Жрец вздрогнул, когда Альхэ привстала и мягко, лениво и даже как-то сонно коснулась губами виска. Он закусил губу, но все-таки нашел в себе силы повернуться к Анктар лицом. Глаза у той резко напоминали внимательный взгляд статуи Безымянной, настолько сильно, что он наверняка посерел, не понимая, как мог раньше не замечать этого сходства. А с учетом сходства дочери и матери… кажется, ему все-таки нужно поговорить с Рейтой Анктар. Хотя бы попытаться.

– Ты еще не восстановилась до конца, спи дальше.

– Не хочу. Выспалась на год вперед. Иди ко мне… Просто побудь со мной. Допрашивать не буду, – попыталась разрядить она обстановку шутливым тоном последней фразы.

Не сказать, что подействовало так, как было задумано, но тугой узел в груди чуть ослаб. Он расскажет ей о случившемся, но чуть позже. Когда сам решит, как к этому относиться. Альхэ отползла к стене, лениво стягивая с себя мешающуюся одежду, ей и так было жарко в тесной спальне, согретой магическим огнем, а теперь под боком должен был оказаться и вечно горячий Мактар. Жрец усилием воли заставил себя следить исключительно за белыми шестипалыми ладонями, иногда соскальзывая взглядом на запястья, уже немного натертые тяжелыми ограничителями. Увы, этой пакости нужен был контакт с голой кожей, так что даже думать не хотелось о том, какие следы от них останутся.

Альхэ отбросила вещи на изножье кровати, распуская заплетенные волосы и Мактар понял, что в них уменьшилось количество белых прядей. Она снова вернула себе контроль, да и при том отвратительно маленьком количестве силы, которое он мог ей оставить, это не удивительно. Аль устроилась на боку, рассматривая замершего Мактара в упор. Узкие запястья странно контрастировали с достаточно широкими плечами, все-таки их владелица регулярно имела дело с достаточно мощной живностью и часто прекрасно справлялась голой силой. Возможно, будь у Альхэ в основном талант не к химерологии, а к алхимии или менталистике, то она бы сформировалась более тонкой, совсем прозрачной, вроде той же Райтаны Дженталь. Но Альхэ Анктар скорее походила на породистую лошадь или на крупного хищника, даже скорее на последнего. Совершенно наглого и бесстыжего.

– Что? – только сейчас он понял, что та просто в такой позе вытаскивала из-под себя одеяло, и встряхнул головой, отбрасывая ненужные мысли. – Тебе явно нужно отдохнуть. Ложись.

Жрец покорно устроился под одеялом. Раз уж в его пантеоне внезапно появилось еще одно божество, как он может отвергнуть его волю? Мактар дернул уголком губ: как ему сказали? Влечение к чистокровным? Что же терялось при разбавлении крови? Ответ он обязательно найдет. А пока можно просто устроиться под боком, подставляя плечи под мягкие прикосновения. Такая Альхэ была непривычной, в эти дни он больше наблюдал ядовитую, всегда готовую к атаке, больше похожую на змею преобразовательницу. А сейчас, в лучших традициях мифов смертных, младшее поколение небожителей казалось более мягким и понимающим, словно сглаживающим у почитателей впечатление от своих суровых предков. Сама Аль-то может этого и не понимала, но для жреца это стало неожиданно очевидным.

Мактар все-таки нашёл удобную позу и прикрыл глаза, едва скользя пальцами по спине Альхэ. Та наверняка улыбалась, зарываясь пальцами в остриженные волосы. То, что жрец отмахнул половину длины, она поняла не сразу, не обратила внимания. Анктар чуть приподняла голову, оценивая изменения, и внезапно широко улыбнулась. В жрец все же уснул, утомлённые нервным днем. Альхэ аккуратно сменила позу и дотянулась до книги на столе. Руки сами гладил Мактара по голове словно большого кота.

Глава 4

– Ты удивительно спокоен, – Менху подкрался к замершему у окна Антару.

Вид на храм открывался превосходный, но даже преобразовательское зрение не могла различить, что происходит за цветным стеклом, так что менталисту оставалось только строить домыслы. Но на замечание алхимика он все же ответил:

– Я всегда спокоен.

– Давай честно. Я знаю тебя немногим хуже родного брата, все-таки воспитательные затрещины вы мне отвешивали вдвоем. И я прекрасно различаю твое настоящее спокойствие и твой потрясающий самоконтроль. Сейчас ты по-настоящему спокоен. Ты настолько доверяешь этом жрецу?

Менталист неопределенно пожал плечами. Понял, что от ответа увильнуть ему не удастся, так что кивнул, мол, да, настолько доверяю. Звучало странно, но ему действительно было проще поверить чужаку, мысли которого он не мог прочесть, чем тому же Эттеру, разум которого был для Антара открытой книгой. К тому же, он единственный из своего поколения еще помнил жрецов на Севере, да и в мысли старших он иногда заглядывал, ему было с чем сравнивать. И он прекрасно видел, какими глазами Мактар смотрел на Альхэ, особенно после охоты. Сам жрец этого может и не осознавал, но для него Аль стала тем самым “Маленьким прекрасным чудовищем”, так что Мактару можно было только сочувствовать.

– Мне его даже жаль.

– Ты настолько не видишь в нем конкурента?

– Как ты сказал? “Давай честно”? Так вот, давай честно, Менху, преобразователи – собственники, склонные к самообману, и не более. Мы любить не умеем. А я не склонен лгать себе – я и в своих мыслях прекрасно разбираюсь. Мы с ней друг для друга просто не самые худшие варианты. Вот и все. И перестань так громко думать эту мысль, а то я ненадолго “потеряю контроль”…

– Твое дело…

Антар улыбнулся уголком губ: для Менху Аль была некровной старшей сестрой, он с детства бегал за ней хвостом, а та спускала ему с рук слишком многое, совершенно разбаловав мальчишку, как считали старшие. Альхэ закатывала глаза и все равно часами сидела с мелким алхимиком, в материнской лаборатории, подбирая такие способы направления магии руками, которые позволили бы ему обходиться без шестого пальца. Дунха сначала относился к их затее весьма скептично, но потом присоединился к поискам, прогресс пошел, а Менху-старший, отец братьев, окончательно перешел на сторону Рейты Анктар на всех собраниях Совета. Прекрасно ведь понимал, кто подсказками и ресурсами направлял исследователей. Сам алхимик видел в усилении своих детей главный плюс: возможность в следующем поколении выжечь человеческую примесь и вернуть себе право на фамилию. Можно было бы и на Менху-младшем попробовать провести ритуал, на уровне магического тела пальцев у него уже было шесть, но… рисковать он не хотел.

– Ты нервничаешь.

– Отец обсуждал с Рейтой “Выжигание”. И…

– Тебе не светит.

– Почему?! Я смогу выдержать, я достаточно…

– Т-ш, – Антар опустил ладонь на его плечо. – Я понимаю твое желание, звучит действительно просто. Но ты не задумывался, почему его так редко проводят? Хотя, казалось бы, бери любого и вычищай следы человеческого наследия. Даже любого смертного с примесью крови бери и делай из него преобразователя. Так… Вижу, меня ты слушать сейчас не будешь.

Менху задрал подбородок, отвечая на внимательный взгляд желтых глаз. Антар подавил в себе желание закатить глаза, как иногда это делала Альхэ, и с тяжелым вздохом поманил алхимика за собой. Он-то может и не расскажет об этом во всех деталях, но Мин Рейта сейчас, кажется, свободна. Вот она и разжует ему как следует про механизм “Выжигания” и его возможные последствия.

Анктар-старшая действительно только что закончила работу и просьбу пришедших выслушала внимательно. Тяжелым взглядом просверлила Менху и все-таки дала ему подзатыльник. А потом с тщательно подобранной интонацией принялась рассказывать.

Да, “Выжигание” на первый взгляд было решением всех проблем. Но в том-то и дело, что только на первый. Начать следовало бы с того, что выжечь можно было только определенную долю ненужного наследия. Грубо говоря, половина – это предел. Но только если речь идет о новорожденном, их магические тела более пластичны, именно поэтому предки старались провести все нужные ритуалы в первый год жизни. И только в первом поколении. Дальше эта смертная примесь закреплялась, словно въевшаяся краска, и вывести ее становилось все сложнее. Можно было, конечно, несколько поколений постепенно выжигать человеческую кровь и не привносить новую, но кто взваливать на себя такую ношу?