сердце билось, словно мотор гоночного автомобиля, только легкие вдыхали литры чистейшего Сибирского воздуха, только руки делали то, что лучше всего умели.

– О чем говорил этот сукин сын с той тварью! О чем он говорил! – Повторял Гена и размахивал топорами. Казалось, что он не устанет никогда, что готов истребить всех тварей на всей земле. Что это именно он, кто готов, наконец-то обеспечить победу всем землянам! И тут ему прилетело слева такой страшной силы удар, что он не устояв на ногах, отлетел на четыре метра и ударился головой о деревянную стену трактира. Потерял сознание.

Анатолич, Иван и Сэм видели безумную атаку Столярова, но ничего не могли в том момент сделать, не могли ему помочь, понимали, что могут попасть под рубящие удары. Сами погибнут и не помогут Столярову, Феде и остальным ушедшим лесорубам. А еще так много предстояло сделать.

Абас ударил Гену слева по голове, тот влетел в стену и потерял сознание. Был кто другой, абас его бы убил, только не Столярова. Гену просто так не убить и Сэм уже видел, как тот заворочался у стены.